Отвечая на укоризненный взгляд сами знаете кого, Лебедев показал, как он старательно заштопал себе рот.
– Вы правы. Так что же? – помог Ванзаров.
– У нее из тела слита… кровь?
Родион насторожился, как хорошая гончая при верном запахе:
– Откуда вам это известно?
– Значит, правда! – упавшим голосом сказал Орсини. – Все совпадает.
– Пожалуйста, объяснитесь.
– Да что тут объяснять? Разве не видите? Молодая красивая девушка мертва, у нее перерезано горло и забрана кровь, причем никаких следов ее нет. На руке жертвы таинственные знаки! Вам этого мало?!
– Куда же, по-вашему, делись следы крови?
– Да выпили ее! – в ужасе прошептал Орсини. – Убийца – вампир!
Лебедев изобразил беззвучные аплодисменты. Дескать – полный восторг.
– Это слишком смелое заявление, – аккуратно сказал Родион. – Мы не занимаемся нечистой силой…
– И фокусами! – вякнул Аполлон сквозь «зашитый» рот.
– Вы ничего не понимаете, господа! Насмехаться проще всего. Но я говорю не о сказочных вампирах, а вполне настоящих, из плоти и крови. Они – обычные люди, не боятся дневного света, отражаются в зеркалах, как мы с вами. И ведут нормальную жизнь. Только у них есть страсть: пить кровь молоденьких девушек. Это что-то вроде болезни, психического отклонения. Они не могут вступать в связь с женщинами иначе как выпивая их до дна. Только так испытывают удовлетворение. У вас нет следов крови, потому что он ее выпил и вылизал до капли! А вы говорите – фокусы…
Воцарилась та особая тишина, когда участники беседы испытывают самые противоречивые чувства: кто удивление, а кто оторопь. Во всяком случае, на физиономии Лебедева глумливую ухмылку сменило тихое раздумье.
– Надеюсь, не ваш ассистент Дракуло?
– Не Дракуло, а Дракоши, опять за шуточки, господин Ванзаров!
– Я не хотел вас обидеть, – искренне сказал Родион. – Но поймите, мы расследуем серьезное преступление. Ваша идея имеет резоны, пусть и шаткие, но если бы…
– Хотите сказать: «Если бы не фокусник, а психиатр»? Понимаю, для вас фокусник сродни клоуну. Так вот сейчас вас огорчу… – Дмитрий Иванович перевел дух и принялся с новыми силами: – Этим летом мы давали гастроли в Одессе. Публика принимала великолепно, огромный успех, восторженные статьи, сам градоначальник…
– Не сомневаемся. Чуть ближе к вампиру…
– Ах да… После одного представления ко мне зашел молодой человек. Одет прилично, дорогой перстень на пальце, но было в нем что-то странное, что меня насторожило. Будто какая-то тень пряталась у него за душой. Он стал говорить, как ему понравился спектакль и что хочет пригласить меня с Вероникой на ужин. Недолго думая, я согласился. Ужин был устроен в летнем ресторане. Хотя все было очень мило, но разговор не клеился. Вдруг юноша пригласил Веронику потанцевать. Я вышел покурить на террасу, а когда вернулся, застал ее в слезах. Оказалось, во время танца юноша потащил ее в кусты, выхватил нож и пытался разрезать горло. Она не могла звать на помощь, но стукнула его промеж ног и убежала. Поначалу я хотел заявить в полицию, но решил, что это бросит тень на гастроли. А на следующее утро явился этот господин. Просил прощения и открыл тайну: он вампир, который не может овладеть женщиной иначе как выпив ее кровь. И пообещал больше никогда не преследовать Веронику, если мы забудем это происшествие…
– И вы накрепко забыли, – подсказал Родион. – Так крепко, что даже не вспомнили об угрозах госпоже Лихачевой.
– Да поймите же, господа, я постарался выкинуть из головы весь этот ужас! Но, возвращаясь домой, вспомнил!
– Случаи ложного вампиризма, конечно, известны… – У Лебедева не нашлось и тени шутки. – Одна странность: отчего он держался и ничем себя не выдал?
Родион понял намек: подобных случаев с разрезанным горлом и слитой кровью молодых девушек в полицейских отчетах не было. Во всяком случае, за последние лет пять. О прошлых столетиях судить трудно.
– Как он себя называл?
– Какое-то восточное имя или греческое, – Орсини нетерпеливо махнул. – Это неважно, наверняка ложное. Лучше спросите: почему я вспомнил?
– Почему вспомнили? – послушно повторил Ванзаров.
– Дня два назад, во время представления, меня что-то неприятно задело в публике. Но я не придал этому значения. И только теперь понял: это было его лицо! Он сидел в среднем ряду и смотрел на Веронику, а не на фокус! Он любил и желал ее! Что на это скажете? Где же ваши шуточки теперь?
Ответов не нашлось.
– Влюбленный вампир явился на аромат крови! И он ее получил. Теперь будут новые жертвы, если его не остановить!
– Знаете следующего кандидата? – очень серьезно спросил Родион.
– Красивая девушка, кто же еще?! Их сколько угодно.
– Особенно на конкурсе красавиц, – как для себя, заметил Ванзаров. Ясно и логично, кого наметил следующей жертвой влюбленный вампир. – Как он выглядит?
