— Скука. Очень сильная скука. Вы ужасно скучный человек. Даже подумываю, а не организовать ли мне пыточную с вашим участием для всех несогласных.
Чтобы он ни говорил, всё звучало одинаково ровно, без единой эмоции. Его голос, словно ледяной ветер, пробирался под кожу, оставляя за собой лишь холод. Я не могла понять, шутит он или угрожает. Это злило меня всё сильнее. Как может неинтересный и скучный человек вести за собой миллионы? Это задевало мою гордость. В голове мгновенно родился коварный план.
Один психолог считал, что любого человека можно влюбить в себя. Опустим, что мой подопытный не человек, но, если это сработает, я смогу им манипулировать. Я должна использовать все доступные мне методы.
— Выбирая из всех в мире кого бы вы пригласили на ужин? — спросила я с трудом сдерживая самодовольную улыбку.
— На обед? — переспросил он. Его глаза сверкнули, как два янтарных самоцвета. — Ну, знаете, я обычно не приглашаю…
— Но, если бы вы вдруг захотели кого-то пригласить, кто бы это был?
Он поднял бровь, его взгляд стал пронзительным. В этот момент я поняла, что, возможно, задела какую-то струну в его душе.
— Ну, возможно, я бы пригласил… вас.
— Меня? — переспросила я.
И сердце биться перестало. Не иначе, как в качестве обеда. Чем вообще питаются демоны?
— В будущем это обязательно случится, — добавил он.
Это звучало очень похоже на какое-то предсказание. По коже пробежал неприятный холодок, будто он знал что-то, что было мне неизвестно. Стало страшно, но надо продолжать. У нас ещё тридцать пять вопросов… Ведь безумие и отвага никогда не были моим девизом. А дальше меня вопросом за вопросом ждала неудача, хотя если посмотреть с другой стороны, я хоть что-то узнала о демонах. А с-третьей, что за ахинеей я занимаюсь?!
— Когда вы в последний раз пели наедине с собой?
— Я не пою.
— А для кого-то другого?
— Было что-то непонятно в первом ответе?
Я потёрла щёку, стараясь игнорировать угрозы.
— Если бы вы могли жить до девяноста и сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего в последние шестьдесят лет своей жизни, что бы вы выбрали?
— Мне больше шести тысяч лет, не нахожу вопрос актуальным.
— Какое ваше самое страшное воспоминание?
— Я видел, как мой мир был уничтожен.
— Расскажете поподробнее?
— Люди. Они живут в каждом из миров. И в каждом из них жаждут силы и власти. Они нашли проход в Лимбе в наш мир, чтобы подчинять нас себе и использовать нашу силу. Но рано или поздно всему приходит конец. За свободу нам пришлось заплатить слишком большую цену.
Вот как прикажете на это отвечать? Первый честный ответ, а я не знаю, что сказать. С горем пополам мы закончили с вопросами и короткими ответами к ним. Психолог из меня, конечно, так себе… Меня точно убьют. Я решительно встала:
— Осталось последнее. Мы должны четыре минуты посмотреть друг другу в глаза, — Его Светлейшество приподнял бровь, но промолчал.
Я обошла стол и присела на кушетку рядом. До сих пор не верилось в реальность происходящего.
— Почему именно четыре минуты?
— Так положено, — важно ответила я.
Глаза Его Светлейшества точно два самоцвета, сияли мягким янтарным светом. Они притягивали и одновременно пугали, как бездонные пропасти, наполненные древними тайнами и неизведанной силой. Меня снова охватило ощущение, что я испытала под взглядом той пугающей картины на стене. И на долю секунду показался похожим. Они выглядели вполне человеческими, если не считать странного почти колдовского мерцания. Иногда в янтарных глубинах вспыхивали зеленоватые искры, похожие на далёкие звёзды. В человеческих глазах такого точно не увидишь.
И всё-таки это был портал в его душу, если, конечно, у демонов есть души. Но я могла поклясться, что видела скрывающуюся в них мудрость веков, бесконечную усталость и тень сожаления о чём-то давно утраченном. Столь человеческие чувства. Не знаю, как работал этот способ на самом деле, но вскоре единственная мысль, оставшаяся в моей голове, была о том, что более красивых глаз я в жизни не видела…
— Если долго смотреть в мои глаза, то у вас может закружиться голова, — вдруг произнёс Его Светлейшество.
— Что? — бессмысленно переспросила я, чувствуя, как тепло разливается по щекам.
Голова и вправду кружилась, но это головокружение было столь приятным, словно я парила где-то между сном и явью.
— Желаете лакрицу? — он протянул тонкую чёрную палочку.
Я на автомате взяла её, не сводя с него глаз, и медленно откусила:
— Любите их?
Его губы тронула лёгкая улыбка, и в этот момент он показался почти… обычным мужчиной.
— Лакрица — это маленькая слабость, которую я позволяю себе уже несколько тысячелетий, — ответил он, беря себе палочку и повторяя за мной. Его движения были медленными, почти медитативными, как будто он наслаждался каждым мгновением. — Она напоминает мне о временах, когда мир был проще.
В этот момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась и послышалось торопливое щелканье.
