– Ванессу вы тоже насиловали, называя это игрой?!
Нервы, словно натянутая струна, лопнули. Я сорвалась на истерику. Не знаю, откуда взялись новые силы к сопротивлению, но я вновь принялась отбиваться, крутится, царапаться, лишь бы выбраться из-под мужчины. Кажется, я даже кричала, срывая голос.
Эдриан отпустил меня так же быстро, как и поймал. Отскочил, будто от прокаженной, к противоположной стене и медленно сполз по ней.
Я же, почувствовав свободу, немедля подобралась и забилась в дальний от мужчины угол. Возможно, это было глупо, и мне бы бежать дальше, выбив окно и ласточкой нырнув на улицу, но меня колотило мелкой дрожью. Я куталась в разорванную материю и пыталась отдышаться.
Смотреть на своего насильника напрямую я боялась, хоть и продолжала краем глаза отслеживать его фигуру. Граф все так же сидел, привалившись к стенке, и рассматривал меня куда более открыто, чем я. Было видно, что ему плохо, но не от боли физической, а от Жажды, сводящей с ума. Эдриан словно сопротивлялся самому себе, но удерживался от попытки добраться до меня вновь.
– Ванесса называла это игрой «Охотник и жертва». Ей нравилось убегать, чтобы я преследовал. Она говорила, что это единственная возможность понять, что чувствует еда, когда она выпивает ее жизнь, – словно оправдываясь, произнес он.
– Ваша жена была редкостной сукой, – ответила я ему из угла. – Я знаю о ней всего несколько часов, а уже ненавижу за то, что она сумела сломать мне жизнь.
– Как вас зовут? – наконец удосужился спросить он.
– Неважно, – огрызнулась я. – Вы все равно будете упорно игнорировать мое имя, называя именем жены.
– И все же.
Мгновение я помялась, стоит ли говорить ему. Но какая, в сущности, разница, если этот бессмертный подонок рано или поздно в своей бесконечной жизни узнает правду.
– Роуз, – сдалась я.
– Тогда простите меня, Роуз, – опустив голову, произнес Малкольм. – Семь лет Жажды кого угодно сведут с ума. Я не собирался вас насиловать, просто на какой-то миг я опять увидел себя частью бесконечных игр с Несс. Еще раз простите.
Он с усилием поднялся с пола, отряхнул одежду от пыли и щепок, которых теперь было сполна по всей комнате, и двинулся к двери.
– Ну и куда вы? – окликнула я его.
– Прочь. Подальше из этого города, а возможно, из страны. Я прожил в Жажде семь лет, сумею прожить и дальше.
Мне захотелось истерически расхохотаться. Отличное предложение со стороны графа, а главное – любезное: исчезнуть из моей жизни так же быстро, как в ней и появиться. Вот только было одно «но».
– Вы разорвали на мне платье, разнесли полномера, который, между прочим, оформлен на мое настоящее имя. Поэтому спешу сообщить, что платить за это безобразие мне нечем.
Собственно, если с платьем ситуация была вполне поправима, то счет за номер рисковал быть неподъемным для кошелька вдовствующей баронессы Клайвшот.
– У вас есть второй наряд, – граф кивнул на целое платье, в котором я пришла, будучи в образе Роуз. – За номер не беспокойтесь, я все оплачу.
– Надеюсь на ваше благородство, – не без доли ехидства отозвалась я, мысленно отмечая, что уже не чувствую себя затравленной ланью.
В следующий миг дверь комнаты хлопнула. Граф все же сбежал, оставляя меня в одиночестве.
Времени жалеть себя дальше не было. Я решительно вскочила на подрагивающие ноги и кинулась закрывать за Эдрианом замки, чтобы, не дай бог, не вернулся, а уже после принялась снимать остатки роскошного наряда.
В ставшем тряпкой платье уже нечем было восхищаться. Вышивка порвана, аметисты разбросаны по всей комнате. Будь у меня больше времени, я бы облазила каждый миллиметр номера и собрала камни, все же не в моем положении разбрасываться подобным богатством. Сейчас же я подобрала парочку, засунула в ридикюль и принялась облачаться в скромное, но такое привычное траурное платье. Родная внешность вернулась с легкостью и даже внутренней радостью. После случившегося превращаться в такой любимый доселе образ роковой брюнетки я не собиралась никогда. А едва я была полностью готова, в дверь постучали. Я невольно вздрогнула, боясь, что вернулся граф.
– Кто там?
– Хозяин отеля, – раздался требовательный голос. – Один из постояльцев заявил, что нанес ущерб комнате. Мне необходимо оценить потери. Откройте!
Мне захотелось сбежать через окно, лишь бы не выполнять требование. Но, взяв себя в руки, я подошла и отодвинула щеколду.
За дверью меня ожидал гневного вида худощавый мужчина средних лет. Было видно, что его подняли с кровати, разбудив среди ночи. За ним стоял мальчишка-администратор, растерянный и чем-то напуганный. Замыкал эту компанию граф.
– Как видите, – сообщил он хозяину, – ущерб не столь катастрофичен, но я готов оплатить!
Сам же владелец отеля, разглядывая разнесенный номер, потерял дар речи.
– Не катастрофичен? – взревел он. – Да здесь ремонт на тысячи золотых.
