— Перестаньте! — вскричала Ви.
— Великолепные груди! Позволь мне целовать их. Малышка… Сосать их…
— Не надо! Вы не должны этого делать!
— Тише, милая, предоставь это мне. Лежи спокойно. — Ее ладони охватили груди Ви, выпустили и начали массировать тело вокруг них; под мышками выступил горячий пот. Ви тяжело дышала, раскрыв рот. Руки Филиппы скользнули по ребрам, сомкнулись на ее талии и быстро сдернули трусики. Глядя на золотистое облачко волос, Филиппа восхищенно воскликнула: — О, какая прелесть! — и сняв трусики до конца с Ви, отбросила их в сторону. Привстав рядом с обнаженной девушкой, она тоже сбросила одежду. Ее тело было моложе, чем лицо — с маленькими грудями, широкими плечами и узкими бедрами. Она прижалась к Ви и начала гладить ее живот; потом пальцы опустились ниже и достигли маленькой золотистой рощи. Очертив линию треугольника, пальцы вдруг властно раздвинули большие губы. Ви вскрикнула, пытаясь вырваться, но пальцы погружались внутрь и уже достигли твердого бугорка клитора. — О, о! — закричала Ви, дергаясь и пытаясь вытолкнуть руку, которую уже обволокла горячая влага. Ви покрылась испариной и чувствовала, что ее словно пронзают электрические разряды. Филиппа обвила Ви обеими руками и неистово поцеловала, зажав ее руку между своих ног.
— Ты чувствуешь? Чувствуешь как там горячо и влажно?
Ви резко вырвала руку, но Филиппа схватила ее за талию, втолкнула в спальню, бросила на кровать и упала сверху.
— Пожалуйста, не надо, — шептала Ви, пытаясь прикрыться ладонями. Филиппа отвела ее руки и стала нежно лизать, нажимая языком на клитор. Ви застонала. В ней пробудилось желание, она хотела, чтобы рот Филиппы прижался еще крепче, поглотил ее тайную плоть. Филиппа сильно охватила губами напрягшийся клитор и начала его сосать. Ви закричала от боли. Филиппа стала сосать нежнее, но так же настойчиво. Ви приподнялась и увидела ее черноволосую голову между своими ногами. Продолжая сосать, Филиппа правой рукой неистово мастурбировала себя.
— Не надо!
Филиппа подняла голову. По ее носу, по всему лицу стекала густая полупрозрачная жидкость. — Разве я сделала тебе больно? — резко спросила она.
— Пожалуйста. Я никогда…
— Что никогда? — прозвучал нетерпеливый вопрос.
— Никогда этого не делала.
— С женщиной?
— Ни с кем.
Эти слова воспламенили Филиппу. Ее правая рука яростно двигалась, рот алчно припал к клитору Ви. Она ввела свою левую руку между малыми губами и большим пальцем стала массировать закрытое отверстие, нежно поглаживая и легонько проникая внутрь.
Ви почувствовала, что ее охватил жар наслаждения. Тело ее напряглось навстречу языку Филиппы. Она почувствовала позыв к мочеиспусканию, удержала его, и вдруг тело ее затрепетало и в конвульсиях страсти она излила жидкость в рот Филиппы.
Когда она открыла глаза, Филиппа смотрела на нее, сияя от гордости. — Все было замечательно, дорогая. А в следующий раз будет еще лучше — вот увидишь!
3
1962–1966
Успех «Таджа» был беспрецедентным — даже Филиппа не рассчитывала на это, хотя доверяла своей интуиции. Через две недели первая партия была распродана. Женщины брали на пробу духи, выставленные в примерочных и парикмахерских магазина, а на следующий день возвращались, чтобы купить еще в главном парфюмерном отделе.
Когда осталась всего дюжина флаконов, Филиппа подписала чек на новый заказ, уже на пятьсот штук: на большее она не рискнула, так как в ее практике были случаи, когда первая волна успеха неожиданно спадала, и товар не пользовался спросом.
Она послала Ви чек — аванс в 4500 долларов — и записку с просьбой прийти к ней. Они не виделись с первой встречи. И сейчас Филиппа нервничала словно девушка-подросток перед свиданием, поминутно раскладывая подушки и поправляя волосы перед зеркалом.
После того как Филиппа занималась любовью с Ви, она испытывала угрызения совести, даже раскаяние. Она думала, что имеет дело с девушкой двадцати двух — двадцати трех лет, и вдруг — семнадцать! Но Ви держалась так уверенно, в ней не было и следа неловкости и застенчивости подростка. Господи Боже! Обольщение тинэйджера!
— Почему ты мне не сказала? — мягко спросила Филиппа, но сердце ее покрылось ледяной корочкой страха. Подросток, черт ее побери! А если она проговорится и Филиппу потянут в суд?
Ви отказалась остаться у Филиппы до утра, и та с трудом уговорила ее взять деньги на такси. Она оделась со спокойным достоинством, и когда Филиппа протянула ей чек на 4500 долларов, положила его в сумочку и сказала:
— Благодарю вас.
Чек был выписан не на счет фирмы, а на личный счет Филиппы — она не могла заключить сделку с несовершеннолетней, не поставив в известность дирекцию фирмы. Немедленной выплатой денег Филиппа надеялась обеспечить молчание Ви.
С тех пор они несколько раз говорили по телефону, а когда секретарша спросила Филиппу, не примет ли белокурая девушка участие в кампании по рекламе «Таджа», Филиппа сухо ответила, что в этом нет необходимости.
