Правосудие часто следует проторенными тропами и заставляет факты повиноваться первому правдоподобному объяснению. Темное прошлое Виктора Данегра – рецидивист, пьяница, дебошир – стало главным для следственного судьи. Никакие новые сведения уже не могли сдвинуть с места те две-три улики, которые сразу бросились ему в глаза. Он закрыл дело.
Прошло несколько недель, и начался суд. Разбирательство шло медленно и скучно. Судья вел его без всякого интереса. Прокурор вяло выдвигал обвинения. Адвокат Данегра счел это хорошим знаком для своего подзащитного. Он объявил обвинение несостоятельным, ссылаясь на несовпадение фактов, на недостаток улик. Куда делся ключ, тот самый ключ, без которого Данегр не мог запереть квартиру после своего ухода? Кто видел этот ключ? Что с ним стало? Кто видел нож убийцы? Куда делся этот нож?
– Итак, – заключил адвокат, – докажите, что мой подзащитный – убийца! Докажите, что убийца и вор – не тот неизвестный, что вошел в квартиру в три часа ночи! Вы скажете, часы показывали одиннадцать двадцать? Но что мешало настоящему убийце перевести стрелки?
Виктору Данегру вынесли оправдательный приговор.
Данегр вышел из тюрьмы в пятницу вечером – осунувшийся, угнетенный полугодовым заключением. Дознание, одиночество, судебное разбирательство и, наконец, оправдание – все вместе смертельно его напугало. Ночью ему снились кошмары, он видел во сне эшафот, дрожал от лихорадки и страха.
Под именем Анатоля Дюфура он снял крошечную комнатку на холме Монмартр и хватался за любую работу, кое-как перебиваясь случайными заработками. Жалкое существование! Трижды он устраивался к разным хозяевам, но его узнавали и прогоняли без всякого милосердия.
Часто он замечал – или ему так казалось, – что за ним кто-то следит. Он не сомневался, что это полиция, что ему готовят ловушку, и уже ощущал у себя на запястьях холод наручников.
Как-то Данегр ужинал в заведении неподалеку от дома, и к нему за столик подсел еще один посетитель, человек лет сорока в черном, сомнительной чистоты рединготе. Он заказал суп, овощи и литр вина. Съев суп, уставился на Данегра и долго его рассматривал.
Данегр побледнел. Он понял, что это один из тех, кто следит за ним уже не первую неделю. Чего этому незнакомцу надо? Данегр решил встать. И не смог. У него подкосились ноги.
Незнакомец налил себе вина и наполнил стакан Данегра.
– Чокнемся, приятель?
– Да… конечно… за ваше здоровье, приятель, – промямлил Данегр.
– За ваше, Виктор Данегр!
Несчастный задрожал.
– Я… да я… Нет, нет… клянусь…
– В чем клянетесь? Что вы – не вы? Не лакей графини?
– Какой еще лакей? Меня зовут Дюфур. Спросите хозяина.
– Дюфур Анатоль, для хозяина это так, несомненно. Но для правосудия вы Виктор Данегр. Да, Виктор Данегр.
– Вот уж вранье так вранье! Вам наврали!
Сосед вытащил из кармана визитную карточку и протянул Виктору. Тот прочитал:
Гримодан, бывший инспектор полиции. Частный детектив.
Бедняга вздрогнул.
– Так вы из полиции?
– Уже нет, но работа мне нравится, и я работаю… С немалой выгодой. Время от времени нападаешь на золотую жилу. Как в вашем случае.
– В моем?
– Именно в вашем. Дело исключительное, если только вы проявите понимание.
– А если не проявлю?
– Придется. В вашем положении вы ни в чем не можете мне отказать.
Некое смутное и очень дурное предчувствие шевельнулось в душе Виктора, и он попросил:
– Говорите, в чем дело.
– Охотно, – согласился Гримодан, – давайте побеседуем. Начнем с того, что я от мадемуазель де Сенклев.
– Сенклев?
– Наследницы графини Андийо.
– И что?
– А то, что мадемуазель де Сенклев поручила мне потребовать от вас черную жемчужину.
– Черную жемчужину?
– Которую вы украли.
– Я ее не крал.
– Украли.
– Если бы украл, то и убил.
– Вы и убили.
Данегр принужденно улыбнулся.
– На мое счастье, добрый господин уголовный судья придерживается другого мнения. Все присяжные и судья признали меня невиновным. А когда к твоей чистой совести присоединились двенадцать славных парней…
Бывший инспектор схватил его за руку.
– Не тратьте слов, приятель. Выслушайте меня внимательно да хорошенько подумайте! За три недели до преступления вы стянули у кухарки ключ от черного хода и заказали себе такой же у слесаря Утара, улица Оберкампф, 244.
– Вранье, вранье, – забормотал Виктор. – Никто этого ключа не видел. Нет этого ключа.
– Вот он ключ.
Помолчав, Гримодан снова заговорил.
– Вы убили графиню ножом с кольцом на рукоятке, купленном в магазине на площади Республики, в тот же день, когда заказали ключ. Лезвие трехгранное с желобком.
– Глупости вы говорите. Лишь бы сказать. Никто этого ножа не видел.
– Вот нож.
Виктор Данегр невольно отшатнулся. Бывший инспектор продолжал.
– На нем ржавые пятна. Не мне объяснять вам, откуда они взялись.
– И что? У вас нож, у вас ключ. Кто докажет, что они мои?