— Чем это вы заняты?! — пропищала Лили до невозможности звонким голосом. — Вам пора отправляться в северные земли. Ваше Светлейшество, мертвецы уже вторую неделю бунтуют, а вы тут… — она бросила взгляд на меня, затем на лакричные палочки, — …лакрицу едите!
Глава 5. Желаете поговорить об этом?
Психолог, которому нужен психолог! Встречали таких? Хотя о чём это я? Хороший психолог всегда не в ладах со своей кукухой. И когда я только в такие заделалась? Понятия не имею, что сейчас только что было между мной и Его Светлейшеством. Во всём виноваты его глаза — эти проклятые, прекрасные, гипнотические глаза. Я сидела в кресле, всё ещё держа в руке ту самую чёрную палочку, как никогда осознавая, что попала. С самого начала было ошибкой думать о Его Светлейшестве, как о человеке. Подергать его за рога что ли? Или попробовать бежать? Стоило побольше узнать об этом мире. Вот, что не вызывало никаких сомнений. Я в другом мире.
— Ты представляешь, как опасно проводить такую терапию с Его Светлейшеством? Он может уничтожить тебя одним взглядом, — попискивала Лили восседая на кушетке. — Я-то думала, тебе потребуются недели, чтобы хотя бы перестать дрожать при виде теней в углах. А ты… ты сразу взялась за работу! Ты меня удивляешь.
Её стеклянные глазки засияли неестественным блеском, будто кто-то поднёс к ним зажжённую свечу изнутри.
— Я испекла маковый торт с вишнёвой пропиткой, — она перешла на шёпот, словно делилась страшной тайной. — Думала, устроим чаепитие, как у Безумного Шляпника…
Казалось, Лили действительно очень рада моему присутствию тут. Я наблюдала, как её кукольное личико то вспыхивает радостью, то погружается в театральную печаль. Странно, но этот марионеточный спектакль почему-то не вызывал у меня страха — лишь тупое, почти клиническое принятие. Видимо, когда реальность окончательно сходит с рельсов, психика включает режим «ну ок, бывает». Интересно, а Алиса в стране Чудес чувствовала себя так же? Или это место — мой собственный безумный сон?
— Лили, я хочу вернуться домой, — мои пальцы сами собой сжали подлокотники кресла. — Если я выполню условия контракта и заставлю Тёмного повелителя поменять решение, то смогу это сделать?
Тишина. Кукла замерла в неестественной позе — голова склонилась набок, будто у неё внезапно заел один из шарниров. Когда она заговорила снова, её голос звучал так, словно кто-то сыпал раскалённые угли мне прямо в черепную коробку:
— Ох, дорогая, это же невозможно, — Лили вздохнула, её голос был наполнен тоской и горечью, словно ветер, пролетающий над увядшим полем. — Я столько сил потратила, чтобы спасти тебя. Знаешь, как тяжело было находиться рядом с тобой и не иметь возможности ни прикоснуться, ни поговорить. Хорошо, что время здесь и там течёт совершенно по-разному. Ты даже не представляешь, сколько вечности умещается в одном твоём земном вздохе…
От признания Лили, что она была рядом со мной и раньше, от ощущения столь странной заботы я испытала резкий приступ удушья.
— Я не понимаю… — с трудом выдавила я.
Лили так по-человечески заломила ручки.
— Для начала я тебе кое-что объясню. Девятый мир очень близко к вашему. В скрипе половиц под ногами. В твоём отражении, которое иногда задерживается в зеркале на секунду дольше положенного. Он всегда рядом, но всегда невидим, — она взглянула на меня и осторожно произнесла: — Духи нашего мира, когда-то были людьми вашего мира. По той или иной причине они не ушли дальше. Моя причина…это ты.
Она чуть помолчала и наконец, произнесла моё имя так, как может произнести только мать, тридцать лет хранившая это слово в немой тоске:
— Анна, я твоя мама.
Безумие, но в её глазах сияла нежность, смешанная с болью.
— Понимаю, в такое тяжело поверить. Я слишком рано покинула тебя, но я всегда была рядом. Я видела твои первые шаги, твои спотыки, твои слёзы и…твоё одиночество…
Этот мир решил окончательно свести меня с ума? Но всё-таки мне был интересен вопрос, который мучил меня всю жизнь:
— Так куда вы с отцом пропали?
— Когда родилась ты, надо было отойти от дел, но человеческая жадность безгранична. Понимаешь ли, я была не совсем хорошим человеком. В 90е мы с твоим отцом построили неплохую империю. Она нас и погубила.
Меня замутило. Но не успела я как-то отреагировать или побороть это чувство, как подо мной на полу и под Лили засветились багровые пентаграммы, а комнату наполнил низкий гул.
— Выйди из круга! — заверещала Лили.
Я не успела. Если честно от удивления я даже не дёрнулась. Удар пришёл снизу, но стукнул по голове. Перед глазами всё поплыло, и я погрузилась в темноту.
Глава 6. В темноте кто-то есть
Я пробудилась от кошмарного сна с пронзительным воплем, исторгнутым, казалось бы, из самых глубин моей души. Тело покрывала холодная испарина. Ладони впились в шёлковые простыни, оставляя влажные отпечатки — пот пах странно, отдавая запахом… лакрицы? Мысли мои путались в густом тумане безумия, и я никак не могла собрать их воедино.