ить, как могла меняться ее личность с годами.
Кем она была в самом начале?
Падшая рабыня Каника. Вот что я помнила о ней из своего первого сна.
А Эдриан, стало быть, – правильный сын своего отца Эхнатон. Ванесса называла это насмешкой судьбы.
Только что мне делать с этой информацией? Ее слишком мало для конкретики и слишком много для пространных выводов.
Эти двое были из разных социальных слоев даже тогда, тысячу лет назад. Что-то неизведанное связало их, и эта связь тяготила обоих. Связь рабыни и хозяина? Вряд ли.
Я пыталась представить Эдриана рабовладельцем, но у меня это никак не получалось. Хотя, надо признать, это была бы изощренная пытка – привязать хозяина Жаждой к своей собственности.
Но было что-то еще, что-то, что я упускала или пока не знала.
Если верить слухам среди слуг и экзотической внешности Ванессы, то она действительно могла происходить из Персии, хотя тысячу лет назад ее страна могла называться как-то иначе. Откуда же тогда Эдриан-Эхнатон? Египет?! Вполне возможно. Вот только для ответов мне нужно было поговорить с ним самим. Какой толк строить догадки, имея в руках так мало конкретики и так много неизвестных?
Я закрыла оконную раму и вернулась на кровать…
Летучая мышь и дракон. Ночное создание и благородное существо. Два одинаково опасных хищника, но в то же время абсолютно разных.
И вторая картина. Волк и Волчица. Кого имел в виду граф, заказывая полотно у Лонтье? Меня и себя? Возможно, даже скорее всего, так и было… Но какой подтекст? Что просил изобразить Эдриан, свое ощущение происходящего или нечто большее?
Одно я могла сказать точно, обращаться в волчицу я не собиралась. Эксперимент Ванессы явственно показал: заигрывать с животными сущностями не стоит.
С этими мыслями я вновь уснула, на этот раз до утра и без видений.
Последние дни у Ричарда Лорна не задались. Неприятности, проблемы, досадные происшествия сыпались на него, словно из рога изобилия. И дело даже не в том, что Розалинда четко дала ему понять – им вместе не по пути. Конечно, она никогда не давала ему намеков на обратное, скорее наоборот, всегда избегала, а в ее взгляде читались холодность и что-то еще. То, что объяснить он не мог.
Вот только тот поцелуй у ворот все не давал детективу покоя. Яркий, страстный и такой сладкий. Поэтому и отказ злил особенно сильно, а задетое самолюбие свербило. Не привык Лорн быть отвергнутым. Пусть Ричард не пользовался своей излишней привлекательностью для женщин, но они его любили, и он всегда знал об этом. А потому было досадно вдвойне. Те, кто был неинтересен, вешались детективу на шею, а та, кто задела струны души, равнодушно отвернулась.
Вдобавок, на работе все шло не так, как он бы хотел.
На вчерашнем суде все его доказательства невиновности обвиняемой были проигнорированы и едва ли не высмеяны. Суд безапелляционно отправил девушку на виселицу, назначив казнь на послезавтра. В глубине души Лорн знал, что так и будет, но глупая надежда все равно продолжала теплиться.
Дело с поиском загадочного убийцы тоже встало. Казалось, все ниточки уже исследованы вдоль и поперек. Одни обрывались, иные противоречили друг другу. Все свидетели, если таковые находились, давали абсолютно разные показания.
Кто-то видел рыжую девушку с веснушками, кто-то – брюнетку с длинным носом, кто – высокую и тощую, кто – негритянку-толстушку с огромным бюстом. Разнился цвет волос и кожи, примерный возраст. Разве что пол совпадал, но являлось ли это таким уж значительным показателем?
Предположить, что убийца использовала искусный грим и парики, тоже не выходило. Рост и телосложение не совпадали.
Последней зацепкой оставался плащ из комиссионного магазина, но и этот путь не внушал надежды. Словно иголку в стоге сена, Ричард день за днем искал в записях торговой книги пометку о продаже плаща, а когда нашел – опять стукнулся носом в глухую стену. Имен напротив покупки не значилось, следовательно, нить обрывалась. И все же Лорн продолжал сидеть за рабочим столом в участке и упрямо сверлить взглядом страницу ведомости.
– Детектив Лорн, – вырвал его из раздумий голос констебля Буллета, который только что закончил смену и теперь спешил домой. – Вы собираетесь ночевать на работе?
Ричард поднял усталые глаза на коллегу, перевел взгляд на большие напольные часы, стоявшие в углу комнаты, и понял, что безнадежно заработался.
– Пожалуй, вы правы, Сэм, – на работе они специально общались только на вы. – Уже поздний час.
Детектив встал из-за стола, подхватил пальто с вешалки, и вдвоем с соседом они вышли из участка.
Погода для декабрьского вечера была диво как хороша. Мягкий снег большими хлопьями медленно опускался на улицы городка, уже зажглись фонарики, кое-где начали вывешивать разноцветные флажки перед праздниками. Близилось Рождество.
– В последние дни ты сам не свой, Ричард.
Перед тем, как вернуться домой, Сэм решил зайти в бакалейную лавку и теперь шел, нагруженный пакетами с едой не только для себя, но и для семьи Бриттани. Недавно он стал ухаживать за средней дочерью баронессы Клейтон.
