За словами беседы, за всеми этими неразрешимыми проблемами скрывалась мысль, которая неотступно преследовала Веронику, и после недолгого молчания молодая женщина воскликнула:
– Ах, если бы Франсуа был здесь! Если бы мы могли защищаться втроем! Что же с ним случилось? Что задержало его в камере? Какое-то непредвиденное затруднение?
Теперь пришла очередь Стефана утешать свою собеседницу.
– Затруднение? Откуда такие мысли? Нет у него никаких затруднений, просто работа отняла больше времени, чем вы думали.
– Да-да, вы правы, работа у него долгая и трудная… О, я уверена, что он не пал духом! Он был в таком хорошем настроении! Так непоколебим! «Раз мать с сыном нашли друг друга, разлучить их никто не сможет, – сказал он мне. – Можно нас преследовать, но разлучить – никогда. В конечном счете мы одержим верх». Он был прав, не так ли, Стефан? Не для того же я обрела сына, чтобы вновь его потерять! Нет, это было бы слишком несправедливо, это невозможно!
Вероника вдруг замолкла, и Стефан посмотрел на нее с недоумением. Вероника прислушивалась.
– В чем дело? – осведомился Стефан.
– Я слышу какие-то звуки, – отозвалась она.
Молодой человек тоже навострил уши:
– Да, да, верно…
– Может быть, это Франсуа, которого мы так ждем? – предположила Вероника. – Разве это не наверху?
Она уже готова была встать, но Стефан удержал ее:
– Нет, это кто-то идет по коридору.
– Что же делать? Что делать?! – воскликнула Вероника.
Они растерянно смотрели друг на друга, не в состоянии на что-либо решиться, не зная, что предпринять.
Шаги приближались. Они звучали уверенно – шедшему человеку явно было нечего опасаться.
Стефан медленно проговорил:
– Нельзя, чтобы они увидели меня стоящим. Мне нужно лечь на свое место. А вы накиньте мне на руки и на ноги веревки.
Они мешкали, словно в нелепой надежде, что опасность минует сама по себе. Внезапно, сбросив с себя парализовавшее ее остолбенение, Вероника решилась:
– Скорее! Сюда. Ложитесь!
Стефан послушно улегся. За несколько секунд она обмотала ему руки и ноги веревками, чтобы все выглядело как раньше, но завязывать их не стала.
– Отвернитесь к стене, – посоветовала она, – и спрячьте руки, иначе они заметят.
– А вы?
– За меня не беспокойтесь.
Нагнувшись, она прильнула к двери, окошко в которой, забранное решеткой, несколько выступало внутрь, так что женщину в него видно не было.
В тот же миг неприятель остановился за дверью. Несмотря на ее толщину, до Вероники долетел шорох одежды.
Кто-то заглянул в темницу у нее над головой.
Страшная минута! Чуть что не так – и сразу поднимется тревога.
«Да что ж он там медлит! – думала Вероника. – Неужели я чем-то выдала свое присутствие? Может, он заметил край одежды?»
Но она тут же решила, что дело, видимо, в Стефане, чья поза могла показаться неестественной, а веревки – завязанными не как обычно.
Внезапно снаружи кто-то шевельнулся и послышался тихий свист, повторившийся дважды.
И сразу в коридоре послышались другие шаги: в торжественной тишине они звучали все громче, пока не смолкли у самых дверей. Послышался негромкий разговор. Люди за дверью о чем-то совещались.
Очень медленно Вероника сунула руку в карман. Вытащив револьвер, она положила палец на спусковой крючок. Если они войдут, она вскочит и без колебаний откроет огонь. Ведь если она хоть чуть-чуть дрогнет, это может повлечь за собою гибель Франсуа.
Глава девятая«Пыточная клеть»
Вероника могла рассчитывать на успех лишь при том условии, что дверь отворяется наружу и она сразу увидит неприятеля. Несчастная женщина стала осматривать дверь и вдруг внизу, вопреки всякой логике, увидела толстую, массивную задвижку. Может, воспользоваться ею?
