Я почувствовала, что слезы уже готовы брызнуть у меня из глаз, но не дала им возможности пролиться. Без слов, стараясь избегать устремленных на меня со всех сторон взглядов, я встала и отошла как можно дальше.
· Глава 57 ·
Я сидела на пляже, пытаясь найти успокоение в мерном движении волн. На этой стороне отмели д’Аргуин бушевал океан. Гигантские, вспененные гребни, накрывавшие серферов, постепенно утрачивали силу и приползали умирать на песок.
Услышав легкий скрип приближавшихся шагов, я обернулась. Передо мной стояла Нонна со своей надувной подушкой в руке.
Я помогла ей сесть рядом.
– Знаешь, твоя мама вовсе не злая.
– Я никогда этого и не утверждала.
– Но ты болезненно воспринимаешь ее замечания. Не скажу, что они всегда оправданны, это так, иногда она ведет себя раздражающе, не умеет облечь свои соображения в правильную форму. У меня ушло немало времени, прежде чем я ее оценила, когда твой отец нас познакомил. Но я думаю, что таким образом она хочет донести до людей, что она о них беспокоится.
– Ну-ну…
– Я действительно так думаю! Смотри: она себя ведет таким образом исключительно с тобой и твоей сестрой. Вы очень отличаетесь от нее, любите, чтобы все у вас было под контролем, а она привыкла пускать дело на самотек. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что она видит свою вину в том, что вы такие тревожные и все хотите взять в свои руки, вот она и пытается, пусть и неловко, как может, подвигнуть вас к более произвольному поведению, к большей свободе.
– О чем ты говоришь! Почему тогда она старается меня выпереть поскорее из собственного дома?
– Разумеется, потому, что она видит тебя несчастной на протяжении многих месяцев и думает, что радикальные перемены в жизни помогут тебе двигаться дальше. Вероятно, она волнуется за Жюля… Знаешь, что бы ты ни говорила, твоя мать всегда делала все возможное, чтобы вас защитить. И это не всегда легко ей давалось. Не забывай, что Голубка – ее мать.
– Хм-м-м. Не уверена, что этим можно объяснить ее откровенную неприязнь ко мне.
Нонна взяла меня за руку.
– Полина, меньше всего на свете я хотела бы обидеть тебя, но и промолчать тоже не смогу. За последнее время тебе пришлось пережить много невзгод, немудрено, что твое видение вещей несколько искажено. Но ты не должна все время пребывать в таком состоянии. Конечно, у моей милой внучки есть характер, и довольно упорный, но я знаю, что ее отличает терпимость и умение сомневаться. И она все еще здесь, моя внучка, но ты должна помочь ей избавиться от брони, в которую заковала ее горечь.
Ты не можешь обвинять других во всех мыслимых недостатках и при этом не видеть собственных. Ты ведь не из таких людей. Не позволь жестоким ударам судьбы изменить тебя, душенька. Ведь у тебя золотое сердце, будет жаль, если это произойдет.
Слова Нонны прозвучали для меня как пощечина. Что, если она права? Мне кажется, мама беспощадна по отношению ко мне, но ведь и обратное не менее верно. Словно внутри меня растет снежный ком гнева против нее и требует постоянной подпитки. Будто я постоянно вижу искаженный образ мамы сквозь призму своей обиды.
Тем временем более мощная, чем остальные, волна приближалась к побережью. Серфер решил ее покорить и начал направлять доску, скользившую на полной скорости. Огромная «труба» засосала его, вскоре доска выскочила из пены, и серфера стало бросать во всех направлениях: то рука показывалась из кипящего пенного месива, то нога, наконец, когда волна сломалась, его потащило к берегу и, оглушенного, выбросило на песок.
Я испытывала примерно то же состояние.
· Глава 58 ·
После пикника я не сказала ни слова. Когда мы вернулись в порт, под предлогом, что мне нужно сделать кое-какие покупки, я оставила Жюля на попечение отца и решила немного пройтись одна. Мысли сталкивались в голове, словно машинки детского автодрома, и мне нужно было привести их в порядок. Но брат явно задумал составить мне компанию.
– Подожди, Полинка, я с тобой!
Я не замедлила шага, надеясь, что он сам все поймет.
Не тут-то было. Если бы ему привелось родиться животным, он был бы пиявкой.
– Сердишься?
– Ничуть.
– Значит, прекрасно имитируешь рассерженную девчонку.
В чем-то он был, конечно, прав. Скорее я грустила, что отпуск закончился, причем так, что все перевернулось с ног на голову на проклятом пикнике. В ушах до сих пор звучали слова Нонны, что я и сама замечала в себе изменения, о которых та говорила… Все что угодно, но только рассерженной меня нельзя было назвать. Я уже собиралась обо всем этом поведать Ромену, как вдруг увидела парочку: они стояли возле карусели лицом к морю. Максим и блондинка, с которой он прогуливался на катамаране.
Я собралась свернуть в сторону, чтобы не пройти мимо.
– Что ты делаешь? – спросил Ромен.
Кивнув, я указала на Максима:
– Не хочу с ними столкнуться.