– У тебя что-то случилось в той поездке в столицу?
– Можно и так сказать.
Об их разговоре с Розалиндой Лорн не рассказывал никому и даже теперь не собирался вдаваться в подробности. Его личная жизнь была только его делом.
– Но теперь это неважно.
Констебль понимающе хмыкнул.
Мужчины вообще более понимающе относятся к подобным вопросам, нежели женщины. Они никогда не станут лезть в душу, особенно, если им намекнули этого не делать.
В итоге так и шли молча.
– Подожди, – остановился Буллет напротив булочной. – Бриттани любит пироги из этой пекарни. Я бы хотел зайти.
Теперь настало время Лорна грустно хмыкнуть.
Средняя сестрица Клейтон цепко захватила сердце констебля в свои нежные ручонки. Она стыдливо краснела при одном его взгляде и притворялась премилой дурочкой, но после общения Лорна с расчетливой и такой прожженной жизнью Розалиндой он уже не обманывался насчет природы этих женщин. Вполне вероятно, Бриттани могла оказаться такой же редкостной стервой, которая, стоит появиться на горизонте какому-нибудь очень богатому лорду, упорхнет в его объятия, игриво махнув полами пышной юбки на прощание Буллету.
– А сама она купить булочки не в состоянии? – с легкой злостью в голосе поинтересовался Лорн, уж слишком тяжело было сдержать эмоции.
– Ну, ты же сам знаешь об их материальном положении, – Сэм пожал плечами. – Денег они не возьмут, а небольшой презент – почему бы и нет.
– Дело твое.
Что толку разубеждать молодого и влюбленного паренька? Уж лучше пусть сам обожжется, это будет весьма полезно для его жизненного опыта.
Пока Ричард ожидал констебля у булочной, от нечего делать он разглядывал проезжающие мимо экипажи, витрину ювелирного магазина напротив, мастерскую женского платья чуть дальше по улице, читал многочисленные надписи и вывески, пока взгляд не упал на вход одной из местных гостиниц. Не самой дорогой в городе, но из вполне приличных. Только что к ней подъехал весьма знакомый экипаж.
– Куда ты смотришь? – Сэм как раз вышел из пекарни и теперь внимательно проследил за взглядом коллеги. – На гостиницу?
– Да, мне показалось, что я увидел там знакомую карету.
Из экипажа высадился высокий мужчина в черном пальто и уверенной походкой прошествовал к входу, где и скрылся за дверьми.
– Малкольм, – прошипел себе под нос Лорн, не переставая щуриться.
В том, что это был именно граф, сомнений не оставалось.
– Граф Малкольм? – переспросил Буллет, расслышав бормотание друга. – Это он?
Ричард напрягся и нахмурился. Выпрямившись, он пристально посмотрел на Сэма и грубо поинтересовался:
– Ты его знаешь?
Чересчур резко для обычного интереса и слишком агрессивно для доброжелательной беседы.
Буллет замялся:
– Не то чтобы знаю, но пару раз видел. Я же рассказывал тебе о происшествии на маскараде.
Лорн нахмурился, припоминая. В те дни ему необходимо было отбыть в столицу по делам, хотя именно его просили побыть на балу для обеспечения безопасности, и тогда он обратился к Сэму с просьбой заменить его.
– Когда двое подрались из-за леди?
– Именно! – воскликнул паренек. – Какой-то матрос пробрался тайком на маскарад и начал приставать к жене графа. Хорошо, что мне удалось все уладить до того, как началась серьезная драка.
– Жене?
Лорну показалось, он ослышался, либо Сэм что-то напутал. Определенно путал, ведь жена графа мертва, а тем же утром Ричард видел в обществе Малкольма Розалинду.
– У графа разве есть супруга?
– О да, – Сэм расплылся в рассеянной улыбке. – Очень красивая леди, хотя Бриттани красивее, но я хорошо запомнил графиню.
– Можешь описать?
То, что рассказывал Сэм, не вязалось со здравым смыслом, и Ричард не мог дать себе успокоиться, пока не поймет, что происходит.
– Могу, но… – Сэм замер, чувствуя сходство их беседы с допросом. – Какие-то проблемы?
– Пока не знаю, но ты можешь вспомнить, как она выглядела?
Буллет прикрыл глаза, пытаясь представить образ графини.
– Брюнетка, раскосые глаза, восточные черты лица, прямой нос, пухлые губы. Фигура женственная, типа «песочные часы», на вид женщине лет двадцать пять – тридцать, – четко и сухо изложил Сэм. – Цвет глаз, увы, не помню, но это определенно была супруга графа. Когда случилось происшествие, он лично показал мне в качестве доказательства их свадебную фотографию и даже озвучил стоимость платья, которое было на леди. Баснословные деньги за какие-то редкие аметисты в вышивке.
– Немыслимо…
Лорн пребывал в растерянности. Как такое могло быть? И говорил он отнюдь не о дорогом платье.
Сэм описывал женщину с портрета в холле графского дома, умершую семь лет назад. Как именно покойница могла оказаться на балу в провинциальном городишке? И что потом делала с Малкольмом Розалинда?