Сейчас они должны были встретиться по поводу заказа фирмой «Магдал-Хофман» второй партии духов. Филиппа думала назначить встречу в офисе, но Ви решительно сказала: «У вас на квартире в четыре часа».
Означает ли это, что она хочет продолжать их отношения? Ви — прелестнейшее создание, к которому можно привязаться, даже полюбить… хотя любовь у Филиппы была очень давно, в молодости. Почему же она так нервничает? Глядя на ее дрожащие руки, можно было подумать, что она впервые в жизни ждет любимую девушку.
Ви была одета в легкое платье цвета сливок и жакет того же тона. Она казалась и старше, и моложе, чем запомнилась Филиппе, и выглядела одновременно и незащищенной, и сильной. Войдя в комнату с улыбкой, она держалась прямо и свободно. Филиппа не осмелилась дотронуться до нее, разливая кофе по чашкам, она пролила его на поднос, потому что ее руки все еще дрожали. Потом, набравшись решимости, она обняла Ви за талию.
— Нет, — сказала та спокойно.
— Я вам противна?
— Вовсе нет. Вы самая привлекательная и стильная женщина из всех, кого я встречала. И вы расположены ко мне: благодаря вам «Тадж» имеет успех.
— Да, отличный товар — блестящий успех, — сказала Филиппа, чувствуя, что ее напряжение и тревога ослабевают. — Ведь вручая вам аванс, я, в сущности, не знала, что покупаю — кочан капусты или розу.
Ви засмеялась, но сразу стала серьезной.
— Вы дали мне аванс после того, как… Вот почему я пришла не в офис, а к вам домой, чтобы сказать… сказать… — Она запиналась, как ребенок.
— Чтобы сказать, что это нехорошо.
Ви кивнула, глядя в глаза Филиппе.
— Я слишком молода. И у меня не было… секса. До этого…
— И он возмутил вас.
— Нет, понравился, то есть мне было хорошо. Но я испугалась. Сама не знаю чего… Того, что это было впервые, или… что это было с женщиной… А возможно того, что секс мне понравился. — Она смотрела немного растерянно, пытаясь осознать причину своего смятения. — Но главное в том, что я поняла — это не для меня. И я подумала, если вы мне дали аванс за… я имею в виду…
— За то, чтобы затащить вас в постель?
Ви опустила глаза.
— Да. И я решила, даже если вы разорвете чек, я это не продолжу. — Она попыталась улыбнуться. — Я не хочу сказать, что это отвратительно. Меня не касается, с кем вы спите, с мужчинами или женщинами. Но я… не готова… к… ну, к сексу.
Филиппа подумала, что никогда не видела ничего более трогательного. Ви стояла перед ней, юная и решительная, со слабым румянцем на щеках, золотистые волосы спадали на воротник бледно-золотистого платья. На губах, чуть тронутых помадой, то появлялась, то исчезала слабая, мимолетная, как солнечный зайчик, улыбка. Глаза глядели на Филиппу искренне и доверчиво. И она почувствовала щемящую материнскую жалость, нежность и гордость за девушку. В ее чувстве еще было желание, но она знала, что справится с ним.
— Мы заказываем пятьсот флаконов, — сказала она спокойно и с лукавой усмешкой добавила: — Но эту партию мы разольем уже не в старые дверные ручки.
— Вы знаете… — изумилась Ви.
— А как же! — Они взглянули Друг другу в глаза и смеялись до тех пор, пока не почувствовали глубокого облегчения.
— К черту кофе, — сказала Филиппа, успокоившись. — Мы выпьем чего-нибудь покрепче. И не беспокойтесь, дорогая, я буду сидеть в другом углу комнаты с руками за спиной.
— А как же вы будете пить? — лукаво спросила Ви.
— Как-нибудь. Вот ваш джин с тоником.
Передавая девушке бокал, она сказала:
— Теперь вернемся к тому, что мы обе любим больше всего — к бизнесу. Я думаю, успех «Таджа» предрешен, и вы можете думать о создании своей парфюмерной фирмы. После «Таджа» будут другие духи, и за ними должно стоять название фирмы. Сейчас мы его придумаем.
Ви слушала, не сводя глаз с Филиппы. Она совершенно забыла неловкость, недавно стоявшую между ними, и была польщена и взволнована тем, что Филиппа Райт с таким интересом относится к началу ее бизнеса.
— Лучше всего, если это будет французское имя. Парфюмерия не имеет национальности, но французская парфюмерия сияет особым блеском.
Ви вспомнила, при каких обстоятельствах Филиппа впервые проявила интерес к «Таджу», и робко предложила:
— Может быть, Жолонэй?
Филиппа покачала головой.
— Плагиат. Заимствование. К тому же имя чересчур французское, — надо что-нибудь более короткое и выразительное.
— Но Жолонэй имеют давнюю традицию, — настаивала Ви, вспоминая рассказы Армана. — Несколько поколений парфюмеров. Это частица истории.
— Может быть, но в Америке вы не можете торговать историей. Никто ее не хочет, не доверяет, даже не верит в нее. Нужно короткое, выразительное, запоминающееся имя. Как Шанель, Ланьян, Ревлон…
— Елена Рубинштейн, — ввернула Ви.
Филиппа засмеялась: — А это тоже доказывает мой тезис. Кто думает о духах, слыша такое имя? Подходит разве что для пудры и губной помады. Духи этой фирмы не прославились. Нет, имя должно подходить для рекламы духов. А что если сократить Жолонэй, изменив его на английский лад: «Джо-лэй».