· Глава 62 ·
В августе жизнь в агентстве замирала. Вернее, погружалась в сонное состояние, описать которое можно лишь в духе репортажа о ночной жизни коал под вербенами[76]. Предприятия позакрывались, почти никто не звонил, потенциальные кандидаты прохлаждались на пляже, коллеги разошлись по отпускам, не считая Паскаля, директора и Жозе, менеджера по торговле, которые продолжали работать у себя в офисах наверху. Я занималась тем, что раскладывала скрепки по цветам, чтобы не клевать носом, как вдруг дверь открылась. Ко мне направлялся улыбающийся мужчина.
– Здравствуйте, я ищу работу электрика, нет ли у вас таких вакансий?
Я пригласила его сесть, обрадованная, что его визит внесет хоть какое-то разнообразие в мой бесцветный день.
– В настоящее время вакансий нет, ведь большинство компаний в августе закрыты, но я заведу на вас карточку кандидата, и, если появится интересующее вас предложение, мы немедленно вас известим.
– Очень хорошо.
Я открываю файл и начинаю опрос.
– Какие у вас есть дипломы?
– Никаких.
– Может быть, вы окончили курсы по электротехнике?
– Нет.
– Хорошо. Все в порядке, не волнуйтесь, это не так уж важно. Ваша область требует, прежде всего, практических навыков.
С лица мужчины по-прежнему не сходила улыбка. Я продолжила:
– Расскажите немного о вашей работе, какой у вас имелся опыт в этом направлении?
– Однажды я установил розетку и довольно часто меняю электролампочки.
Я внимательно на него посмотрела, ожидая, что сейчас его слова окажутся шуткой, и он мне поведает о серьезных работах, которые ему приходилось выполнять. Но ничего подобного не произошло.
– Наверняка вы занимались чем-то более основательным в области электротехники, вспомните.
Поразмыслив немного, он ответил:
– Однажды я починил друзьям радиатор.
Хорошо. Я подумала, что его, вероятно, слегка шибануло током.
Но мне совсем не хотелось его обижать и к тому же снова получить выговор от Паскаля, чтобы меня отправили в бессрочный отпуск. Как ни в чем не бывало, я продолжала заполнять регистрационную форму.
– Отлично. Какого рода договор вас устроит?
– Я согласен на любой, но предпочел бы CDI[77].
– Понятно. Каковы ваши требования относительно зарплаты?
– Никаких.
Странно, однако.
– Вы уже составляли резюме?
– Нет, не составлял.
– ОК. Думаю, теперь у нас есть все, что необходимо. Я возьму ваши контактные данные, чтобы мы могли с вами связаться, и на этом все. Ваша фамилия?
– Лермитт с двумя «т». Как у Тьерри[78], слышали?
– Спасибо. Ваше имя?
– Бернар.
Я впилась в него взглядом. Никаких признаков насмешки. И тем не менее он же издевался надо мной, как это могло быть иначе! После Рене Крота теперь Рак-Отшельник![79] А кто будет следующим? Марк Пейдж? Жан Бонно? Мари Куштуала?[80]
– Это ваше настоящее имя?
– Да, а что? – ответил он, не переставая улыбаться.
Лицевые мышцы изрядно помучили меня, но я их обуздала. Что-что, а полученный урок я усвоила хорошо.
– Да так, ничего, господин Лермитт. Вы зарегистрированы, все будет в полной сохранности дожидаться вас, пока у нас не появится возможность вам что-нибудь предложить.
Мужчина встал с места и протянул мне руку.
– Спасибо, госпожа, надеюсь, до скорой встречи!
– Вам спасибо, что…
Аплодисменты не позволили мне договорить. Возле лифта с торжествующим видом стоял Паскаль. «Соискатель» присоединился к нему и хлопнул его по плечу. Мне потребовались секунды, чтобы сложились кусочки головоломки.
– Полина, я, кажется, уже говорил вам о моем брате – Жан-Марке, комике? Он согласился разыграть небольшую сценку, дабы я окончательно уверился, что вы полностью поправились. Теперь я спокоен, вам явно гораздо лучше!
Мужчины рассмеялись, гордые, что сумели меня провести.
Он прав, мне намного лучше. Доказательство: он еще жив.
Акушерка приподняла твою футболку и прижала датчик к животу. Двинула его в сторону, скользнула им, и еще, и еще. Потом она молча вышла из палаты.
Ты подняла глаза к небу, сказав, что если поломка, то это всегда случается именно с нами. Я улыбнулся, надеясь, что у них есть запасное оборудование.
Вскоре акушерка вернулась вместе с молодым человеком, который представился интерном. Он вез тележку с другим аппаратом УЗИ. Он спросил, ощущаешь ли ты движения ребенка. Смеясь, ты ответила, что наверняка она готовится к ответственному шагу и потому ведет себя спокойно уже несколько часов.
