В темном закутке плотным строем теснились полотняные декорации в виде картин на подрамниках, ширмы темной ткани, разложенные прямо, какие-то прямоугольные конструкции, сваренные из железных уголков, и пустые деревянные рамы. Осмотрев театральное хозяйство при жалкой дежурной лампе, гость потребовал больше света. Циркин приказал подать. Внесли три больших подсвечника, разогнавших тени. Чиновник полиции рухнул на пол и, не жалея коленок, принялся осматривать доски, тщательно заглядывая в щели и даже указывая, куда подсветить. Поупражнявшись таким образом, вскочил, отряхнул брюки, скудно поблагодарил и заявил, что дальше сам справится. Набравшись смелости, Циркин пошел следом, выбирая удобный момент, чтобы задать вопрос. Но юноша, без стука открыв дверь маленького зала, арендованного до конца недели, захлопнул ее перед носом распорядителя. Сразу видно: большой начальник.
Лидия Карловна как раз разглядывала украшения, которые доставил посыльный из мастерской портьерных изделий. Обернувшись на хлопок, обнаружила знакомое лицо, исполненное мрачной решимости. Дама в летах знала, что такие перепады настроения свойственны молодым или неженатым мужчинам. С годами и супругой человек начинает себя контролировать куда лучше. А у этого – все эмоции наружу. Госпожа Маслова нашла немного строгое, но доброжелательное выражение:
– Уже как к себе домой входите… Стучались бы, а то здесь молодые дамы могут быть. Мне скрывать нечего, а от них визгу не оберетесь.
Все так же дерзко юноша отшвырнул стул, попавшийся на пути, подступил излишне близко, так что дама немного посторонилась, и без вежливых приветствий заявил:
– У вас имеется журнал посещения ваших собраний?
Женское чутье подсказало, что в этот раз полицейский шутить не намерен. Надо поддаться, быстрее отстанет, такой неприятный. Лидия Карловна указала приходную книгу, раскрытую на конторке. Родион вцепился жадно. Сегодня пожаловало меньше половины конкурсанток. Против Ляли стояла галочка. И против госпожи Лоскутовой, она же – Клавдия Васильевна. Но госпожа Вонлярская не изволила явиться. Впрочем, как и барышни Агапова и Лихачева.
– Насытили любопытство?
Мысленно взвесив тучность дамы на одной чаше весов правосудия и возможные последствия на другой, Ванзаров настоятельно просил ее сесть. Сам же остался на ногах.
– Очень простой вопрос: где госпожа Изжегова?
– Наверно, вышла куда-то… – легкомысленно ответила Маслова. – Эти барышни вечно куда-то бегают, то в дамскую комнату, то пошушукаться, прямо как дети…
– Вас не удивило, что ее до сих пор нет?
– Я же не обязана за ними следить!
– Вспомните, когда именно Ольга Ивановна вышла из зала?
– А в чем дело? – Лидия Карловна проявила первое беспокойство.
Обещав, что расскажет все, Родион повторил вопрос. Маслова мечтательно задумалась:
– Да почти сразу. Приехала, посидела минут десять и улизнула. Такая непоседа, все время надо вертеться.
– За ней кто-нибудь приходил или вызвал ее?
– Да нет же… Сама встала, вышла…
– Вот так, без всякой причины?
– Постойте… Ах да, она вынула из сумочки дамский мундштук и дамскую папиросу… Ну, верно: курить пошла. Тут дымить я не разрешаю. Потом пахнешь, как пепельница.
– Она что, курит? – чуть не закричал Родион. Но удержался на краю.
– А что такого? – в свой черед удивилась Маслова. – Взрослая замужняя барышня. Имеет право в общественном месте дым в глаза пустить. Для чего и держит. Мужчины на это падки. Даме с папиросой сразу услуги предлагают.
– Одна вышла?
– Совершенно одна.
– У нее была назначена встреча?
– Да откуда мне-то знать! Я конкурсом красавиц заведую, а не домом свиданий!
– Например, на часы не смотрела часто?
– Ну и вопросы, господин Ванзаров! Этому в полиции учат?
– Нет, сам дошел, – признался честный юноша. Как все-таки ненаблюдательны эти свидетели. Нет чтобы взять филерский блокнот и все заранее тщательно записать. А лучше бы… Ну это вовсе фантазии.
Лидия Карловна терпеливо, но неотвязно смотрела на юного чиновника. Дескать, пережила вашу пытку, так позвольте узнать, ради чего.
Собравшись с духом, Родион выпалил:
– Час назад Ольга Ивановна найдена мертвой в подворотне соседнего дома.
– Как? – только и спросила дама в полной растерянности.
– Мы стараемся найти убийцу по горячим следам.
Маслова пережила удар стойко. Ни истерик, ни слез, только сказала тихо:
– Бедная Ляля… Как жаль ее… Такой веселый, светлый характер, и вдруг… Хорошо, что Иван Платонович до этого не дожил.
– Мне пригодится любая помощь. Подумайте, кто мог желать смерти госпоже Изжеговой?
– А тут и думать нечего… – Лидия Карловна буквально сверкнула глазами – непонятно, как у нее получилось, быть может, игра света и отражения?
Логика с Ванзаровым жаждали подробностей.
– Эта гадкая, мерзкая, развратная тварь во всем виновата! От нее все несчастья!
Родион попросил назвать имя.
