Все молчали, и только Вельмон усмехнулся:
– Да уж, яснее не скажешь.
– Вы со мной согласны? А вот господин кюре считает, что Сюлли таким образом дал ключ к отгадке, однако постарался, чтобы писец, которому он диктовал, до этого не додумался.
– Оригинальное предположение.
– Не спорю, но хотел бы знать, что это за поворот в игре и какая музыка приведет к Богу!
– Трудно сказать.
– А славный Людовик XVI тоже принимал даму, прибежавшую к нему по подземному ходу? – осведомился Вельмон.
– Этого я не знаю. Могу сказать одно: Людовик XVI гостил в Тиберметниле в 1784 году, и в знаменитом «оружейном шкафу», обнаруженном в Тюильри по доносу Гамена, где король держал свои бумаги, на одной из них его рукой было написано: «Тиберметниль: 2-6-12».
Орас Вельмон расхохотался.
– Победа! Тьма рассеялась. Дважды шесть двенадцать.
– Смейтесь сколько хотите, месье, – обиженно сказал аббат, – но кто знает, возможно, в этих указаниях заключена разгадка и в ближайшие дни появится тот, кто сумеет ее прочитать.
– Эрлок Сломс, так я полагаю, – заключил Деван. – Если только Арсен Люпен его не опередит. Что вы об этом думаете, Вельмон?
Вельмон встал, положил руку Девану на плечо и объявил:
– Я думаю вот что: в вашей книге и в книге из библиотеки не хватало важнейших сведений, и вы с величайшей любезностью мне их предоставили. Я вам бесконечно благодарен.
– И что дальше?
– А то, что теперь, когда игра повернулась, море затрепетало, музыка открылась, а шесть, умноженное на два, оказалось двенадцатью, мне пора приниматься за дело.
– Не теряя ни минуты.
– Не теряя ни секунды. У меня же только одна ночь до приезда Эрлока Сломса, чтобы ограбить ваш замок.
– В самом деле, вам придется поторопиться. Хотите, я подвезу вас?
– До Дьепа?
– До Дьепа. У меня там есть дело, я хочу встретить сам господина и госпожу Андроль, а также их приятельницу, одну молоденькую девушку. Они приезжают поездом в полночь.
Обратившись к офицерам, Деван прибавил:
– А мы все завтра увидимся у меня за обедом, не так ли, господа? Я рассчитываю на вас, вы должны взять приступом замок ровно в одиннадцать часов.
Приглашение было принято, гости и хозяева распрощались, и «Золотая звезда 20–30» полетела с Деваном и Вельмоном к Дьепу. Деван высадил художника около казино, а сам поехал на вокзал.
В полночь его друзья сошли с поезда. В половине первого автомобиль въехал в ворота Тиберметниля. Через час после легкого ужина, поданного в гостиную, все разошлись по своим комнатам. Мало-помалу окна замка погасли, и он погрузился в ночную тишину.
Луна раздвинула облака, которые ее затеняли, и, заглянув буквально на мгновенье в два больших окна гостиной, залила ее белым светом. И сразу спряталась за ширму холмов. И снова все погрузилось в темноту. И тишина стала еще глуше от этой густой темноты. Изредка тревожил ее скрип старинной мебели или шелест тростника на пруду, что приник своими зеленоватыми водами к старым стенам.
Часы, перебирая бесконечные четки минут, прозвонили два. И опять минуты монотонно закапали в плотной ночной тишине. Потом часы пробили три.
Внезапно что-то звякнуло, будто опустился и поднялся семафор, открывая путь едущему поезду. В гостиную влетел луч света, словно стрела, оставившая за собой светящийся след. Свет проник через каннелюру пилястра, справа от которого стоял книжный шкаф. Сначала луч нарисовал ослепительный кружок на панно противоположной стены, потом пробежался, как боязливый взгляд, по всем остальным стенам, померк и снова вспыхнул, в то время как треть книжного шкафа повернулась вокруг оси и открыла большой сводчатый проход.
Из него вышел человек с электрическим фонарем в руке. За ним второй, потом третий с веревками и инструментами. Первый оглядел комнату, прислушался и распорядился:
– Зови остальных.
Из подземелья появились восемь здоровенных парней с энергичными лицами.
Переселение началось.
И пошло очень быстро. Арсен Люпен переходил от одной вещи к другой, оценивал величину и художественную ценность, оставлял на месте или приказывал:
– Уносите.
И она исчезала в разверстой пасти туннеля, в чреве подземелья.
Это чрево поглотило шесть кресел и шесть стульев эпохи Людовика XV, гобелены Обюссона, канделябры с подписью Гутьера, две картины Фрагонара и одну Натье, бюст работы Гудона и статуэтки. Иногда Люпен замирал в восхищении перед ларем или картиной, а потом вздыхал с сожалением:
– Неподъемен… Слишком велика… Какая жалость!
И продолжал свою экскурсию.
За сорок минут гостиная была «расчищена», по выражению Арсена Люпена. «Расчищение» происходило в идеальном порядке, без малейшего шума, словно каждая вещь, которую уносили, была обернута слоем ваты.
Последнему, державшему в руках буллевские стенные часы, Люпен сказал:
– Не возвращайтесь. Как было условлено, доедете на грузовике до риги в Рокфоре.
– А вы, патрон?
– Оставьте мне мотоцикл.