Интерн опять намазал тебя гелем и положил прибор на твой огромный живот. Как раз под ним наша дочь сейчас собиралась в свой трудный путь и вскоре должна была прийти к нам. Он заскользил датчиком в разных направлениях. Снова и снова.
Экран был повернут лицом к нему, так что мы не могли ничего рассмотреть. Но я увидел, что брови интерна сдвинулись.
Мне все стало ясно раньше, чем тебе.
Я не осмеливался на тебя посмотреть, не хотел, чтобы ты узнала.
Но слезы, которых я не в состоянии был сдержать, открыли тебе правду.
Ты поняла. Я увидел в твоих глазах ужас.
Оставались несколько секунд, когда все еще было возможно, хотя уже и не могло быть таковым: неисправность устройства, некомпетентность интерна, случайная кратковременная остановка сердца перед решающим усилием. Но потом голос медика развеял наши последние надежды…
Он выразил сожаление: сердце ребенка больше не билось.
Свет в палате продолжал гореть, шум в коридоре не прекратился, так же продолжали сновать туда-сюда врачи и медсестры, мир вращаться не перестал. Но начиная с этого мгновения наши с тобой сердца стали биться с чуть меньшей силой.
· Глава 63 ·
Боль – это бумеранг. Если очень постараться бросить его подальше, он непременно вернется прямо тебе на голову.
Можно сделать вид, что ее не существует, попробовать никогда не говорить о ней, но она продолжает присутствовать в нас, затаившись в самой глубине нашего существа, и ждет малейшей возможности, чтобы вновь заструиться по нашим венам.
Мне было настолько больно, что я думала, что умру. Я даже этого хотела. Исчезнуть, чтобы навсегда перестать чувствовать. Но оставался Жюль.
Я думала, если я перестану об этом говорить, то можно будет сделать так, будто этого никогда с нами не происходило.
Я думала, что, если запретить себе об этом думать, со временем воспоминание станет таким неясным и расплывчатым, что вроде как и не будет вовсе нам принадлежать.
Уход Бена дал выход этой затаенной боли.
Я не просто потеряла мужчину своей жизни, но и того, с кем я через это прошла. Он присутствовал во всех моих воспоминаниях о ней. Он был тем, кто все знал. Расставшись со мной, он забирал с собой все, что у меня оставалось от нее.
Письма Бена заставили меня понять это до конца.
Бумерангом по голове – это всегда больно.
Они много раз брали у тебя кровь.
Они задали тебе много вопросов.
Социальный работник объяснила тебе, что должно было произойти дальше. Роды должны пройти естественным образом, а потом можно было выбирать – видеть ребенка или нет, записывать его как члена семьи или нет, организовывать похороны либо нет. Она спросила, все ли мы поняли, мы ответили «да», хотя на самом деле ничего не понимали.
Когда психолог поинтересовался, есть ли у нас к нему вопросы, ты спросила, смогут ли они оживить нашу дочь, когда она родится?
Поместили нас в то же самое родильное отделение, где пятнадцать месяцев назад появился на свет Жюль.
Тебе сказали, что могут прямо сейчас сделать перидуральную анестезию. Ты пожала плечами. Разве можно было чем-то заглушить твою боль?
Мы ждали нашу дочь молча.
Из соседних палат доносились крики новорожденных.
Мы не отпускали рук друг друга.
Теперь им не нужно было заставлять тебя тужиться. Ты словно хотела вытолкнуть ее сама, чтобы она поскорее покинула твое тело, где она уже не была в безопасности.
Мы хотели остаться с ней наедине.
С нашей маленькой Амброй.
У нее были длинные тонкие пальчики и крошечный нос. Такой же, как у ее старшего братишки. Уверен, что глаза у нее тоже голубые. Она была очень красивой. Казалось, она просто спит.
Мы несколько раз прижали ее к себе, сказали, как сильно мы ее любим, ты спела ей колыбельную, которую всегда пела Жюлю, сказала, что братишка, несомненно, обожал бы ее, мы погладили ее совсем крошечные ножки, пухленькие бедра, покрытые пушком ушки, горячие щечки.
А потом они за ней пришли.
До свидания, Амбра, наша бессмертная малышка!
· Глава 64 ·
Я приехала к своей сестре первой, отправившись к ней сразу из агентства. Родители и Ромен должны были присоединиться к нам позже.
Из больницы ее выписали, но до окончания срока беременности Эмма должна была сохранять постельный режим. Жером поставил для нее кушетку в гостиной, где она и лежала, когда я пришла.
– Ты выглядишь гораздо лучше! – сказала я, целуя ее.
– Кстати, ты тоже!
Сидни подбежала и бросилась меня обнимать. Я прижала девочку на несколько секунд к своей груди. Мы провели вместе три недели, и это нас очень сблизило.
– Тетя, а где Жюль? – спросила она, ерзая от нетерпения.
– Он со своим папой.
– И они не придут?