– Слесарь и продавец, у которого вы купили нож. Я уже освежил их память. Как только они вас увидят, тут же опознают.
Бывший полицейский говорил сухо и деловито с обескураживающей уверенностью. У Данегра все кишки перекрутило от ужаса. Ни следователь, ни судья, ни адвокат не проследовали за ним вот так, шаг за шагом, не наблюдали так отчетливо его путь, который он и сам уже видел как в тумане. И все-таки он постарался показать, что все это ему безразлично.
– Если других доказательств у вас нет… – начал он.
– Есть еще одно. Совершив преступление, вы отправились обратно той же дорогой, вам стало страшно, и в гардеробной вы оперлись о стенку, чтобы не упасть.
– Откуда вы это взяли? – заикаясь, произнес Виктор. – Никто такого знать не может!
– Полиция – да, не может. Никому из господ полицейских не пришла в голову идея зажечь свечу и оглядеть стены гардеробной. Но если присмотреться как следует, то на белой известке виден слабый отпечаток вашего большого пальца, который был еще влажным от крови, когда вы оперлись о стену. Считаю нужным вам сообщить, что в антропометрии отпечатки пальцев – главный признак для опознания.
Виктор Данегр побледнел. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Он смотрел безумными глазами на незнакомца, который воскрешал перед ним его преступление, словно незримо при нем присутствовал.
Потом Виктор бессильно понурился, он сломался, оставил сопротивление. Долгие месяцы он держал оборону против всех. Теперь к нему пришла уверенность, что над ним одержана победа.
– Если я отдам жемчужину, – прошептал он, – сколько вы мне дадите?
– Ничего.
– Как это? Вы что, издеваетесь? Я отдам вам вещь, которая стоит сотни тысяч, и не получу ничего?
– Жизнь, по-вашему, ничего не стоит?
Преступник вздрогнул. Гримодан прибавил почти ласково:
– Рассудите сами, Данегр, жемчужина для вас вещь совершенно бесполезная. Вы не сможете ее продать. Так зачем вам ее хранить?
– Покупатель найдется… Когда-нибудь. Я продам за любую цену.
– «Когда-нибудь» не наступит.
– Это еще почему?
– Почему? Да потому что полиция вас арестует, и на этот раз с уликами, которые я ей предоставлю: ключом, ножом и отпечатком вашего пальца. Так что вас будет ждать совсем другой приговор, приятель.
Виктор замер, сжимая виски ладонями. Он понимал, что пропал, пропал безвозвратно, и чувствовал при этом величайшую усталость. Ему хотелось только одного: все забыть и отдохнуть.
– Когда заберете? – спросил он шепотом.
– Ночью, около часа ночи.
– А если нет?
– Опущу в ящик письмо от мадемуазель де Сенклев, которая заявляет на вас в полицию.
Данегр выпил один стакан вина залпом, потом второй и встал.
– Расплатитесь и пойдем. Меня достала эта история.
Темнело. Двое мужчин спустились по улице Лепик к бульварам и направились в сторону площади Звезды. Шли молча. Данегр, ссутулившись, едва волочил ноги.
Возле парка Монсо он сказал:
– Это рядом с домом.
– Но вы же выходили из дома только в табачную лавочку, а потом вас арестовали!
– Мы на месте, – глухо заметил Данегр.
Вдоль решетки сада они дошли до табачной лавочки на углу. Данегр сделал еще несколько шагов и остановился. Ноги его больше не держали, и он упал на скамью.
– Так что же? – спросил его спутник.
– Здесь.
– Здесь? Не морочьте мне голову.
– Говорю же здесь, перед нами.
– Перед нами! Знаете что, Данегр? На вашем месте я бы не стал…
– Говорю же, она здесь.
– Где?
– Между плитками.
– Какими?
– Поищите.
– Какими? – повторил Гримодан.
Виктор не ответил.
– Отлично, приятель. Значит, затеваешь со мной игру?
– Не хочу умереть с голоду.
– Не хочешь, значит? Ладно, буду добрым дядюшкой. Сколько тебе надо?
– Билет на пароход до Америки.
– Договорились.
– И сто франков на первые расходы.
– Получишь двести. Говори!
– Посчитайте плитки вдоль водостока. Между двенадцатой и тринадцатой.
– Прямо в желобке?
– Да, возле тротуара.
Гримодан огляделся. Пришел трамвай. Шли прохожие. Но кому какое до него дело? Он ковырнет перочинным ножом между двенадцатой и тринадцатой плитками.
– А если ее нет?
– Вроде никто не смотрел, как я закапываю. Должна быть там.
Может ли быть такое? Черная жемчужина в грязи сточной канавы! Оставлена на милость любого прохожего! Черная жемчужина! Целое состояние!
– На какой глубине?
– Сантиметров десять.
Гримодан стал осторожно копать ножиком. Кончик во что-то уперся. Бывший комиссар расширил ямку пальцами.
Заметил черный шарик.
– Держи свои двести франков. Билет до Америки пришлю.
На следующее утро «Эко до Франс» опубликовала сообщение, которое потом перепечатали во всем мире.
Со вчерашнего дня знаменитая черная жемчужина – в руках Арсена Люпена, который получил ее от убийцы графини Андийо. В скором времени фотографии сокровища появятся в Лондоне, Санкт-Петербурге, Калькутте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке. Арсен Люпен ждет предложений от корреспондентов.