Было неприятно, словно мы подсмотрели сцену, не предназначенную для наших глаз.
– Эй, постой! – рявкнула Мать и бросилась догонять Альг-иссу.
Хель словно ветром размело по поселку, так быстро они ретировались.
Возле уже ненужной селедки остались лишь я, Петтер и тихо всхлипывавший Вет-исс. Даже «свекровь» ушла – теперь ее сын всецело принадлежал жене.
– Пойдемте? – предложил Петтер, явно испытывая неловкость из-за слез новоиспеченного мужа.
Я кивнула и позволила ему меня увести.
– Кажется, я сделала глупость, – тихо призналась я Петтеру уже на пороге. – Я подумала, Альг-исса влюблена в него, а оказывается…
– Нет! – вскричал за нашими спинами ломкий мужской голос. – Неправда!
– Что именно? – уточнила я, с неохотой оборачиваясь.
Вет-исс, встрепанный, с размазанной косметикой, выглядел так жалко, что хотелось дать ему конфету и погладить по голове. Впрочем, нереализованный материнский инстинкт быстро отступил под натиском здравого смысла. Хель не едят сластей, а чтобы достать до макушки юноши хель, мне понадобилась бы лестница.
– Про то, что Альг-исса меня не любит! – так горячо заговорил он, что удивительно, как снег вокруг него не растаял.
– Значит, – медленно проговорила я, – вы считаете, что она вас любит?
– Да! – энергично кивнул Вет-исс, в запале вытирая слезы вместе с косметикой рукавом парадного одеяния.
– И с чего вы это взяли? – уточнила я, прищурившись.
Петтер рядом хмыкнул.
– Она сама мне призналась! – простодушно сообщил Вет-исс.
– Хм. – Я задумалась. Нельзя сказать, что хель совсем не способны на ложь, однако кокетничать они умели не лучше окрестных ледников. – Прямо так и призналась?
– Ну да. – Он смотрел на меня как на ребенка, не понимающего очевидных вещей. – Вы что же, думаете, я сам решился… ну, на это все? – Вет-исс ткнул пальцем на валяющуюся под ногами рыбу.
– Не знаю, что и думать, – развела руками я. – Согласитесь, она вела себя совсем не как счастливая невеста!
– Я знаю. – Вет-исс потупился и по-детски шмыгнул носом. – Не пойму, что с ней! Она уже несколько дней сама не своя! И даже говорить не хочет!
В голове моей пойманной рыбешкой билась мысль. Поведение Альг-иссы и мне казалось странным. Положим, даже опытный аромаг не всегда мог разобраться в эмоциях хель. Однако я достаточно хорошо знала Альг-иссу, чтобы различать ее настроение даже без помощи обоняния. Неужели я могла так легко перепутать отчаяние из-за нежелания выходить замуж со страхом потерять любимого?
– А вы уверены, – видя мою задумчивость, Петтер решил взять инициативу в свои руки, – что правильно поняли Альг-иссу? Может, она хотела просто… погулять?
Кислый аромат лимонника выдавал его сомнения.
– Да как вы!.. – Вет-исс задохнулся от негодования. – Она же мне рыбу присылала! Я… Я сейчас! Подождите!
Он развернулся и со всех ног куда-то кинулся. Нам с Петтером ничего не оставалось, кроме как отправиться в дом.
Я корила себя за помощь Вет-иссу. В конце концов, могла ведь и не вмешиваться без спросу, тем более не разобравшись?!
– Мирра, прекратите! – велел в конце концов Петтер, надо думать, утомившись наблюдать за моими метаниями. – Идите сюда!
Я усмехнулась его командирскому тону, однако послушалась. И была вознаграждена: Петтер выдал мне из неприкосновенного запаса чашку кофе и – о, чудо! – добыл из какого-то свертка еще горячую булочку!
– Петтер, вы – прелесть! – искренне сказала я.
– Ешьте, – хмыкнул он, и только звонкое мандариновое благоухание выдавало его радость.
Облизываясь как кошка, я принялась завтракать, и на этот раз никто мою трапезу не прервал.
– Кажется, мы сглупили, – призналась я, дожевывая последний кусочек булки. – Мчались предупредить хель, толком не зная, что именно им грозит.
– Второй кинжал? – предположил Петтер осторожно.
– Вероятно, – кивнула я. – Но кто именно под угрозой? Не будем же мы ходить следом за всеми хель!
– Пусть Мать разбирается, – пожал плечами Петтер. – Альг-исса обещала ей все передать.
Продолжить разговор мне не дал громкий стук в дверь (точнее, в стену, потому что дверное полотно здесь заменяли шкуры).
Сразу после этого в дом ввалился Вет-исс, трепетно прижимающий к груди сушеную рыбу. Он уже натянул шапку «с ушками» – знак своего нового статуса.
– Это нам? – улыбнулась я. – Благодарю за угощение, потому что Альг-исса…
Я хотела сказать, что моя подруга умчалась, забыв позаботиться о пропитании гостей, однако на лице Вет-исса отразился такой ужас, словно я предложила ему зажарить и съесть саму Альг-иссу (притом самое пугающее слово в этом предложении – «зажарить», хель ужасно боятся огня).
– Нет! – взвизгнул он, отшатнувшись так, что едва не уронил свою ношу. – Это же письма!
– Письма? – удивилась я, ища глазами хоть какую-то бумагу.
– Да! – Вет-исс аккуратно выложил на стол рыбу, бережно поправил. – Вот, гляньте! Ее рукой!