– Худощавый, бледный, примерно лет двадцать, темные волосы…
Потребовалось обратить немой вопрос к великому Аполлону: «И что с этим делать?» На что последовал такой же ответ: «А я почем знаю? Вы логик, вот и разбирайтесь». Опять приходится все делать самому.
Родион встал:
– Где живет ваша ассистентка?
– Никогда у нее не был, зачем мне… Но Сданко точно знает. Они соседи, кажется.
– Едем! – приказал Ванзаров и пошел натягивать пальто. Да только покачнулся по дороге. Совсем юноша не бережет себя.
Отряд под предводительством чиновника-рыцаря не потревожил грохотом лат спящего портье меблированных комнат Лильенберга, что на Кирочной улице. Заведение погрузилось в ночной отдых. Не было резона нарушать его из-за пустяков. Фокусник уверенно провел отряд на второй этаж и постучал в двенадцатый нумер. Долго не открывали, наконец заспанный голос спросил:
– Кто там?
– Сыскная полиция, – тихо сказал Родион.
Замок сразу щелкнул. Лебедев быстро встал перед Орсини, закрыв его целиком. На пороге появилась ночная рубаха. Ее владелец, зевая во весь сахарно-белый рот, спросил:
– Полицья? Здравствуй, полицья.
Говорил он с тем милым славянским акцентом, что не сходит с языка у проживших в России и долгие годы.
– Господин Сданко Дракоши?
– Я есть, – парень опять зевнул и виновато улыбнулся. – Прощайте меня. Только заснул.
От усталости Родион потерял способность к мгновенному портрету, но про себя подумал, что ассистент великого мага отвечает требованиям театра: молод, черняв, простодушен, обаятелен, нравится женщинам. Все, что нужно для успеха.
– Что вы делали сегодня с трех до четырех дня?
– Что делал? – удивился Сданко. – Работал. Номер готовил, Димитри Иванович очень строго следит…
– Здравствуй, Сданко! – высунулся фокусник из-за спины криминалиста.
– О, ви здесь? Заходите гости! Чего в дверь стоять?
Ванзаров отказался и только спросил:
– Когда вы последний раз видели госпожу Лихачеву?
– Когда видел? Давно видел. В начале дня.
– А точнее?
– Точнее? Может, в два… Нет, в три. Сказала: на собрание красавиц бежит.
– А потом?
– Потом нет.
– Почему не искали ее?
– Искали? Зачем искать? Значит, надо ей. Мне за девочкой бегать не надо. Я один справился. Такая шустрая! Вот ей будет на грибы…
– На орехи, – невольно поправил бывший студент-отличник. – Не замечали, чтобы около нее кто-нибудь крутился? Мужчины незнакомые или странные?
– Мужчины? Зачем мужчины, я рядом.
Парень так очаровательно улыбнулся, что не осталось сомнений: другим здесь делать нечего.
– А почему эти вопросы?
– Ее… – только вымолвил Орсини, но ладонь эксперта наглухо зажала рот.
Сданко насторожился:
– С Вероникой что?
– Где ее комната?
– Четвертый этаж, комната тридцать шесть… Не было ее. Перед сном стучал. Где ходит? Поздно уже девушке.
Что верно, то верно.
Ассистенту предложили идти спать дальше и ни о чем не волноваться. А чиновник полиции не поленился спуститься, растолкать портье, показать зеленую книжечку и подняться на самый верх.
Осторожно войдя первым, Лебедев включил электрический свет.
В комнате мило пахло уютом девичьей квартирки. Обстановка не богатая, но чистенькая. Везде аккуратные салфеточки. На окнах цветочки, фотографии в рамочках. Рядом с софой – столик для наведения красоты. К нему и направился криминалист. Побродив по маленькой комнатке и заглянув в крохотную спаленку, Родион убедился, что влюбленного вампира здесь не было. Никаких следов беспорядка, паники или внезапного отъезда. Все на месте. Впрочем, связки чеснока или наточенного кола тоже не нашлось.
Орсини входить не решился, скрываясь за косяком двери.
– Что-нибудь интересное нашли? – спросил опечаленный рыцарь сыска.
Аполлон Григорьевич внимательно изучал содержимое жестяной баночки, как из-под гуталина.
– Проверим – узнаем, – ответил он. – Запах знаком.
Интерес привлекала скромная вещица. Хотя на трюмо помещался огромный выбор косметических снадобий в скляночках, коробочках, пузырьках. Нашелся даже флакончик популярных духов «Помпеи» с римлянкой на этикетке. Что и говорить, за своей красотой госпожа Лихачева следила с фанатическим упорством.
Но в ее жилище розыску делать было решительно нечего.
Прощаясь на улице с Орсини, Ванзаров приказал строжайшим образом не обсуждать тему убийства ни с кем. Молчать, и все. Как будто ничего не произошло вовсе. А если Сданко начнет донимать расспросами, сказать, что барышня уехала по срочному делу в Саратов к родственникам. О влюбленном вампире – ни звука. Это всего лишь шаткое предположение. Слухи разносятся, как эпидемия. Не хватало, чтобы накануне праздников у красивых женщин столицы началась паника. Но если существо объявится в «Помпеях» – дать знать немедленно. Или хоть крикнуть городового.
Помахав на прощанье цилиндром, Дмитрий Иванович исчез за диваном пролетки.
– Все-таки этот тип – настоящий Anima vilis[14]