Петтер отстранился, тяжело дыша, а я посмотрела через его плечо… и встретилась взглядом с Сольвейг. У ног ее лежал поднос со столовым серебром (видимо, свежевычищенным).
Разумеется, она все видела. Я обреченно выругалась про себя (надо же быть такой дурочкой, чтобы целоваться под лестницей!) и поняла, что нужно немедленно что-то предпринять.
– Сольвейг, одевайтесь и пойдем! – велела я, не давая ей опомниться.
– К-куда? – выдавила ошеломленная кухарка.
– В «Уртехюс»! – ответила я, высвобождаясь из рук Петтера. И, понизив голос, пояснила: – Там господин Исмир.
– А-а-а, – протянула Сольвейг, явно ничего не понимая.
Пахло от нее туалетным уксусом, состоящим из уксусной кислоты, цитрусового одеколона и эфирного масла гвоздики. Изумление, неверие, растерянность в равных долях.
– Петтер, будьте добры, принесите Сольвейг пальто, – попросила я.
Юноша кивнул и отправился выполнять поручение. Судя по жгучему аромату чистотела, он ругал себя последними словами.
Сольвейг была настолько ошеломлена, что молча оделась и последовала за мной, как овца на веревочке. Петтер остался дома, и на глазах у Сольвейг я не рискнула сказать ему хоть слово.
Я вела Сольвейг в «Уртехюс», лихорадочно прикидывая, не попробовать ли ее запугать или подкупить. К йотуну, будь что будет. Я бесконечно устала от притворства.
– Проходите, – пригласила я, открывая дверь перед Сольвейг.
Она кивнула и, шагнув вперед, остановилась рядом, не глядя на меня и нерешительно кусая бледные губы.
– Я никому не скажу! – пообещала Сольвейг вдруг. – Ну, об этом.
– Спасибо, – только и ответила я. Оказывается, и ей не чужда человечность…
Переступив через порог, Сольвейг будто споткнулась. Неловко сделала книксен, замерла, комкая фартук.
– Господин Исмир? – проговорила она нерешительно.
И запах – почтительно-благоговейный аромат ладана – словно окружал ее фиолетовым покрывалом.
Я заперла дверь, собираясь отправиться в свою лабораторию, чтобы не мешать беседе… И едва не присвистнула самым вульгарным образом.
За время моего отсутствия Исмир разительно изменился.
Исчезли расстегнутая рубашка, встрепанный хвост, иронично-колкий аромат литцеи кубебы, небрежные манеры. Перед нами стоял ледяной дракон, величественный и чуждый в каждой своей черте. Заострилось лицо, на скулах проступили льдистые чешуйки, глаза сверкали бесшабашной яростью, а плавная грация движений отчего-то заставляла меня опасливо ежиться.
В исходящем от Исмира мягком туманно-мускусном облаке сандала ощущались скользкий бергамот и льдистая мята.
– Госпожа Мирра, будьте добры, угостите нашу гостью чем-нибудь расслабляющим! – попросил дракон, жестом приглашая Сольвейг присаживаться. Сам он остался стоять у горящего камина.
Отбросив абсурдную мысль, что пламя может растопить льдину, в которую превратился Исмир, я кивнула и распахнула шкафчик.
Хм, думается, Сольвейг придется по вкусу вишневая наливка. Нет, пожалуй, лучше крепкая травяная настойка с апельсином, слегка присыпанная корицей. Бедной домоправительнице (надо же, я с удивлением обнаружила, что мне действительно немного ее жаль!) стоит поддержать силы.
Сама я решила составить ей компанию. От ледяного великолепия Исмира пробирала дрожь, и мне не мешало согреться.
Сольвейг примостилась на краешке кресла, сложив руки на коленях. Кажется, она уже оправилась от первоначального ошеломления, но угощение приняла с благодарностью. Она залихватски хлебнула настойки и заметно расслабилась, о чем свидетельствовал пряный аромат кардамона.
На губах Исмира обозначилась тень улыбки, и я запоздало сообразила, что даже не предложила ему присоединиться к компании.
– Я вас внимательно слушаю, – напомнил он повеселевшей Сольвейг.
– А, да! – Домоправительница встрепенулась, вспомнив наконец цель своего прихода, и даже привычная кислая нота проскользнула в ее запахе. И слава богам, а то я уже почти поверила, что совершенно не знала Сольвейг. – Не знаю, надо оно вам или нет. Но я видела Уннер с мужчиной! – И добавила многозначительно: – С другим мужчиной, не с Петтером! Ох…
Последнее восклицание вырвалось у нее помимо воли, выдавая растерянность и неловкость. Это похоже на мирт – прозрачно-серебристый, горьковато-травяной, – но с резкой нотой гвоздики.
Я едва не подавилась настойкой. Надо думать, Сольвейг вспомнила увиденное сегодня и сообразила, что и Петтер не был верен своей невесте.
– Как интересно, – поощрительно кивнул Исмир. Глаза его сверкали ледяным искристым огнем. Хм, надеюсь, он не заметил странную реакцию Сольвейг. – Расскажите поподробнее, прошу вас!
Определенно, сегодня Исмир являл собой образец вежливости!
– Я… – Сольвейг опустила глаза и зачастила: – В тот день, ну, когда ее убили… я ходила к ней домой. Я знаю, где живут ее родители, вот и решила. Она уже несколько дней прогуливала, вроде как из-за семейных дел, а всю работу на меня свалила! А я не могу и убирать, и стряпать, и на стол подавать, и посуду мыть! Сколько можно? Вот я вчера и пошла. Поговорить хотела.
