Или все же возможно, если хорошенько постараться?
Из раздумий меня выдернул крик матушки:
– Роуз, с тобой все в порядке?
Она подбежала ко мне и начала обнимать. Сказать по правде, за все свои годы мне еще ни разу не посчастливилось получить от нее столько теплоты, сколько она умудрилась дать за эти несколько минут.
– Почему ты здесь? Ничего не понимаю.
Я с усилием отстранилась и как можно холоднее и спокойнее произнесла:
– Мама, Бри, присядьте.
– Роуз…
– Мама, прошу тебя! – надавила я, и она незамедлительно осела на один из стульев у стены. – Я должна вам кое-что рассказать, но я не знаю, с чего начать.
Я сделала глубокий вдох и на выдохе начала свое признание. Настоящее, пусть и очень сумбурное:
– В брачную ночь с бароном Клайвшотом что-то произошло. И я изменилась. Долгие годы я пыталась понять, почему именно это случилось, и решила, что если бы тогда он не взял меня силой, ничего бы этого не сталось, но когда он вошел в меня… я выпила его жизнь, как вампир, все силы до последней капли. Барон умер прямо в тот миг. Но это было только началом. С каждым годом мне становилось все сложнее. Чтобы выживать, я была вынуждена спать с мерзавцами и питаться их жизненными силами. Ты не представляешь, как тяжело чувствовать запахи их грехов. Эти ароматы повсюду, они сводят с ума, морочат голову. Как могла, я сдерживала себя, оттягивала охоту, пыталась обходиться без нее, но все тщетно. Я была вынуждена убивать. Находила себе новых жертв – самых отъявленных негодяев: конченых воров, убийц, насильников… И знаешь, мне не было их жалко, все они не заслуживали жизни.
– Дочка…
– Пока вас с Бри не было в городе, Лорн произвел обыск в моей комнате и нашел одежду, в которой я совершала убийства. Мне пришлось сознаться, и теперь будет суд. Он нашел слишком многое, чтобы у меня осталась хоть призрачная возможность на оправдание. Смертный приговор почти подписан!
Я замолчала, ожидая хоть какой-то реакции от них. Бриттани не смогла произнести ни слова.
– Я все поняла, – произнесла матушка, всхлипывая, а по лицу ее пробежала дорожка слез.
На миг я даже удивилась такому ответу, но дальше последовало:
– Ты больна, доченька, и виновата в этом я.
– Мама…
– Послушай меня. Граф Малкольм поможет нам, мы найдем самого лучшего адвоката, найдем самых лучших врачей, тебе помогут, они обязательно вылечат тебя.
– Я не сумасшедшая!
– Роззи, девочка моя, это я во всем виновата. Если бы тогда не настояла на твоей свадьбе с бароном, ничего бы этого не произошло, – горькие слезы душили ее. – Это я виновата, я довела тебя до этого… безумия. Послушай меня, все будет хорошо, я…
– Я хочу, чтобы вы ушли, – почти приказала я.
– Но, Роуз…
– Уходите!
– Не гони нас, мы хотим тебе помочь.
– Убирайтесь отсюда!
Я понимала, что выгляжу в их глазах сумасшедшей, обезумевшей от эмоционального потрясения, но лучше было прогнать сейчас, чем наблюдать, как они сходят с ума рядом со мной.
– Лорн, – закричала я что было сил.
От ужаса мать вздрогнула и зажала уши, не переставая рыдать.
Он почти вбежал в комнату.
– Уведи их. Прошу тебя…
Суд состоялся через несколько дней после моего общения с семьей. Как и предрекал Лорн, меня приговорили к смертной казни. Судья, толстый потливый тип, лениво перебирал бумаги, особо не вчитываясь в них. Он пару раз поднимал на меня взгляд, противно и липко улыбался, а после вновь становился серьезным. Какие мысли плясали в его голове – мне неведомо, но, вероятнее всего, когда-нибудь судья мог стать моей жертвой. Не нужно обладать даром фурии, чтобы понимать, какие дела проворачивал этот властолюбец.
Его безразличие к происходящему было видно невооруженным глазом. Хорошим подспорьем ему оказался Лорн, он так доходчиво все объяснял, что вердикт судьи и присяжных был очевидным. Виновна!
Даже самый дорогой столичный адвокат, нанятый Малкольмом, не сумел мне помочь. А вот сам граф так и не явился. Ни разу: ни навестить, ни на суд.
– Мне жаль, Роуз, – произнес Лорн, когда вызвался сам конвоировать меня в камеру.
– Что-то не верится, – саркастично заметила я. – Если жаль, то почему вы не пытались помочь?
– Я не могу защищать убийцу, это выше моих правил, – в его голосе была все та же жесткость. – Вы должны это понимать! Когда-то я поклялся, что буду выполнять свою работу на совесть, несмотря ни на что. Простите, Роуз, но даже ради вас я не готов поступиться своей честью!
Он говорил это с какой-то неуловимой горечью и хорошо скрываемым сожалением.
– И все же… – спросил Лорн. – Что вас вело? Почему именно эти люди?
– Они все были мерзавцами! – отстраненно произнесла я. – Каждый из них – это полицейская ошибка. Ваши коллеги не смогли найти достаточно улик, и эти подонки свободно разгуливали по улицам нашего города. Из-за их преступлений пострадало столько ни в чем не повинных людей. Вы же, Лорн, провели расследование, и теперь судьба насмехается над вами: считайте, что собственными руками сейчас защитили десятки негодяев. И кто из нас чудовище после этого, Лорн?
