– Именно. Поэтому я и рассчитываю на твою любезность.
– Целиком и полностью в твоем распоряжении.
– Первое: это дело твоих рук?
– От а до я.
– Письмо с предупреждением? Телеграмма?
– Все ваш покорный слуга. У меня даже где-то должны быть квитанции.
Арсен открыл ящик некрашеного столика, который вместе с кроватью и табуреткой составлял всю меблировку камеры, достал две бумажки и протянул Ганимару.
– Ну и ну! – вскричал он. – Я-то думаю, ты под неусыпным наблюдением, пальцем шевельнешь – сейчас же обыск. А ты газеты читаешь и почтовые квитанции коллекционируешь!
– Видишь ли, я имею дело с недалекими людьми. У меня отпороли подкладку пальто, отодрали подошвы ботинок, простукали стены, но никому не приходит в голову, что Арсен Люпен не намерен ничего прятать. И, оказывается, он в конечном счете прав!
Комиссар Ганимар не мог не усмехнуться.
– Любопытный ты паренек! – воскликнул он. – Всегда найдешь чем озадачить. Ну, давай рассказывай, как дело было!
– Так прямо и рассказать? Открыть все мои секреты? Поделиться уловками, выдумками? Мне кажется, это было бы слишком.
– Не может быть, чтобы я напрасно рассчитывал на твою любезность!
– Конечно нет, Ганимар, особенно если ты настаиваешь…
Арсен Люпен несколько раз прошелся по камере.
– Что ты думаешь о моем письме барону?
– Думаю, ты хотел развлечься, пощекотать публике нервы.
– Ну вот! Честное слово, Ганимар, я считал тебя проницательнее. Пощекотать нервы! Скажи на милость, для чего Арсену Люпену такое ребячество? Если бы я мог без письма обуть барона, стал бы я утруждаться! Нет, вам, тебе и твоим коллегам, очень важно понять, что письмо было необходимостью, оно было спусковым крючком, запустившим в действие всю машину. Если хочешь, давай шаг за шагом вместе подготовим ограбление Малаки.
– Давай. Я тебя слушаю.
– Представь себе замок, запертый на все запоры, забаррикадированный со всех сторон, то есть замок барона Каорна. Неужели я должен был отказаться от сокровищ, которых мне так страстно захотелось, именно из-за недоступности замка?
– Очевидно, нет.
– Стоило ли мне идти на приступ с отрядом головорезов, как поступали охотники до сокровищ раньше?
– Нет, конечно! Это было бы мальчишеством.
– Мог ли я в него проникнуть тайком?
– Исключено.
– Значит, оставалась одна возможность – заставить владельца замка меня пригласить.
– Оригинальная идея.
– И несложная в осуществлении. Представь себе, что в один прекрасный день владелец неприступного замка получает письмо, в котором знаменитый грабитель Арсен Люпен сообщает ему, что задумал его ограбить. Что делает владелец замка?
– Отправляет письмо префекту полиции.
– А тот над ним только посмеивается, потому что Люпен сидит в тюрьме. Владелец в панике и готов обратиться к первому встречному, лишь бы кто-то ему помог.
– Да, это так.
– И если он прочтет в местной газете, что знаменитый полицейский отдыхает в соседнем городке…
– Он побежит к этому полицейскому.
– Ты сам это сказал. А мы тем временем предположим, что в предвидении такой возможности Арсен Люпен попросил одного своего надежного друга приехать в Кодбек, познакомиться с редактором «Ревей», газеты, которую читает барон, и сообщить ему, что он знаменитый полицейский. Что произойдет дальше?
– Редактор напечатает в своей газете, что у них гостит знаменитый полицейский.
– Именно. А дальше одно из двух. Или рыбка не заглотит наживку – я имею в виду барона Каорна, – и тогда ничего не произойдет. Или, что гораздо более вероятно, испуганный барон бросится к знаменитости со всех ног. Так и вышло. Каорн попросил моего очень близкого друга защитить его от меня.
– Чем дальше, тем интереснее.
– Разумеется. Псевдополицейский не сразу соглашается на уговоры. Тут барону приходит депеша. В ужасе он снова бежит к моему приятелю, предлагает ему за свое спасение крупную сумму, и тот соглашается. Приятель приводит еще двух наших надежных парней, и они, пока барон находится под бдительной охраной моего друга, осторожно сгружают все, что им было указано, на веревках через окно в лодку. Все просто, как всегда у Люпена.
– Действительно, проще и быть не может! – воскликнул Ганимар. – Остроумная идея, и каждый шаг просчитан. Вот только я не вижу полицейского, настолько известного, чтобы его все знали, и на чье имя сразу бы клюнул барон.
– Однако такой есть.
– И кто же это?
– Знаменитый сыщик, личный враг Арсена Люпена – одним словом, комиссар Ганимар.
– Я?!
– Конечно ты, Ганимар. И что самое забавное: если ты приедешь туда в качестве сыщика и выслушаешь историю барона, тебе придется взять под стражу самого себя, как ты арестовал меня в Америке. Согласись, я очень остроумно отыгрался: подставил Ганимара под арест Ганимара.
Арсен Люпен от души рассмеялся. Комиссар в гневе закусил губу. Шутка не казалась ему настолько забавной, чтобы можно было так хохотать.