– Зачем называть, и так все видно, – Маслова помрачнела не на шутку. – Ненавижу эту дрянь, от всей души ненавижу! Подлая, хитрая, скользкая. Это из-за нее Ляля погибла, да и не только… Ничего, кроме себя, знать не хочет. Все ей мало! Не женщина, а просто чувственное животное.
Под эту характеристику годились три известные персоны. Родион рискнул угадать:
– Вы о госпоже Лихачевой?
– При чем тут Вика! Клавдия Васильевна драгоценная – вот кто во всем виноват. Это из-за нее погибла Оленька, помяните мое слово. Тварь хитрая! Так мужа любила, что не может дождаться конца траура. Даже под девичьей фамилией выступает, негодная! Мать называется. Детей родила и бросила. Всем Иван Платонович занимался. И его сгубила! Сначала окрутила, потом вертела как вздумается. И где только справедливость!
– Вы обвиняете? – официальным тоном спросил Ванзаров.
– Чего тут обвинять?! – разошлась Маслова. – Ее сразу под суд надо. Это она мужа сгубила. Помогла ему скорее на тот свет отправиться.
– У него был сердечный приступ, помощь запоздала.
– Как же, запоздала! Все подстроила хитрая тварь. И следов не осталось. Теперь вот дочке мстить решила.
– За что?
– Да за то, что моложе и красивее… Эх, да что там. Ляля познакомилась с красавцем грузинским князем, влюбилась в него, даже развестись хотела, а эта подлая взяла и отбила! У собственной дочери любовника увела. Что от такой еще ждать?
– Князь Эгисиани? – вслепую ударил Родион. Мало ли князей восточных в столице шатается.
– Так вы знаете! Никаких сомнений – она погубила.
– Клавдия Васильевна вышла вслед за дочерью?
Маслова как-то сразу потухла.
– Сидела тут до конца, на меня таращилась, потом еще целоваться полезла… Фу, гадость… Но с нее станет душегубов нанять.
– Если так к ней относитесь, зачем в конкурс взяли?
– Свое мнение при себе держу, – ответила она строго. – Такова была воля Ивана Платоновича. А это – святое.
– Кем он вам приходится?
– Кузен… Двоюродный… По отцу.
Мир семейства Агаповых начал обретать новые очертания. Логика старательно пробивалась сквозь открывшиеся двери.
– У Ольги Ивановны могли быть враги, скажем, общие с госпожой Лихачевой? – спросил Родион.
– Враги у Ляли? Это смешно. Рогатых жен не бывает… Но при чем тут Вика?
– Вам потребуются еще конкурсантки из запасного списка. Вероника Лихачева убита вчера, – сказал Ванзаров, а про платье в розочках умолчал.
Только теперь Лидия Карловна схватилась за голову:
– Боже мой! Это… Что же… Два убийства… Да в такое время… Это конец, нас закроют, нас непременно закроют… Все прахом… Все труды напрасны… Ванзаров, миленький, драгоценный, золотой, умоляю, найдите этих душегубов! Я для вас все, что угодно, сделаю! Я вам такую супругу достану – век счастливы будете! Только найдите их! Иначе мы погибли!
Полная дама медленно сползала, собираясь, как видно, пасть на колени. Родиону еле хватило сил поймать обширное тело в воздухе и кое-как водрузить на стул. Случилось то, чего не любил он больше всего: женская истерика. Маслову трясло, она повторяла как заведенная: «Это конец». Скорая помощь в виде стакана воды кое-как возвратила чувства. Но смотреть на Лидию Карловну было жалко: уверенность вдребезги.
Было обещано сделать все, что в силах сыскной полиции. Но для этого потребовалась небольшая услуга. Маслова готова была на все. Родион попросил немного: завтра устроить собрание, скажем, часа в два, но провести его в театральном зале. Именно там. Если администрация начнет возражать, ссылаться на распоряжение полицеймейстера. Присутствовать должны все конкурсантки. «Те, кто еще живы», – чуть не добавил. Но вовремя взялся за язык. Строгая дама обещала исполнить в точности. И вдруг оживилась:
– Это что же получается? Веронику убили, а в утренних газетах – ни слова! Великий Данонкин какие-то глупости про доблесть полиции расписал, приплел про какой-то «божественный яд пьянства», а про бедную девушку – молчок! Где горячая новость?
– Нет и не будет. Во всяком случае, до понедельника не ждите, – успокоил Родион и как бы невзначай спросил: – У барышни Лихачевой, как слышал, довольно яркая репутация. Господин Агапов просил взять ее в конкурс?
Маслова поморщилась:
– Теперь о ней плохо говорить не пристало, но… Та еще штучка. Да вы и сами знаете. Это все Дмитрий Иванович. Так просил, так просил, не смогла отказать. Ванзаров, умоляю, спасите конкурс!
В таком состоянии оставлять пожилую даму опасно, но иного выхода не было.
Выйдя в коридор, Родион наткнулся на скульптурную группу из глупого мальчишки и лестничных перил. Их объятия предстали ярким образом Горестного Уныния. Заметив властелина, Николя посмотрел с такой беспредельной тоской, что у Родиона не нашлось сил гнать его в шею. Собрав всю строгость, какая осталась, он поманил виновника. Коля предстал готовым к любым невзгодам, понурив главу и все такое.
– В нашем деле, коллега, не только удачи и победы, – дружелюбно наставлял Родион. – Надо уметь делать выводы и не повторять ошибок. У сыщ… тьфу ты, чиновника полиции главное – его разум. И логика. Семь раз думать, раз действовать.