– Вы за кого-то мстили? – предположил он, явно не веря ничему, из сказанного мной. – Эти люди обидели кого-то вам знакомого?
Я горько усмехнулась. Все же ему было не понять моего замысла, моего предназначения, моего внутреннего чудовища. Признаться, и я сама его иногда не понимала.
– У меня была иная цель, не старайтесь ее понять. Для этого вам бы пришлось стать таким же, как я.
– Начать убивать?
– Воздавать по справедливости…
– Роуз, прекратите.
Он начинал злиться еще сильнее, и от этого его движения становились резче.
– Вам не стоит считать себя Богом, вершителем судеб, или кем еще вы себя возомнили? Вы обычная женщина, готовая на все ради денег. Не пытайтесь прикрываться благородством, в ваших поступках его нет. Не вам решать, кому жить, а кому умирать.
– Как знаете, мне уже все равно, что вы обо мне подумаете.
Мне на самом деле было все равно. Он окончательно умер для меня как человек. Хотя и был прав: решать, кому жить, а кому умереть, действительно не мне. Именно поэтому сегодня ночью я не выломала собственными руками прутья решетки, не свернула шею охраннику, а потом не пошла искать Лорна, чтобы лишить жизни и его.
А вот Ванесса, будь она на моем месте, наверняка поступила бы именно так. Но я не она. Лучше на плаху, чем стать ею.
– Какая превратность судьбы, – разочарованно произнес детектив, опуская глаза. – Я в вас почти влюбился. Сейчас же, анализируя все произошедшее, понял, что во многом был слеп, закрывал глаза на попытки интуиции достучаться до моего разума, списывал все эти знаки на какие-то ваши странности.
– Ключевое слово здесь «почти». Значит, все же не влюбились, раз сейчас я нахожусь здесь.
– И корю себя за то, что пошел на поводу у эмоций.
Я решила промолчать, какой смысл сейчас выяснить отношения. Не зря я всегда так холодно к нему относилась. Он заслужил куда более худшего отношения с моей стороны. Не чурался угрозами моей семье ради признания. Да – убивала я, да – он оказался прав и поймал убийцу, но угроз я ему простить никогда не смогу, чем бы он ни руководствовался.
Меня радовало только то, что теперь не нужно быть рядом с ним настороже и чего-то бояться. Возможно, детектив думает, что я оказалась заложницей бедности и ради денег пошла на убийства. Хотя мне действительно плевать, о чем он думает! Куда больше меня интересовало, почему Малкольм так ни разу и не попытался навестить меня? Неужели настолько труслив, что побоялся оказаться в чем-то заподозренным? Нет, такого попросту не могло произойти, должны быть другие причины. Я всячески убеждала себя в этом и искала оправдания Эдриану.
Утром следующего дня к тюрьме прибыл специальный экипаж, который должен был доставить меня к месту казни. Меня вывели на улицу, и, пока конвоир открывал дверь, я услышала позади себя:
– Стойте!
Это за спиной прозвучал голос Лорна. Он так стремительно подбежал ко мне, что я даже вздрогнула.
– Баронесса, возможно, в вашей сумасшедшей головке и созрел какой-то немыслимый план побега, однако, уверяю вас, ему не суждено осуществиться.
– Побежите за экипажем и будете отпугивать всех мимо проходящих людей дубинкой? – усмехнулась я. – Я бы с радостью на это посмотрела.
– Удивительно, – возмутился он. – Даже перед смертью вы все такая же ядовитая.
Я сделала шаг к нему, встала на цыпочки и прошипела на ухо так, чтобы слышал только он:
– И такую ядовитую вы полюбили. У нас отвратительный вкус, Лорн, раз вы влюбляетесь в убийц!
– Приятной казни, баронесса Розалинда Клайшот!
– Горите в аду, детектив!
Развернувшись, я отправилась к экипажу и с помощью полицейского забралась внутрь. В тот момент, когда экипаж тронулся, мое игривое настроение улетучилось. Даже сейчас я думала о Малкольме и о том, как он поступил со мной. Исчез, не соизволив даже попрощаться.
Мы ехали долго. Полицейские, сидящие рядом, не проронили ни слова. Хотя о чем было говорить с человеком, которого сопровождаешь на казнь? Может быть, так даже лучше? Кто знает?!
– Долго нам еще? – не выдержав, поинтересовалась я.
Не то чтобы мне хотелось побыстрее опустить голову в петлю, но раньше казалось, что эшафоты гораздо ближе.
Ответа я так и не получила. А в зарешеченное окно увидела, как экипаж свернул с основной дороги куда-то на лесную колею, занесенную снегом.
И опять долгая езда, но, когда мои глаза уже начали слипаться от изматывающей тряски, я резко очнулась, понимая, что карета остановилась.
– Выходим, – приказал один из полицейских.
Меня вытащили на богом забытую поляну, занесенную полуметровыми сугробами по краям и кем-то заранее вытоптанную на середине.
– Меня будут казнить в лесу? – растерянно поинтересовалась я.
– Твоя казнь отменяется, Роуз, – обернувшись на голос, я увидела, как из-за деревьев мне навстречу вышли Малкольм со своим помощником Френсисом. – Хорошая работа, господа полицейские. Ваша награда уже заждалась, мой секретарь сейчас рассчитается с вами. Я же, в свою очередь, надеюсь, что наша маленькая авантюра навсегда останется в тайне?