– Мне нужно бежать. Прощайте, сударыня! Стоянка фиакров – в квартале отсюда. Я перехвачу коляску Мари-Элен и прослежу за ней. Попрощайтесь за меня с Генриеттой, я вернусь сюда завтра утром.
– Удачи, – только и успела сказать Орлова, её собеседник зашагал вдоль улицы и исчез за углом.
К счастью, Мари-Элен изрядно задержалась. К тому времени, когда она появилась на крыльце, Штерн, по расчётам фрейлины, должен был уже добраться до стоянки фиакров. Траурный наряд графини де Гренвиль сливался с вечерней мглой. Вороные кони почти растворились во тьме. Оставалось надеяться, что Штерн сможет ориентироваться по стуку копыт.
«Это если скакать по брусчатке или мощёной дороге! А если по грунтовке?» – забеспокоилась Орлова, но тут же сказала себе, что думать об этом не стоит. Что толку переживать, коли сама ни в чём не можешь помочь? Оставалось дождаться отъезда экипажа и возвращаться в сторожку. Кучер графини тронул лошадей, коляска выкатила за ворота. Выбежавший из-за угла лакей кинулся их закрывать, но властный окрик остановил его. Из глубины двора к воротам подскакал всадник на рослом белом коне и крикнул:
– Только прикрой, замок не вешай!
Конь, несущий седока в длинном чёрном плаще, пошёл галопом и через мгновение скрылся за тем же поворотом, что и коляска. Орлова не видела лица всадника, но его голос!.. Эти капризные интонации было невозможно не узнать. Де Ментон! Любовник отправился вслед за Мари-Элен. Зачем? Сопровождать, охранять или следить?
«Виконт предложил матери похищенного мальчика принять условия шантажиста. Так что же изменилось? Передумал или совесть замучила?» – размышляла Агата Андреевна.
Что-то ей подсказывало, что у таких мужчин совести не бывает, да и на понятия о чести их не купить. Давно и точно подмечено, что проходимцы считают благородство разновидностью глупости. Так что навряд ли де Ментоном двигало сочувствие к женщине и её несчастному ребёнку, и ещё менее вероятным выглядело предположение о вдруг проснувшемся чувстве ответственности. А вот если дело в деньгах!.. По всему выходило, что отправился виконт вслед за любовницей, а не вместе с ней. Это осложняло положение Штерна, тот ведь не подозревал, что не он один собирается следить за экипажем. Что будет, когда де Ментон обнаружит русского поверенного?
Сердце Орловой затрепетало от волнения, а потом отдалось в груди тупой болью.
Этого ещё не хватало! Как не ко времени… Ей ведь нужно дождаться возвращения соседей. Хорошо, что их ворота остались незакрытыми.
Агата Андреевна присела на траву под так выручавшей её туей и, закрыв глаза, глубоко вдохнула. Потом ещё и ещё раз. Наконец боль стала притупляться, а вскоре совсем улеглась, и повеселевшая фрейлина вновь ушла в свои прежние размышления:
«Так кто же? Мари-Элен или её любовник?»
Орлова прикидывала и так и этак. Но фактов для единственно верного заключения не хватало. Даст бог, повезёт, и Штерн узнает что-нибудь новое.
Штерну повезло: со стоянкой фиакров граничила платная конюшня. Для него верховая лошадь была куда сподручнее экипажа, и поверенный бросился к хозяину заведения, чтобы купить коня.
– Смотрите… – предложил тот и махнул рукой в сторону денников.
Штерн остановил свой выбор на первом из жеребцов, показавшемся ему достаточно сильным. Заметив неприкрытую спешку покупателя, хозяин конюшни загнул за своего Пегаса просто бессовестную цену, и не прогадал – поверенный заплатил не торгуясь.
– Побыстрее оседлайте мне коня, я подожду на улице, – распорядился Штерн и вышел на площадь в тот самый момент, когда там появилась коляска Мари-Элен.
Иван Иванович проводил взглядом экипаж, тот удалялся в сторону южного предместья. Коляска уже исчезла в опустившейся на город тьме, но поверенный не беспокоился – он легко догонит экипаж.
Мимо пронёсся верховой. В чёрном плаще и надвинутой на глаза треуголке всадник показался Штерну какой-то пародией на дьявола. Таким его изображают в ярмарочных кукольных театрах. Верховой скакал в том же направлении, что и экипаж Мари-Элен.
«Уж не виконт ли?» – озадачился Иван Иванович.
К счастью, конюх наконец-то вывел Пегаса, и поверенный вскочил в седло. Он не стал торопить коня: за коляской скакал де Ментон, следовало держать дистанцию. Природа помогла Штерну: облака рассеялись, и почти полная, чуть стёсанная с одного бока луна залила улицы перламутровым светом. Впереди маячило белёсое пятно – круп скакавшего коня.
Штерн обрадовался. Виконт был в поле его зрения! Иван Иванович прищурился, пытаясь разглядеть экипаж, и ему показалось, что он видит смутный силуэт.
Всадник на белом коне явно сбавил темп, как видно, не хотел излишне приближаться к коляске Мари-Элен. Сомнений больше не осталось – виконт следил за экипажем. Ну а раз так, то Штерну оставалось лишь следить за ним.
Придержав коня, поверенный свернул на обочину дороги и теперь двигался, скрываясь в тени деревьев. Его Пегас был чёрным, как дёготь, одежда Штерна – тёмной, и разглядеть преследователя де Ментону было бы непросто.
