Но помощь опять пришла, откуда не ждали.
– Подтверждаю слова леди, – раздался холодный голос, в котором я узнала «красавчика».
Обернувшись, я увидела, что он успел снять с себя маску и теперь, скрестив на груди руки, стоял у противоположной стены и победно взирал на констебля и боцмана. Настоящий морской офицер молчал и вмешиваться явно не собирался. Его куда больше волновал капитанский значок, который он забрал у подчиненного и теперь закреплял на собственном кителе.
– Вы знаете эту даму? – поинтересовался Буллет у «красавца,» внимательно изучая его пригласительный. – Граф Малкольм…
Мне показалось, что я ослышалась. Сэм назвал франта графом, и мне от этого стало еще больше не по себе. Догадка о незнакомце стала походить на правду, но я до сих пор продолжала не верить в совпадения. Мало ли графов на свете.
– Знать не обязательно, – парировал красавчик. – На леди платье, чья стоимость равняется цене двух загородных домов. И вы могли бы это заметить, констебль!
Я с сомнением глянула на графа, потом на свой наряд – и прикусила язык. Платье выглядело богато, но не настолько же.
– Одни аметисты на вышивке чего стоят, – продолжал Малкольм. – Камни редкой чистоты и огранки. Как вы думаете, может ли быть подобный наряд у шлюхи?
Его вопрос прозвучал как вызов, это Сэму абсолютно не понравилось.
– Знаете ли, граф! Я понятия не имею о стоимости платья этой леди. На нем не написано, да и вы не производите впечатления зоркого ювелира, способного оценить стоимость камней с расстояния в несколько метров. Из чего я делаю вывод, что платье могло быть качественно и недорого пошито у любой городской швеи, а камни всего лишь искусная подделка.
Эти двое так разговаривали, будто меня в комнате не было. Да я и не торопилась вмешиваться в этот разговор, сказать мне было нечего, даже боцман притих.
Граф отлип от стены, подошел к столу, за которым сидел Буллет, достал из внутреннего кармана нечто и сунул ему под нос. Несколько мгновений Сэм разглядывал нечто, похожее на сложенную вдвое фотокарточку, пока не перевел взгляд на меня.
– Снимите маску, – потребовал он.
Пусть и со вздохом, но пришлось подчиниться.
Сэм только хмыкнул, явно сравнивая что-то.
– Так бы сразу и сказали, – недоуменно протянул он, отдавая карточку графу. – Зачем было устраивать этот цирк?
– Каждый развлекается по-своему, – загадочно ответил Малкольм. – Теперь, когда все вопросы прояснились, мы можем идти?
– Не смею задерживать, – полицейский развел руками.
Мне оставалось только глупо хлопать глазами, ибо я ничего не понимала. Вот ни капельки. Что за фотографию показал граф? И о каких «мы» он говорил? Но на фотографии точно не могла быть я, это ведь невозможно…
– Идем, дорогая, – навис надо мной Малкольм, протягивая руку.
Я не шелохнулась, потому как идти куда-либо с этим типом казалось опасным. Граф явно играл в игру, правил которой я не знала.
Видя мое нежелание, Малкольм чуть наклонился, делая вид, что поправляет выбившуюся прядь моей прически, и едва слышно прошептал:
– Если не хочешь встретить рассвет в участке, пойдем со мной, пока это возможно.
Сложно описать мои эмоции в этот момент: смятение, непонимание и злость на странного графа. А еще желание его поцеловать так, чтобы лет на тридцать меньше прожил.
Стиснув зубы, я подала мужчине руку.
Уже у дверей меня окликнул констебль:
– Графиня, в следующий раз не теряйте приглашение. Вашего мужа может не оказаться рядом, чтобы все объяснить.
Наверное, это было последней каплей в чашу моего терпения за этот вечер. Я уже открыла рот, чтобы уточнить, с каких пор стала графиней и откуда у меня появился муж, но заметивший мою реакцию Малкольм резво вытащил меня в коридор и захлопнул дверь перед носом.
Два полицейских, которые оставались в коридоре, недоуменно посмотрели на нас.
– Констебль нас отпустил, – небрежно бросил им граф, тут же утаскивая меня вперед по коридору.
Я почти бежала за ним, едва успевая переставлять ноги, но уже за первым поворотом была прижата мужчиной к стене.
– Где твоя маска? – скользя цепким взглядом по чертам лица, произнес он.
Мгновение я соображала, что действительно бегу без маски, и еще мгновение – где ее забыла.
– В кабинете осталась.
– Дурочка, – как-то чересчур ласково произнес красавчик. – Что ж ты творишь такое? Сначала питаешься кем ни попадя, потом забываешь маску. Чем меньше людей видят это лицо, тем лучше. Можешь сменить?
Рой противоречивых мыслей пронесся в голове. Этот человек знает, кто я! Знает, что я делала на балу, и, более того, пытается помочь.
Но вместо благодарности я выдохнула другое:
– Кто вы?
– Все вопросы потом, – тут же одернул он. – Ты можешь сменить лицо?
– Могу… – замялась я. – Но энергии почти нет.
– Меняй, – властно приказал граф. – Энергия теперь меньшая из проблем.
Не знаю почему, но я подчинились. Черты лица поплыли, уродуя яркую восточную красавицу, превращая ее в постаревшее подобие самой себя. В волосах появилась седина, под глазами – мешки, а в уголках губ – морщины.
– Оригинально, – одобрил Малкольм. – А теперь пошли.