Она бросила на меня взгляд, очевидно ожидая, что я стану защищать Уннер. Но я молчала, стиснув ножку рюмки.
– Продолжайте, – попросил Исмир, чуть подавшись вперед. В его напряженной позе читался азарт, нетерпение хищника, учуявшего добычу.
– Ну, я только за угол завернула, глядь – а там Уннер прям на пороге дома с мужчиной разговаривает! С джентльменом! А потом она к нему в авто села и фьють!
– Как интересно, – пробормотал Исмир, потирая пальцем подбородок. – Вы его узнали?
– Нет, – с сожалением вздохнула Сольвейг. – Ну мне ничего не оставалось, как уйти несолоно хлебавши. Не бежать же следом!
– А почему вы сразу об этом не рассказали? – вмешалась я. – Вас ведь наверняка допрашивала полиция!
– Грубиян констебль! – негодующе фыркнула она.
Я поневоле улыбнулась, столь знакомым было это уксусно-кислое негодование.
– И слова мне вставить не дал! Задал-то всего два вопроса: видела ли я, как девчонка на крыльце оказалась, и знаю ли, где она тот яд взяла!
– Почему же вы не обратились к инспектору Бернгарду? – для проформы поинтересовался Исмир. Судя по отсутствующему виду дракона, ответ его интересовал мало.
Впрочем, догадаться было несложно.
Сольвейг не обманула наших ожиданий.
– А Берни еще хуже! Нахал! – припечатала она, гордо выпрямившись.
Я спрятала улыбку. Судя по кислому аромату щавеля и свежего лука, инспектор вел себя слишком вольно, а милейшая Сольвейг не собиралась изменять обожаемому интенданту.
Любопытно, не попытается ли она потом, когда немного успокоится, меня шантажировать? Впрочем, вряд ли. Свободных денег у меня нет, никакой власти в доме тоже, так какой смысл?
К тому же пора привыкать к мысли, что жить в Ингойе мне осталось совсем недолго…
– Госпожа Мирра! – повысил голос Исмир, заставив меня вздрогнуть.
– Да, господин Исмир, – откликнулась я, поднимая голову. Видимо, он обращался ко мне не первый раз, но, увлекшись размышлениями, я пропустила его слова мимо ушей. – Слушаю вас!
– Будьте добры, дайте мне таз с водой! – терпеливо повторил Исмир. Вокруг него будто сверкал ярко-голубой эвкалипт – напряженное внимание и интерес.
– Конечно, – согласилась я, не слишком, впрочем, понимая, зачем дракону понадобились столь прозаичные вещи. – Вот, этот подойдет?
Медный тазик, обычно используемый для водяной бани, дракона вполне устроил.
Засучив рукава, Исмир склонился над ним. Повел рукой, усмехнулся своему отражению – и вода стремительно, с громким треском, покрылась коркой льда.
– Возьмите! – велел он, протягивая таз Сольвейг. Та нерешительно приняла, вскрикнула, едва не уронив. Надо думать, металл был обжигающе холодным.
Исмир вздохнул и перехватил емкость, приказав резко:
– Кладите ладони на мои руки. И представляйте Уннер с тем мужчиной. – Видя, что Сольвейг опасливо отшатнулась, дракон рявкнул: – Ну же, быстро!
Тут уж пригнуться захотелось мне. Я подумала – и глотнула горькой травяной настойки. В голове сразу приятно зашумело.
Сольвейг, втянув голову в плечи, покорно выполнила его указания.
Они вместе склонились над тазом. Подходить к ним я не рискнула, вместо того принялась выставлять на столик заказы, которые должны были забрать сегодня. Бодрящее масло для ванн с ароматом лайма и базилика; мятно-анисовые капли для горла; подарочный набор небольших мылец причудливых форм…
– Ильин! – Голос Исмира звенел злым торжеством.
Дракон поднял взгляд, и я поразилась тому, сколько ярости сверкало в нем.
– Доктор Ильин? – уточнила я недоверчиво. В голове не укладывалось, что доктор Ильин мог ухаживать за Уннер. Он даже ни разу не бывал в нашем доме! Где они вообще могли познакомиться?
Исмир кивнул, отставил в сторону таз, и Сольвейг без сил упала в кресло, словно марионетка с обрезанными нитями.
Дракон зло прищурился – и вдруг хлопнуло, открываясь, окно. Ветер засвистел в комнате, горстями разбрасывая снег. Вокруг Исмира закружилась настоящая вьюга, пол стремительно покрывался наледью. Сольвейг вжалась в кресло, с ужасом наблюдая за бушующей стихией.
– Господин Исмир! – резко произнесла я, прикидывая, не плеснуть ли в него чем-нибудь. – Прекратите!
Лицо мое кололи злые льдинки, а платье совершенно не спасало от холода. Еще немного, и нам с Сольвейг обеспечена простуда. Приближаться к дракону я опасалась: казалось, стоит только вступить в свистящий снежный водоворот и мгновенно превратишься в ледяную статую…
К счастью, окрик подействовал: Исмир мотнул головой, с силой растер лицо руками – и снег со льдом покорно превратились в безобидные лужи.
Дрожа, я быстро закрыла окно и огляделась, оценивая ущерб. К счастью, дверь в лабораторию была закрыта, так что мои драгоценные масла и травы не пострадали. Зато приемная – кресла, занавеси, пол – пропиталась влагой как губка.
– С вас компенсация ущерба! – досадливо произнесла я, созерцая жалкое зрелище.