– Не преувеличивайте, – покачал головой Эдриан. – Цена этому клоповнику не больше пятисот монет.
– Я вызову полицию, – взревел хозяин, от этого голоса мне захотелось втянуть голову в плечи.
– Пожалуйста, – слишком легко согласился граф. – Тогда все выплаты будут в рамках судебной тяжбы, после того как компетентный оценщик подсчитает точные затраты на восстановление этой каморки. Думаю, на трех сотнях золотых все закончится!
Слова Эдриана возымели действие. Хозяин отеля осекся и призадумался.
– Восемьсот, – это мое последнее слово.
– А пятьсот – мое, – не уступил Малкольм и в итоге победил.
На меня в этом поединке никто даже внимания не обратил до того момента, как Эдриан не отсчитал положенную сумму.
– И даму свою заберите, – буркнул умасленный хозяин. – В следующий раз для своих извращенных игрищ выбирайте отели моих конкурентов. Там хоть все разнести можете!
– С удовольствием воспользуемся вашим советом, – отозвался граф, делая мне едва уловимый кивок, чтобы поскорее выходила из номера.
Не то чтобы я хотела с ним куда-то идти, но раз обстоятельства сложились подобным образом, то и покидать гостиницу я была вынуждена с Малкольмом.
Уже на улице я осознала, как близок час рассвета. Где-то на востоке уже начинало светать, а значит, домой я безнадежно опаздывала.
– Мне пора, – буркнула я графу, круто разворачиваясь на каблуках, чтобы убраться подальше.
– Могу я хотя бы довезти вас до дома, Роуз? – послышался голос мужчины, а еще догоняющие шаги. – Да, я вел себя неподобающе, но ничто не мешает мне поймать экипаж и оплатить вам дорогу.
– Вы, наверное, думаете, что я полная идиотка, если решили, будто соглашусь? – не снижая темпа ходьбы, буркнула я. – К своему дому я вас и близко не подпущу, так что будьте добры выполнить свое обещание и исчезнуть из моей жизни прямо сейчас.
Но шаги позади и не думали прекращаться: граф упорно следовал за мной, а я, словно спиной, ощущала его снисходительную улыбку.
– Я не считаю вас идиоткой, но ваш адрес перестал быть тайной, едва вы озвучили свое имя.
Как вкопанная, я замерла на полушаге. Слова графа казались блефом, однако в голове прокручивались догадки о том, где я могла проколоться. Решения не находилось, и я почти убедила себя, что Малкольм затеял очередную игру и теперь пытается обмануть и запутать меня. Вот только, переубеждая меня и явно насмехаясь, мужчина вслух произнес мой адрес.
– Улица Чертополошья 13, баронесса Розалинда Клайвшот, – констатировал он. – Или вы думали, что я забуду адрес, куда направлял курьера с платьем? Конечно, стало некой неожиданностью, что искомая мною девушка и та, о которой Мишель Лонтье отзывался как о несчастной вдове, не терпящей мужчин, – одно лицо. Но я тоже не идиот, умею совмещать факты.
Пришлось прикусить губу – глупо вышло. Меня выдал чересчур длинный язык одного талантливого художника.
– Раз вы знаете адрес, то можете догадаться, что экипаж не пригодится, – развернувшись лицом к оппоненту, рыкнула я. – Мне до дома десять минут неспешным шагом, и можете быть уверены: я с удовольствием преодолею несколько кварталов без вашей помощи!
Мне казалось, я говорила убедительно, но, видимо, недостаточно для того, чтобы этот тип отстал.
– Через несколько минут рассвет, – упрямился он. – И мне будет спокойнее, если я все же провожу вас. Даже несколько кварталов могут быть опасными в этот час.
– Я могу постоять за себя! – отрезала я и вновь двинулась в своем направлении.
– Можете, но только ночью. С первыми лучами солнца это тело… – он смерил меня оценивающим взглядом, – …станет слабым, как мышь.
Я вспыхнула от возмущения: сравнение с животным мне не понравилось, но вместо выяснений я просто ответила той же монетой.
– А знаете, – почти проворковала я. – Если вам так нравится бежать за мной следом, тогда пожалуйста. Можете побыть моим цепным псом!
Раз мой адрес раскрыт, то особо скрываться смысла не было, и следовало поспешить домой.
Внутри поселилось беспокойство, что матушка с сестрами уже могли вернуться, а меня не застать. С них бы сталось проигнорировать мою просьбу не будить, ведь на маскараде произошло столько событий, которыми они непременно поспешат поделиться.
Завернув в ближайшую подворотню, я двинулась вдоль темных стен, петляя по закоулкам. Малкольм молчаливо и ненавязчиво двигался чуть позади. Реплику про «пса» он сделал вид, что простил, хотя я прекрасно понимала, что за эту поблажку от меня чего-то ждут. И, вероятно, ждут чего-то определенного.
– На что вы рассчитываете? – спустя квартал все же не выдержала я. – Если на близость, то можете даже не мечтать.
– Это я и так понял из наших предыдущих разговоров.
– Тогда что? – не унималась я. – Или вы уже передумали исчезать из моей жизни?
– Напротив, с каждой минутой все больше убеждаюсь, что должен бежать от вас как можно дальше.
– В чем же проблема? Бегите. Или вам необходим ускоряющий пинок?
– Пинок – вряд ли, но поцелуй – быть может…