Бег по коридору продолжился. Оказавшись в танцевальном зале, мы замедлились. Здесь праздник продолжался. Вновь кружились парочки, звучала музыка, девушки ловили потенциальных женихов. Граф поднял воротник фрака и, пряча в нем лицо от окружающих, двинулся к центральному выходу.
Я наблюдала за ним и ломала голову, кто же он такой. Малкольм так много знал обо мне, был таким же сильным, как и я, но, судя по всему, внешность менять не мог.
Миновав вход с двумя привратниками-Церберами, мы сбежали по лестнице и сели в первый же попавшийся наемный экипаж, которых тут наблюдалось превеликое множество.
– Где ты живешь? – спросил в лоб Малкольм, но черта с два я назвала бы настоящий адрес вот так сразу.
Зато произнесла название гостиницы, где оставались мои вещи. Нейтральная территория казалась мне более безопасной.
– Что за фотографию вы показали констеблю? – решила я, что настало мое время задавать вопросы.
В ответ мне протянули ту самую карточку.
Взяв сложенный вдвое листок, я аккуратно раскрыла его и обомлела.
На черно-белом изображении была я. Точнее, мое любимое амплуа восточной красотки в роскошном свадебном платье. Таком, о котором можно только мечтать: нарядном, расшитом драгоценным жемчугом. Мое лицо не скрывала вуаль, и я выглядела счастливой, такой же счастливой, как и жених рядом. Граф Малкольм.
– Но… – у меня не находилось слов. – Это невозможно! Это не я.
– Фотография сделана десять лет назад. И да, это не ты. На фотографии моя покойная супруга Ванесса. Но начинать наш разговор нужно не с этого, – красавчик сделал паузу. – Меня зовут Эдриан. Граф Эдриан Малкольм, и это я заказал твой портрет у художника, а после прислал платье.
– Но зачем?
– Потому что искал тебя.
Весьма забавно. Я едва удержалась от скептического фырка. В сложившейся ситуации меня пугало и смущало практически все. Начиная от того, что нынешний облик не был настоящим, а значит, и искал граф не совсем меня. И в то же время он поразительно много знал о моей природе.
– «Потому что искал» – это не ответ, – процитировала я. – С какой стати вы это делали?
– Мои мотивы не имеют значения, – перевел разговор Эдриан. – Я думаю, тебя гораздо больше заинтересует собственная природа. Неужели ни разу не задавалась этим вопросом?
Пришлось пожать плечами. Себя я гордо величала фурией, а с внутренним чудовищем смирилась и научилась жить. Даже Голод тяготил с каждым годом все меньше. В конце концов, я делала этот мир чище от всяких подонков.
– Раньше задавалась, сейчас – нет.
– А зря, – граф внимательно посмотрел на мое измененное лицо и продолжил: – Я не знаю твоего настоящего имени, но знаю о твоем даре немного больше, чем ты сама.
– Например?
– Например, что появился он семь лет назад, я могу даже сказать точную дату. В ту ночь с тобой наверняка произошло нечто трагическое.
В горле пересохло от чужой осведомленности. Так и было, семь лет назад я вышла замуж, сложно спорить с тем, что это действительно самое трагичное событие в моей жизни.
– В ту же ночь умерла Ванесса. Меня не было с ней рядом, но если бы я знал заранее, никогда бы не допустил этого, – в голосе Малкольма послышалось сожаление. – Твой дар не является твоим. Это ее силы. Древние, неподвластные, непостижимые для обычных смертных.
Тут я все же не удержалась и хмыкнула. А я, по мнению этого странного графа, разве не смертная? С утра вроде как была.
Вот только моя глупая улыбка с каждым мгновением мрачнела все больше под многозначительным взглядом собеседника.
В этот момент карета остановилась возле гостиницы, но я не торопилась из нее выходить.
– Что вы имели в виду, говоря о простых смертных? – потребовала я ответа.
– Не здесь, – отрезал граф.
Он расплатился с извозчиком, и мне пришлось выбраться из экипажа и пойти к входу в здание. Малкольм шел позади, я спиной ощущала вибрации его тихих шагов.
На этот раз консьерж не спал и, вопреки моим надеждам, проводил нас весьма любопытным взглядом. Сейчас это было лишним. Пришлось посетовать на судьбу за ее очередной поворот ко мне филейной частью.
Поднявшись по лестнице, я уже не была столь спокойна, как пыталась казаться.
– Итак, мы остановились на «простых смертных», – напомнила я, усаживаясь на край кровати, где лежало платье, в которое я собиралась переодеться утром.
– Все верно, – подтвердил Эдриан. – Вот только ни я, ни ты таковыми не являемся. Точнее, ты ею была, пока не приняла дар Ванессы.
– А можно не ходить вокруг да около? – я начинала злиться оттого, что ответы приходилось буквально вытягивать. – Выкладывайте начистоту, граф!
– Желание дамы – закон, – он придвинул к себе единственный стул в комнате и, усевшись напротив, начал рассказ: – Нас всегда было двое. Я и она. Каждый со своей силой и слабостью, словно созданные друг для друга и не могущие существовать поодиночке. Ванесса называла себя Возмездием, она выбрала себе роль судьи и питалась человеческими грехами. На деле же я знал, что ей просто нравится убивать, и смотрел на это сквозь пальцы. Мне было, в сущности, все равно, как она развлекается. Главное, чтобы утром возвращалась домой.