Вернуть равновесие комиссару помогло появление надзирателя, принесшего обед. По особому разрешению еду для Арсена Люпена доставляли из соседнего ресторана. Тюремщик поставил поднос на стол и ушел. Арсен уселся, отломил кусочек хлеба, съел пару ложек и снова заговорил.
– Дорогой Ганимар, успокойся, тебе не придется туда ехать. Ты будешь крайне удивлен, когда я скажу тебе еще одну вещь: дело барона Каорна уже закрывают.
– Как так?
– Да, его уже закрывают, можешь мне верить.
– Но я только что был у префекта парижской полиции!
– И что? Неужели ты думаешь, что господин Дюдуи смыслит в моих собственных делах больше, чем я сам? Видишь ли, Ганимар – то есть, извини, я хотел сказать, псевдо-Ганимар – расстался с бароном в самых теплых отношениях. И барон – главная причина, по которой он никому ничего не скажет, – поручил ему весьма деликатное дело: переговорить со мной. Полагаю, сейчас господин барон уже получил обратно свои дорогие игрушки за изрядную сумму. А после этого он заберет жалобу. Ограбление, таким образом, будет аннулировано. И значит, прокуратура закроет…
Ганимар ошеломленно смотрел на Люпена.
– Откуда тебе это известно?
– Получил депешу, которую ждал.
– Ты получил депешу?
– Только что. Но читать письма в присутствии гостя неприлично. Однако если ты мне позволишь…
– Ты издеваешься надо мной, Арсен Люпен!
– Пожалуйста, сними верхушку с этого яичка, только очень осторожно. Я над тобой вовсе не издеваюсь.
Ганимар машинально взял в руки яйцо и нож. И вскрикнул от изумления: под скорлупой лежала голубенькая бумажка. По просьбе Люпена Ганимар ее развернул. Это была телеграмма, вернее ее часть. Адрес с указанием почтового отделения был оторван.
«Договорились. Сто тысяч в кармане. Полный порядок!» – прочитал комиссар и переспросил:
– Сто тысяч?
– Да, сто тысяч франков. Маловато, конечно, но сейчас трудные времена. У меня очень большие расходы. Если бы ты знал, какой у меня бюджет… Бюджет солидного города.
Ганимар встал. Нависшие над ним тучи рассеялись. Он подумал еще несколько минут, мысленно пробежался еще раз по делу, отыскивая в нем слабые звенья, а потом, уже не сдерживая искреннего восхищения ценителя, сказал:
– Счастье, что ты один такой на свете. Будь вас десяток, нам, полицейским, пришлось бы прикрыть свою лавочку.
Арсен Люпен со скромной улыбкой ответил:
– Надо же было как-то развлечься. Свободного времени у меня много… К тому же провернуть это дело можно было только в тюрьме.
– Но тебе предстоит судебное разбирательство – прокурор, адвокат, хлопоты. Мало тебе развлечений?
– Я решил не присутствовать на суде.
– Ха-ха-ха!
– Я не буду присутствовать на суде, – спокойно и твердо повторил Люпен.
– Неужели?
– Неужели я останусь спать на этой гнилой соломе? Обижаешь. Арсен Люпен находится в тюрьме ровно столько, сколько считает нужным, и ни минутой больше.
– Может, разумнее в нее не попадать? – не без язвительности поинтересовался Ганимар.
– Господин комиссар иронизирует? Господин комиссар вспомнил, что имел честь меня арестовать? Но дело в том, мой глубокоуважаемый друг, что даже ты и уж тем более твои коллеги не задержали бы меня, если бы в ту критическую минуту я не был поглощен другим, гораздо более для меня важным.
– Признаться, я удивлен.
– На меня смотрела женщина, Ганимар, а я ее полюбил. Вдумайся, насколько это серьезно: на тебя смотрит женщина, а ты ее любишь. Клянусь, остальное меня не занимало. И вот я в тюрьме.
– И довольно долго, позволю себе заметить.
– Сначала я хотел все забыть. Не смейся: все было так чудесно, я до сих пор, вспоминая, полон нежности… И потом у меня немного расстроились нервы. Ох уж эта наша лихорадочная жизнь… Имей в виду, что время от времени нужно проходить лечение одиночеством, и тюрьма – самое подходящее место для такого лечения. Но курс лечения Санте в самом строгом режиме подошел к концу.
– Арсен Люпен, – строго одернул его Ганимар. – Хватит болтать попусту.
– Комиссар Ганимар, – ответил ему Арсен Люпен, – сегодня у нас пятница. В следующую среду я приду выкурить сигару к тебе на улицу Перголез, в четыре часа дня.
– Буду тебя ждать, Арсен Люпен.
Они обменялись теплым рукопожатием, как старые друзья, знающие друг другу цену, и старый полицейский направился к двери.
– Ганимар!
Инспектор обернулся.
– Что такое?
– Ты забыл свои часы, Ганимар.
– Часы?
– Да. Они почему-то ошиблись карманом и оказались у меня.
Арсен протянул часы и извинился:
– Прости, пожалуйста. Дурная привычка. Если у меня отобрали часы, это не значит, что я должен отбирать твои. Тем более что у меня здесь есть хронометр, и мне его совершенно достаточно.
Арсен Люпен достал из ящика золотые часы, тяжелые, солидные, с такой же солидной золотой цепочкой.
– А эти из чьего кармана? – полюбопытствовал Ганимар.