– Зачем?
– Потому что я без нее не мог, – мужчина закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула.
Весь его вид излучал уверенность и спокойствие, а взгляд голодных глаз так и блуждал по моей фигуре. Опасный, хищный взгляд зверя, который почуял жертву, и одновременно такой сожалеющий.
– Ванессу мучил Голод, нестерпимое желание испить чужих грехов. Меня же съедала Жажда. Жажда Ванессы. Это никогда не было любовью, просто болезненное существование без возможности жить иначе. Проходили века, годы. Мы меняли имена, статусы, документы. В разные годы она была моей сестрой, женой, иногда любила играть в старость и становилась моей матерью. Это никогда не было весело, а потом и вовсе приелось. Долгая жизнь никому не идет на пользу. А в последний век мы стали ненавидеть друг друга особенно сильно, но, даже несмотря на это, были вынуждены продолжать жить бок о бок. На фотографии наша последняя свадьба.
Я слушала и старалась не перебивать графа, но сейчас все же не выдержала:
– Что значит «проходили века»? Сколько вам лет, Эдриан?
– Я сбился на третьей тысяче, кажется, это было вечность назад.
Мои глаза расширились. Невозможно. Они же не бессмертные, в самом деле? Бред!
Он же сам сказал, что Ванесса умерла!
– Как погибла ваша жена?
– Уже неважно. Это свершившийся факт.
– И все же? – настояла я.
– Совершила самоубийство. В один миг порочный круг нашей жизни разомкнулся. Женщина, которую я ненавидел, исчезла из моей жизни, но радости это не принесло.
– Почему? – задала я глупый вопрос, за что получила взгляд, достойный дурочки.
– Что тебе непонятно в слове «жажда»? – в голосе собеседника проскользнула злость. – Первый месяц после ее смерти я лез на стены от боли, второй – пытался убить себя. На третий смирился, что буду жить вечность в муках. А после меня поразила догадка: ее дар не мог пропасть бесследно. Слишком велика сила. И я стал искать. Семь долгих лет.
Я нервно сглотнула. Граф не выглядел маньяком с болезненной зависимостью, вот только его слова говорили об обратном.
– Поздравляю, нашли. Все знаете о даре, о Голоде, о грехах. Но что дальше?
– Я бы мог соврать тебе, рассказав сказку о Великой любви, которая воспылала во мне, едва я тебя увидел. Но это будет наглой ложью. Предпочту быть откровенным: лицо Ванессы, по которому я искал тебя, мне глубоко осточертело за тысячи лет. Я даже не знаю, как твое имя. Но твое присутствие рядом и близость мне жизненно необходимы…
– Какая именно близость? – опасливо уточнила я, при этом в глубине души оскорбившись на слова пусть и не о моей внешности.
– Не строй из себя идиотку, – чересчур мягко ответил Эдриан. – Секс – и ничего более.
– Ну, знаете ли! – внутри вскипело возмущение. – За кого вы меня принимаете?!
Ответом мне послужил смех.
– За ту, кем являешься. Скольких ты убила за эти семь лет? Десять, двадцать, сотню? Только не ври, что все это время обходилась невинными поцелуями, я ведь тоже не идиот.
Кожа на лице вспыхнула румянцем.
Одно дело убивать преступников, которые этого заслужили. Да и меня мучил Голод! Но спать с незнакомцем просто так, потому что это ЕМУ нужно? Увольте!!!
– А не боитесь, что я вас случайно во время процесса убью? Хлоп! И вы труп во время оргазма!
– А ты попробуй, – с вызовом произнес граф. – Я буду счастлив, если ты избавишь меня от этой никчемной вечной жизни.
– А какой мне в этом резон? Зачем мне помогать вам утолять свою Жажду? – не успокаивалась я.
– Затем, что я идеальный бессмертный источник утоления твоего Голода.
Я замерла, ошарашенная ответом, а в следующий миг вскочила с кровати и принялась расхаживать по комнатке.
То есть как это? Убить графа невозможно, даже мне?
Не то чтобы мне очень захотелось сделать его трупом, но здоровое любопытство проснулось вместе с чувством гордости и вредности. Графу от меня нужен только секс, мне же от него не было нужно ничего. Точнее, энергия стала бы приятным бонусом, но у меня были альтернативы, а у него – нет.
– Ну, идеальным я бы вас не назвала при всем желании, – остановившись, я надменно смерила взглядом мужскую фигуру сверху вниз и, скрестив на груди руки, принялась гнуть свою линию. – И на роль вашей постельной грелки я не нанималась, так что ничем не могу помочь. Разве только сказать спасибо за разъяснение некоторых особенностей моей натуры.
Лицо графа вытянулось, он медленно с грацией ленивого зверя поднялся со стула. Вероятно, после признания в своей идеальности на роль моего ежедневного бутерброда он ожидал, что я к нему на шею брошусь, но несколько ошибся, сделав эти предварительные выводы.
– Не могу ответить «пожалуйста» на ваше лестное высказывание, – проклокотал он. – Но неужели вы думали, что, проведя в поисках вас целых семь лет и рассказав правду, я молча развернусь и уйду, если получу отказ?
Я с сомнением взглянула на Малкольма.
– Вы мне угрожаете? – сузив глаза, поинтересовалась я.