«К тому же у меня есть преимущество: я знаю о нём, а он обо мне – нет», – подбодрил сам себя Штерн.
Слишком многое было поставлено на карту. Оставалось только молиться, чтобы эта ночная слежка завершилась у места, где держат мадемуазель де Гримон. Опять нахлынули сомнения. Штерн так и не узнал, кто же из тех двоих, что сейчас скакали в ночи, похитил Луизу. Судя по тому, что впереди ехала Мари-Элен, то преступница – она. Но если нет?
«Почему я решил, что графиня де Гренвиль едет к похищенной женщине? – пришла вдруг в голову простая мысль. – Среди ночи, одна… Это скорее похоже на отчаянную попытку матери, у которой украли сына».
Может, она узнала о том, где похититель держит ребёнка? Навряд ли! Иначе Мари-Элен не так разговаривала бы с де Ментоном. Скорее, женщина едет договариваться к похитителю или к тому, кто может помочь. Значит, Мари-Элен приведёт к де Вилардену или к кому-то из своих подельников. Но де Ментон… Кто интересует виконта?
Город остался позади, маленькие домишки предместья еле угадывались во тьме. Улица незаметно превратилась в мягкую грунтовую дорогу, бегущую вдоль Сены. Пыль глушила стук копыт, и Штерн, по-прежнему прячась в тени деревьев, решился подъехать поближе к де Ментону. Виконт почти догнал экипаж. Куда спешила Мари-Элен? В предместье или ещё дальше?..
Лунная рябь на Сене подсвечивала чёрные купы деревьев на маленьком мысу. Штерну показалось, что он различил силуэт здания с острой крышей. Церковь или часовня? Что-то все это сильно напоминало рассказ Орловой о месте, где убили проходимца-нотариуса. С чего бы это Мари-Элен захотелось сюда приехать? Потянуло на место преступления?!
Но экипаж графини обогнул рощицу и церковь, а потом свернул в сторону от берега. Немного помедлив, за ним последовал белый конь де Ментона. Виконт осторожничал – он явно не хотел быть обнаруженным. Впрочем, пока ему это не грозило: верх у коляски был поднят, и пассажирка преследователя не видела. А вот Штерну приходилось труднее: ему предстояло выехать из тени деревьев и пересечь открытое пространство вслед за виконтом. Тому достаточно было обернуться, чтобы увидеть преследователя.
«Нырну в эту рощицу, а потом уже пересеку равнину. Пусть уедет подальше», – решил Штерн.
Он направил коня к часовне. На его счастье, де Ментон не обернулся, и поверенный остановил коня под деревьями. Он выжидал время. В рощице стояла чарующая весенняя тишина. Тёплая, полная истомы ночь подействовала даже на Штерна, и тот успокоился. Воркующий женский смех и бормотание мужчины озадачили Ивана Ивановича. Похоже, где-то в кустах резвились любовники.
«Как Трике? – удивился поверенный. – А может, здесь всегда так? Место удобное, вдали от людских глаз».
Виконт наконец-то исчез за поворотом, и Штерн пустил коня галопом. Утрамбованная дорога, а скорее, широкая тропа, поглотила стук копыт, и он безбоязненно проскакал до самого поворота. Взгляду поверенного открылась крохотная улочка-тупичок из нескольких домов. Экипаж стоял у высокого каменного забора в самом его конце. Штерн почти налетел на белого коня, привязанного к дереву в начале улицы. Как видно, де Ментон решил дальше идти пешком! Одетый во все чёрное, тот и впрямь шёл, почти не скрываясь, лишь чуть отступив к каменной ленте забора.
Со своего места в конце улицы Штерн увидел, как женская фигура задержалась у калитки, а потом прошла во двор. Дверь за ней захлопнулась. Выходит, что у женщины был ключ, а вот у де Ментона его точно не было, но лезть через забор на глазах у кучера тот не рискнул. Виконт развернулся и двинулся обратно к своему коню. Теперь Штерна могла спасти только скорость, иначе де Ментон неминуемо увидел бы его. Поверенный развернул коня и поскакал. Он успел нырнуть в тень деревьев у церкви до того, как виконт показался из-за поворота. Всадник проскакал мимо убежища Штерна и направился к Парижу. Значит, де Ментон узнал то, что хотел: Мари-Элен связана с тем местом, где убили мэтра Трике!
Штерн задумался. Ему-то что теперь делать? Следить за экипажем графини или возвращаться в Париж?
Глава шестнадцатая. Шантаж и откровения
Майское утро в Париже выдалось очаровательно тёплым. Солнце стремительно взлетело на разлинованное алыми полосами небо, будто мяч от руки озорного мальчишки, и теперь золотило стены домов и нежную листву деревьев. Соседний особняк ожил: захлопали створки открываемых окон, слышалась болтовня слуг, а хозяйка дома и её любовник всё ещё не вернулись.
Тщетно поджидая соседей, Агата Андреевна промаялась у окна сторожки всю ночь. Перед рассветом она даже стала клевать носом, но вместе с солнцем проснулась и вновь заняла свой наблюдательный пост за кустом туи. Прошёл ещё час, прежде чем вернулся де Ментон. Его конь шёл вяло. Наверно, дорога оказалась долгой и вымотала животное. Орлова развела ветви, надеясь рассмотреть выражение лица виконта, но тот сидел в седле, опустив голову.
«То ли в раздумьях, то ли устал, – вынесла свой вердикт фрейлина. – Неужели отправится спать, не дождавшись Мари-Элен?»