Я хотела опровергнуть его слова. Какие, к чертям, обмороки и шалящие нервы? С последними я жила уже семь лет и благополучно справлялась. И уж что говорить, я людей убивала, поэтому вид операции если и мог меня смутить, то вряд ли поверг бы в ужас.
– Роуз, – тихо пискнула Эмили, вырывая меня из гневных мыслей. – Не беспокойся, – она взяла меня за руку, которая действительно тряслась. – Ты ведь сама пообещала мне вчера, что все будет хорошо. А значит, нечего бояться.
– Но… – хотела я возразить, когда меня перебил Малкольм.
– Баронесса, если вы так переживаете, то я могу пойти с вашей сестрой. Понимаю, что я практически чужой для нее человек, но меня-то вы давно знаете. А уважаемых докторов я могу заверить, что мои нервы невероятно крепки.
От такого предложения я растерялась и, разумеется, согласилась бы, если не будет против сестра, но что скажут доктора?
– Ваша светлость, дело не в крепких нервах, – профессор Дортмунд не испытал восторга и от этой идеи. – Операционная не место для постороннего присутствия, вы же…
– Ну… – несколько с вызовом перебил его Эдриан. – Продолжайте. Кто я?
Чарльз осекся.
– Я всего лишь спонсор, который выделяет огромные суммы на ваши исследования, – сам продолжил граф. – Неужели я не имею права лично убедиться, что мои средства расходуются в верном направлении, а методики приносят пользу и ИСЦЕЛЕНИЕ людям, – он сделал такой упор на предпоследнее слово, что лица медицинских светил на мгновение побледнели. – Ведь в противном случае я могу решить пустить эти деньги в другое, более полезное русло!
Кажется, до врачей наконец-то дошло, куда клонил граф. Возражений в его присутствии больше не возникало, более того, сама Эмили восприняла эту новость с гораздо большим энтузиазмом, чем когда то же самое предложила я. Она улыбнулась мужчине и искренне поблагодарила:
– Спасибо.
Теперь уверенности в успехе у меня прибавилось, и я решительно поставила подпись на договоре.
Когда Эмили увели готовить к процедуре, я на несколько минут осталась с Малкольмом одна.
– Почему вы раньше не сообщили, что спонсируете этих людей?
– А это было так важно? Какая разница, куда я трачу деньги, которых у меня слишком много и от которых начинаешь уставать? – несколько зло ответил он. – Я вообще не собирался об этом говорить. К чему вам знания, от которых нет пользы? В конце-то концов, важно лишь то, что эти люди могут помочь вашей сестре, и теперь они будут стараться особенно усердно.
– Спасибо.
Других слов у меня не было. Не важно, почему граф поступил именно так и какие цели преследовал: приручить меня, следуя самому короткому пути через сестру, или просто утолить собственную скуку от бессмертия, но я ему была благодарна. Хотя где-то в глубине души мне все же мечталось, чтобы этот порыв его души был искренним.
Тем не менее, для себя я сделала еще одно открытие: Малкольм мог сколько угодно взирать на людей с высоты своей бесконечной жизни, говорить с непроницаемой надменностью о том, что они все умирают, а он остается, признавать себя чудовищем и убеждать в этом меня. Вот только чудовище не станет жертвовать на медицину, а если и станет, то выставит это огромным достижением.
Малкольм же скрывал и даже больше того, злился, когда ему пришлось признаться. Нет, напрасно граф отделял себя от обычного человека, что-то человеческое в нем все же осталось, глубоко зарытое и тщательно скрываемое им самим же.
Вскоре за ним пришла уже знакомая девушка-администратор:
– Ваша светлость, все готово. Мне поручили проводить вас.
Он кивнул и последовал за ней, я же метнулась следом, но девушка покачала головой и попросила остаться в холле, успокоиться и присесть на мягком диване.
Ее слова показались мне неуместными, как я могла успокоиться, если на кону стояли жизнь и здоровье сестры. Но все же осталась – измеряла шагами холл вдоль и поперек, металась, подобно птице, попавшей в силки, и только когда администратор вернулась, ее голос отрезвил меня и заставил вздрогнуть:
– Ваша светлость, леди Малкольм, я могу предложить вам чай на травах или кофе? – спросила она не пойми кого.
Ну не покойную же Ванессу, в самом деле?
– Что, простите? – ведь кроме меня здесь никого не было.
– Чай или кофе? – улыбалась она мне. – Или лучше просто воды, вы так нервничаете!
– Воды, – согласилась я, решая, что уже начались слуховые галлюцинации на нервной почве.
Она подошла к стойке, за которой работала, налила воды и, поставив на небольшой поднос стакан и вазочку с конфетами и печеньем, двинулась ко мне.
Это был тонкий ход с ее стороны, если стакан с водой я могла выпить стоя, продолжив после этого носиться по коридору, то теперь мне пришлось сесть на диван и дождаться, пока на журнальный столик передо мной опустится нехитрое угощение.
– Не переживайте так, графиня, – спокойным ласковым голосом произнесла она. – Профессор Дортмунд и доктор Трондерсом – отличные специалисты, вашей дочери ничего не угрожает, тем более что ваш муж отправился ее поддержать.
И тут до меня дошло.