Помощник ушел, Люпен закрыл подвижную часть книжного шкафа, убрал все следы вторжения и, отодвинув портьеру, вошел в галерею, которая соединяла башню с замком. Там, в этой галерее, стояла витрина, ради которой Арсен Люпен и задержался.
Витрина воистину была кладезем сокровищ: редчайшая коллекция часов, табакерок, перстней, шейных цепочек, миниатюр тончайшей работы. Он справился с замком и с наслаждением принялся вынимать одну за другой золотые и серебряные вещицы, драгоценные и хрупкие произведения искусства.
Люпен перекладывал их в специально приспособленный холщовый мешочек у себя на шее. Но он заполнился. Пришлось рассовывать остальное по карманам брюк, жилета, сюртука. Он уже захватил левой рукой пригоршню сеток для волос с жемчужинками, любимых нашими прабабушками и обожаемых теперешними модницами, как вдруг послышался какой-то шум. Арсен Люпен насторожился. Да, он не ошибся. Шум стал отчетливее.
Внезапно он вспомнил: лестница в конце галереи вела в комнату, до сих пор незанятую, но с прошлого вечера ее готовили для той самой девушки, которую в Дьепе встречал Деван заодно со своими друзьями Андролями.
Люпен мгновенно нажал кнопку, и фонарь погас. Метнулся к окну и спрятался за штору – едва успел, потому что на лестнице открылась дверь и слабый свет проник в галерею.
Люпен услышал – из-за шторы он видеть не мог, – как кто-то осторожно шагнул на первую ступеньку. Он понадеялся, что тем дело и кончится. Но нет, лестница была пройдена и кто-то двинулся по галерее. Раздался тихий вскрик. Без сомнения, его издала женщина, заметив вскрытую, почти пустую витрину.
Присутствие женщины подтвердил легкий аромат духов. Ее платье коснулось шторы, прятавшей Люпена, и ему показалось, что он слышит биение ее сердца, что эта женщина тоже чувствует чье-то присутствие у себя за спиной. В темноте. На расстоянии ладони. Люпен подумал: «Ей страшно… Она сейчас уйдет… Она не может остаться…» Но она не ушла. Свеча, что дрожала у нее в руке, перестала дрожать. Женщина повернулась, замерла на секунду, вслушиваясь в пугающую тишину, и внезапным движением отдернула штору.
Они стояли лицом к лицу.
Арсен, потрясенный, прошептал:
– Вы!.. Это вы, мадемуазель!
Да, это была мисс Нелли. Мисс Нелли Андердаун! Пассажирка трансатлантического парохода, которая делила свои мечтания с мечтаниями Арсена Люпена во время давнего, но незабываемого путешествия! Она видела, как его арестовали. Она не пожелала донести на него, а сделала красивый жест: бросила в воду фотоаппарат, в футляре которого он спрятал деньги и драгоценности… Мисс Нелли! Прелестное, беззаботное создание! Ее образ так часто навещал Арсена Люпена в тюрьме, то радуя, то печаля!
Случай, который свел их в этом замке в ночной час, был так невероятен, что они застыли молча, пораженные, загипнотизированные, словно перед ними предстали призраки. Взволнованная мисс Нелли была вынуждена опуститься на стул. Арсен Люпен остался стоять перед ней. Понемногу, по мере того как бежали неостановимые секунды, он понял, какое впечатление он произвел на нее с пригоршней безделушек в руках, с раздутыми карманами и набитым мешком на шее. Вор, застигнутый на месте преступления. Как же ему стало стыдно! Арсен Люпен покраснел до корней волос. Что бы ни случилось, он отныне останется для нее вором, запускающим руки в чужие карманы, потихоньку отпирающим двери отмычкой.
Одни часы соскользнули на ковер, за ними вторые. Другие безделушки посыпались у него из рук вслед за часами. Во власти внезапной решимости он высыпал на кресло все остальное, опустошил карманы и мешочек. Теперь ему было легче говорить с Нелли, и он сделал к ней шаг.
Но она отшатнулась. Мгновенно, словно в испуге, вскочила на ноги и побежала к гостиной. Портьера опустилась за ней. Но Арсен Люпен догнал девушку. Та стояла растерянная, дрожащая, с ужасом взирая на огромную опустевшую комнату.
Арсен Люпен быстро произнес:
– Завтра в три часа все будет на месте… Все вещи будут там, где им и положено находиться.
Нелли молчала, и он повторил:
– Завтра в три часа, клянусь… Ничто в мире не помешает мне выполнить своего обещания… Завтра в три…
Тяжелая тишина повисла в воздухе. Он не решался ее прервать: тревога и ужас девушки причиняли ему физическую боль. Тихо, не говоря ни слова, он отошел подальше. И подумал: «Только бы она ушла… Почувствовала, что спокойно может уйти… Только бы она меня не боялась!..»
Мисс Нелли неожиданно вздрогнула и прошептала:
– Шаги… кто-то идет…
Арсен Люпен взглянул на нее с удивлением. Похоже, она была напугана, словно приближалась опасность.
– Я ничего не слышу, – сказал он, – но…
– Как! Вам надо бежать! Быстро! Бегите…
– Бежать… Почему?
– Бегите! Бегите! Нельзя здесь оставаться.
Она побежала в галерею и прислушалась. Нет, никого. Может быть, шум донесся с улицы? Она послушала еще секунду и, успокоившись, обернулась. Арсен Люпен исчез.