– Парень, с кем ты встречалась той ночью?
– Да. Недавно я видела его на катамаране с девушкой, мне кажется, у него есть хорошо разработанный план по затаскиванию своих жертв в постель. А раз так, значит, он вовсе и не в отпуске здесь у сестры, да и дочери у него никакой нет. Думаю, что…
Ромен не дал мне закончить. Он отошел от меня и направился прямиком к Максиму. Парочка стояла спиной к нам и не заметила его. Обернувшись, Ромен помахал мне, намекая, что он собирается сделать, а я сделала ему знак, что в таком случае я его убью.
Дойдя до Максима, он обошел его и встал к нему лицом. Не давая ему времени отреагировать, он обнял его и прикоснулся губами к его губам. Максим грубо его оттолкнул, брат отступил на несколько шагов, и я увидела, что он что-то ему говорит, размахивая руками и делая вид, что не понимает его, и качает головой. Максим делал угрожающие жесты, постоянно поглядывая на блондинку, чтобы убедиться, что она все еще здесь. В конце концов брат протянул руку Максиму, от которой тот отказался, и отошел от них, пожимая плечами и подчеркнуто низко опустив голову.
Когда Ромен присоединился ко мне, еле удерживаясь от смеха, наши взгляды с Максимом встретились. Будь у него лук, он метнул бы в меня стрелу. Я ответила широкой улыбкой, не без капельки торжества, а затем продолжила идти рядом с братом на редкость легкой, одной из самых «соблазнительных» своих походок.
· Глава 59 ·
Странно возвращаться к себе домой после долгого отсутствия. Еще более странно возвращаться домой не к себе.
В тишине все время чудится что-то не совсем нормальное. Мозг уже успел привыкнуть к смеху, крикам, чайкам, волнам. Точно такую же ностальгию я испытывала в детстве, когда мы возвращались из Биаррица, где успели провести много времени вместе.
– УУУААААААААА!
Если судить по моим чуть не лопнувшим барабанным перепонкам и по его улыбке, я могла бы сказать, что Жюлю очень понравилось новое убранство его комнаты. Если же судить по львиным морщинам моей матери, я бы сказала, что она оценила его гораздо меньше.
– Когда ты спрашивала разрешение внести изменения в комнату сестры, я не думала, что все зайдет так далеко.
– Не волнуйся, я все верну в прежний вид, когда уйду.
– Я этого не говорила.
– А я и не говорю, что ты это сказала.
– Ты меня утомляешь, Полина.
– Успокойся, мама. От этого бывает опущение внутренних органов.
– Прекратите! – вмешался отец, обнимая нас обеих за плечи. – Вы постоянно нападаете друг на друга, хотя очень друг друга любите. Не пора ли найти иной, более достойный способ общения?
– Я сто раз тебе говорила, что лично я делаю для этого все возможное, я стараюсь! – оскорбилась мама. – С тех пор как она здесь живет, я забочусь о ней, я даже готовлю завтрак! Но и она должна вносить свой вклад, а не ершиться по каждому пустяку!
На меня уставились три пары глаз: отца, матери и собаки. Мне кажется, они все от меня чего-то ждали.
– Хорошо, я постараюсь не так остро реагировать.
– Обещаешь? – настаивал отец.
– Обещаю попробовать.
– Ну-ка поцелуйтесь!
– Папа, все в порядке…
– Нет, поцелуйтесь!
– Какой же ты тяжелый, Патрик, сними с меня руку!
– Поцелуйтесь!
Я приблизила щеку к матери, она сделала то же; наши щеки встретились. Намек понят: я должна была сделать первый шаг. Я обняла и поцеловала маму, она меня тоже. Отец взревел «Оле!», Жюль подбежал к нему и тоже закричал, подражая ему. Мина залилась лаем. Я не собачий переводчик, но, думаю, она приняла нас за сумасшедших.
Мне стало неловко от такой принужденной близости. Я принялась мысленно искать выход, и как только нашла, тут же заявила, что пойду посмотрю почту, и побежала к двери.
Почтовый ящик был полон. Счета-фактуры, листовки, открытки и одно письмо, адресованное мне.
Белый конверт, ничего особенного, но мое сердце тут же удесятерило свои удары.
Почерк Бена.
Он мне написал.
Это, несомненно, хороший знак.
Привет Полина!
Я прочел все наши воспоминания. Из них я не забыл ни одного.
А вот ты, напротив, скрыла существенную часть нашей истории.
Теперь моя очередь напомнить тебе о некоторых важных эпизодах.
Их тринадцать. Первый прилагается.
До скорого,
Всю вторую половину дня мы то и дело обновляли твою почту.
В лаборатории сказали, что результаты будут готовы около шестнадцати часов.
И вот пришло письмо. Ты кликнула. Открылась новая страница. Ты ввела секретный код. Появился документ.
Несколько секунд мы молчали, нужно было время, чтобы осмыслить то, что соответствовало этим цифрам. А когда поняли, я схватил тебя в охапку, и мы принялись танцевать по всей квартире, тесно прижавшись друг к другу.
У Жюля должен был появиться братишка либо сестренка.