Отчего-то я даже расхохоталась, нервно и чересчур громко, а после силой заставила себя успокоиться и запить истерику водой.
– Простите, но граф Малкольм не мой муж, – прояснила я ситуацию, увидев удивленный и одновременно обеспокоенный взгляд служащей. – Мы вообще не родственники, а эта девочка – моя сестра. Просто граф любезно согласился оказать помощь в ее лечении.
Она смутилась и рассыпалась в извинениях:
– Простите, госпожа…
– Баронесса Клайвшот, – подсказала я.
– Баронесса, – повторила она. – Просто, когда вы пришли, представился только граф, вот я и решила, а потом додумала… и он на вас так смотрел… ой! Простите!
Весь ее вид говорил, что ей неловко. Да мы и сами виноваты – не представились должным образом. В остальном же, откуда девушке, встречающей гостей и подающей кофе, знать тонкости вчерашних дел ее работодателей. В конце концов, она не их личный секретарь.
И тем не менее обстановка разрядилась. Мне было по-прежнему волнительно, но теперь я уже могла держать себя в руках и не метаться по коридору.
Я сидела на диване, сжимала в руках стакан и не сводила взгляд с циферблата больших напольных часов. Профессор обещал, что если все пройдет хорошо, то процедура займет не больше сорока минут, но вот прошло уже пятьдесят, и я опять начинала паниковать.
Вдруг в глубине коридора, со стороны операционной, хлопнули двери и послышались приближающиеся голоса. Я вскочила с дивана и кинулась им навстречу. Сердце бешено колотилось, а кровь гулко стучала в ушах. Лишь бы все прошло хорошо!
Первым вышел профессор Дортмунд, за ним показался доктор Трондерсом.
– А где… – рассеянно шаря глазами за их спинами и никого не находя, протянула я.
– Возникли некоторые заминки… О Боже, баронесса! – профессор кинулся подхватывать меня на руки, потому что я оседала на пол. – Вы же не дослушали!
– Вы идиот, Чарльз, – по-дружески подначил молодого коллегу Вальтер. – Кто же начинает разговор с таких слов?
В руках доктора возник пузырек с нашатырем, который мне сунули под нос.
– Где моя сестра? – почти простонала я.
– С ней все в порядке, она по-прежнему в процедурной с графом Малкольмом. Пункция прошла крайне успешно.
– Тогда о каких заминках речь?!
Врачи переглянулись.
– Платье маленькой леди. После наложения повязки мы не сумели застегнуть на нем все крючки и пуговицы. Края не сходятся, – мужчины беспомощно развели руками. – Поэтому она осталась там и дожидается вашей помощи. Возможно, вы придумаете что-нибудь.
Последние слова они договаривали мне вслед, потому что я неслась к операционной и влетела туда, подобно фурии.
Эмили, одетая в длинную белую сорочку, сидела на руках Малкольма, вцепившись в него, подобно крошечной обезьянке, и тихо всхлипывала, пряча заплаканные глаза ему в плечо. Злосчастное платье лежало рядом на спинке стула, пока граф, будто убаюкивая, покачивал малышку и заговаривал ей зубы:
– Ну, хватит, хватит, милая. Все уже закончилось, – она еще раз всхлипнула. – Вы самая храбрая девочка на свете. Готов поспорить, ни один мальчишка не сумел бы выдержать подобное и даже не пикнуть!
– Честно? – она немного отстранилась от него, заглядывая в глаза.
– Разумеется. Даже я бы не сумел вынести эту жуткую процедуру в вашем возрасте, – словно великую тайну поведал он. – Поверьте, я бы наверняка громко кричал и пытался позорно бежать от докторов.
– Не верю, это вы все специально говорите, чтобы меня успокоить.
Он погладил ее по голове и одарил теплой ободряющей улыбкой.
– Весьма проницательно, и, тем не менее, вы справились. За это, как я и обещал, мы сейчас поедем и купим вам самую красивую куклу во всей столице.
– Честно? – она дождалась кивка от графа и тут же расцвела в улыбке. – Роуз! Ты слышала? Его светлость купит мне куклу, – малышка наконец заметила стоящую в дверях меня и выскользнула из рук графа.
Она кинулась ко мне, но запуталась в полах длинной рубашки и чуть не упала на скользком кафельном полу. Подхватил ее опять же Эдриан.
– Доктора запретили вам нагрузки, юная мисс Клейтон, – укоризненно произнес он. – А вы уже бегать собрались. Ваша сестра сама в состоянии преодолеть до вас несколько метров.
Я подбежала к сестренке и облегченно выдохнула, обняв ее. Под рубахой чувствовалась плотная повязка из бинтов, неудивительно, что мужчинам не удалось застегнуть на крохе платье. Даже я усомнилась в своем успехе, малышке было девять, она активно росла, быстро вытягивалась и носила старое платье, которое, по-хорошему, нужно было уже давно сменить на новое, размером побольше. Но денег не было, мы затянули с этим непозволительно надолго.
В палату вернулись доктора.
– Мисс Эмили, вы почему на ногах? Два часа постельного режима в палате! – возмутился Трондерсом.
– Я не выйду отсюда без платья в одной рубашке. Это не подобает леди.