В голосе его звучало такое обожание, что я не выдержала, подошла ближе. Петтер уже разглядывал знаки, кое-как накарябанные на сушеной рыбе. Признаюсь, в хельской грамоте я не сильна, а уж разбирать столь экзотичные послания… увольте!
Впрочем, сомневаться в словах Вет-исса не приходилось. Пахло от него столь торжествующе – лавром и гвоздикой, – что недоверие можно было отбросить.
А я наконец вспомнила, что все брачные обряды хель с давних времен связаны с рыбой. И если Альг-исса дарила ее милому, то у нее действительно были серьезные намерения. Которые вдруг изменились – если верить Вет-иссу, ни с того ни с сего.
– Итак, Альг-исса внезапно вас разлюбила, – резюмировала я, сформулировав наконец про себя ускользавшую мысль. И почувствовала, как холодеет сердце. – И ведет себя странно, верно?
– Да, – кивнул Вет-исс, явно не понимая, к чему я клоню.
А я повернулась к Петтеру и мрачно сообщила:
– Думаю, мы нашли ту хель, которой угрожает опасность.
– Альг-исса? – мгновенно уловил мою мысль он. – Но почему?..
– Откуда мне знать? – Я принялась нервно наматывать на палец рыжий локон. Вет-исс переводил с меня на Петтера недоумевающий взгляд, и я решилась: – Вет-исс, вы можете найти Альг-иссу? Мне нужно срочно с ней поговорить.
По правде говоря, просьба моя носила весьма необычный характер – своенравие у мужчин хель, мягко говоря, не поощрялось. Неизвестно, что предпримет жена, узнав, что муж за ее спиной обсуждал их отношения с посторонними.
– Хорошо, – решился Вет-исс наконец. – Я вам должен. Спасибо вам! Пусть благословит вас добрая Хель!
– М-да… – Признаюсь, я искренне надеялась, что благословение владычицы мертвых не скоро мне пригодится. – Спасибо на добром слове!
Он кивнул и вышел.
Не прошло и десяти минут, когда Вет-исс снова ворвался в дом.
– Там! Там! – выговорил он, трясясь от волнения. – Моя рыбка куда-то собралась! Седлает своего медведя!
– Возможно, в дозор? – предположила я. – Или по приказу Матери?
– Нет. – Он покачал головой так отчаянно, что головной убор едва не свалился. – Я… Я спрашивал Мать!
Мы с Петтером переглянулись.
«Храбрец!» – одними губами сказала я. Петтер кивнул, соглашаясь.
– И что вам ответила Мать? – поинтересовалась я, застегивая шубу.
– Что хочет сама взглянуть, – признался Вет-исс, закусив губу. – И я… я убедил ее взять нас с собой!
– Как это вам удалось? – только и спросила я. С Матерью мне уже не раз доводилось сталкиваться, и она не производила впечатления особы, которую легко в чем-то убедить.
– Я сказал ей, что Хель завещала нам: «Да прилепится муж к жене своей!» – процитировал Вет-исс гордо.
Первым засмеялся Петтер. Подошел к зардевшемуся Вет-иссу, одобрительно хлопнул по плечу:
– Молодец!
Я кивнула, соглашаясь с такой оценкой. Отчаянный юноша!
– Пойдемте скорее, – спохватилась я, и мы дружно выскочили на улицу (Петтер на ходу натягивал теплую шапку). А я тихо радовалась, что так и не собралась сменить его комбинезон на свое платье. Бегать и ездить верхом в брюках оказалось не в пример сподручнее!..
Мы мчались по леднику, словно Дикая Охота. Альг-исса давно скрылась с глаз, однако науськанные Матерью медведи каким-то неведомым образом находили ее следы. По правде говоря, даже мое хваленое обоняние в таких условиях отказывало, так что для меня оставалось загадкой, как им это удавалось. А может, они просто чувствовали мчащегося под седлом собрата?
Так или иначе, но Мать временами торжествующе потрясала ломом, указывая на еще не заметенные снегом следы. Хорошо, хоть нас с Петтером вез Вет-исс, так что опасности схлопотать по затылку ломом мы не подвергались.
Признаюсь, скачка эта осталась в моей памяти белым пятном. В прямом смысле белым, потому что блестящий под солнцем снег заставлял щуриться от невыносимой сверкающей белизны, кое-где отливающей голубым. А бедность запахов вынуждала радоваться даже вони медвежьей шкуры и благовониям Вет-исса – нестерпимо острому и жгучему запаху бобровой струи, похожему на березовый деготь.
Вет-исс оказался лихим наездником, и приходилось лишь диву даваться, когда он успел этому научиться. Не иначе как убегал ночами из дому, чтобы погонять материнского медведя…
В конце концов я сдалась, перестала всматриваться в окрестные льды и, закрыв глаза, прислонилась к Петтеру. Он придерживал меня за талию, так что опасность сверзиться с медведя мне не грозила. Однако я едва не прикусила язык, когда Вет-исс резко осадил свою ездовую животину.
– Приехали! – радостно рявкнула Мать, напрасно пытаясь приглушить гулкий командирский голос.
В этот момент пожилая хель, несмотря на седые косы, так походила на Альг-иссу! Впрочем, неудивительно: подруга как-то небрежно заметила, что Мать поселка – ее родная мать. Однако хель не поддерживают теплых отношений (по отношению к хель само это слово звучит издевательски!) с родственниками, так что на особые привилегии Альг-иссе рассчитывать не приходилось.