– Отнюдь, – покачал он головой, – Ставлю перед фактом!
И сделал шаг навстречу.
Я отскочила от него словно ужаленная. Соперник приближался, стремительно сокращая расстояние между нами. Впервые за долгие годы меня накрыла несвойственная мне паника. Одно дело – самой охотиться на заведомо слабую добычу, чтобы превратить ее в пищу, совсем другое – оказаться лакомым куском для графа.
Я схватила первый попавшийся под руку предмет, коим оказался потрепанный временем канделябр, и замахнулись:
– Еще шаг – и я проломлю вам череп, – прошипела, глядя в лицо Эдриану. – Если вы бессмертный, это еще не значит, что я не сумею пустить вам кровь.
– А Ванессе нравились жестокие игры, – как-то двусмысленно произнес он, занося ногу для следующего движения. – Собственно, это единственное, что нравилось моей жене, кроме убийств!
– Я не ваша жена, – еще более зло прорычала я и со всей силы метнула подсвечник ему в лицо.
Моя надежда, что эта мера хоть на несколько минут обездвижит мужчину и даст возможность сбежать, превратилась в пшик, когда граф, словно мушку, отбросил летящую в него болванку. Изменив траекторию, железка воткнулась в соседнюю стену, войдя в нее, словно нож в масло, что показалось мне абсолютно немыслимым. Мои, превосходящие любого человека, силы были ничтожны рядом с мощью графа.
Сердце колотилось как бешеное, когда я начала отступать, но и сдаваться не собиралась. Любые предметы, которые попадались мне под руку, я швыряла в мужчину, но его это лишь забавляло. Он словно действительно играл со мной, наслаждаясь моментом и моей беспомощностью.
Отступая, я обогнула кровать, мне пришлось даже запрыгнуть на нее, чтобы вновь оказаться с противоположной стороны от Эдриана, но соперник лишь повторил за мной этот маневр.
Как жаль, что я не додумалась носить с собой хотя бы нож, слишком была уверена в собственных силах. За предметами интерьера в ход пошла мебель, без труда оторвав от пола прикроватную тумбочку, я и ее отправила в сторону мужчины. Раздался грохот, когда граф откинул ее прочь, разнося в щепки.
Как же я надеялась в этот момент, что на шум проснутся соседи из других номеров или вызовут полицию. Но, как назло, помощь все не собиралась появляться.
– Может, хватит уже этого балагана? – все с той же полуулыбкой поинтересовался подлец. – Поиграли – и хватит. Сними же свое прелестное платье и позволь мне взять тебя!
– Да я скорее сдохну от Голода, чем разрешу себя коснуться! – выкрикнула я, все еще надеясь переполошить кого-нибудь громким звуком.
Мне было плевать, насколько граф идеален для моей пищи, но насилия над собой я не могла позволить. Мне хватило одного раза в жизни, когда гадкий старикан Клайвшот решил надругаться надо мною. И пусть Малкольм выглядел красавцем, это не меняло его намерений: передо мной был бессмертный подлец, жаждущий овладеть моим телом.
– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Игривое выражение исчезло с его лица, на смену ему пришло яростное и злое, будто лик коршуна, который готов впиться когтями в мышь.
В один миг Эдриан преодолел те крохи расстояния, что разделяли нас. Я оказалась сжатой в крепких руках, а следом и поваленной на кровать.
Тяжелое тело нависло сверху, вжимая в матрас. Одни боги видели, как я сопротивлялась, пыталась брыкаться, билась руками и ногами, но это было словно сражение с непобедимой стихией, которую невозможно сломить. Эдриан сковал мои руки жестким захватом и теперь удерживал за запястья над головой, второй рукой он шарил по моему телу. Я извивалась, пыталась выкрутиться под ним, но не выходило ровным счетом ничего. Каждый раз, сталкиваясь глазами с холодным взглядом графа, я понимала – бесполезно. Он свое возьмет, хочу я того или нет.
Свободной рукой он рванул верх лифа, разрывая на мне безумно дорогое платье. Ткань треснула под немыслимой нечеловеческой силой и сдалась.
Разорвались десятки нитей искусной вышивки, в этом треске я лишь различила, как по полу рассыпались драгоценные аметисты, когда-то пришитые к наряду.
– Невероятное тело, – завороженно прошептал мужчина, рассматривая меня сверху. – Ванесса обожала его, я тоже любил, особенно запах этой сладкой кожи.
Я всхлипнула.
Обнаженная, униженная, распластанная, я лежала под своим будущим насильником и не знала, что делать. В отличие от старика Клайвшота, графа я даже убить не смогу. Никогда не смогу.
Мне оставалось только вытерпеть то, что он собирался сделать. Стиснув зубы и закрыв глаза, обещая себе когда-нибудь найти способ, чтобы отомстить.
– Ну же, – словно пытаясь меня ободрить, прошептал граф и огладил рукой полушарие моей груди. Он даже старался, был нежен в этот момент и трепетно сжал горошину соска, поиграв пальцами. – Не будь такой же стервой, как Ванесса. Я уверен, ты лучше. Так зачем эти ужимки и игра в недотрогу?
– Игра? – мой всхлип совпал с возгласом. – Для вас это игра?
На глаза невольно навернулись слезы.