Веронике некогда было раздумывать над преимуществами и недостатками этого намерения. Она услышала звон ключей и почти сразу скрежет одного из них в замке.
Вероника ясно представила себе, что может сейчас произойти, и испугалась. Враги войдут внутрь, а она, растерянная, не имея возможности как следует повернуться, прицелится плохо, и ее выстрелы не достигнут цели. Тогда они затворят дверь и не мешкая бросятся в камеру к Франсуа.
При этой мысли молодая женщина пришла в ужас и, недолго думая, одной рукой задвинула щеколду, а другой, привстав, захлопнула ставень на окошке. Щелкнула задвижка. Теперь в камеру нельзя было ни войти, ни даже заглянуть.
И сразу она поняла всю нелепость своего поступка, который никак не мешал врагам привести угрозу относительно Франсуа в исполнение. Подскочивший к ней Стефан воскликнул:
– Боже, что вы наделали? Они же видели, что я не сдвинулся с места, и теперь знают, что здесь есть еще кто-то.
– Вот именно, – принялась оправдываться Вероника. – Им придется сломать дверь, благодаря чему мы выиграем необходимое время.
– Необходимое для чего?
– Для бегства.
– Каким образом?
– Франсуа нас окликнет… Франсуа…
Она не договорила. Чьи-то быстрые шаги удалялись по коридору. Сомнений не было: враг, не опасаясь более насчет Стефана, побег которого казался ему невозможным, отправился на верхний этаж подземелья. А не мог ли он предположить, что друзья каким-то образом сговорились, что мальчик находится в камере Стефана и запер дверь?
Получалось, что Вероника ускорила ход событий именно в том направлении, которого по многим причинам так боялась, и теперь Франсуа застанут врасплох, когда он будет готов к побегу.
Это сразило ее наповал.
– Зачем я пришла сюда? – шептала молодая женщина. – Гораздо проще было подождать! Вдвоем мы бы обязательно вас вызволили.
Среди беспорядочных мыслей промелькнула одна: не потому ли она поспешила на помощь Стефану, что знала о его любви к ней? Не презренное ли любопытство толкнуло ее на это? Но Вероника тут же отмела эту нелепую мысль и сказала:
– Нет, я должна была сюда прийти. Нас просто преследует рок.
– Не думайте так, – возразил Стефан, – все образуется.
– Слишком поздно! – покачав головой, уронила она.
– Почему? Кто может поручиться, что Франсуа еще не выбрался из своей темницы? Вы же сами совсем недавно так считали.
Вероника не ответила. Ее бледное лицо исказилось. Страдания научили ее ощущать приближение угрозы. А угроза была везде. Снова пришло время испытаний, еще более ужасных, чем предыдущие.
– Нас окружает смерть, – промолвила она.
Стефан сделал попытку улыбнуться:
– Вы говорите точно жительница Сарека. Вас преследуют те же страхи.
– У них были причины бояться. Да вы и сами чувствуете ужас всего происходящего.
Она бросилась к двери и, отодвинув щеколду, попыталась ее открыть, но что она могла поделать с массивной деревянной створкой, обитой железными полосами?
Стефан схватил ее за руку:
– Постойте-ка! Слышите?.. Кажется…
– Да, наверху кто-то стучит… Прямо над нами, в камере Франсуа.
– Да нет же, послушайте!
Через несколько секунд в наступившей тишине в толще скалы снова послышались удары. Но раздавались они под ними.
– Такие же звуки я слышал сегодня утром, – в смятении сказал Стефан. – Они продолжают заниматься все тем же, я говорил… А, я понял!
– Что поняли? О чем это вы?
Удары повторялись через равные промежутки времени, а затем стихли, но зато послышался глухой непрерывный звук, сопровождавшийся скрежетом и потрескиваниями. Похожий звук издают механизмы, когда они только трогаются с места, – к примеру, лебедки, служащие на кораблях для подъема из воды шлюпок.
Вероника прислушивалась, со страхом ожидая того, что должно было вот-вот произойти, пытаясь догадаться, ища хоть намека на объяснение в глазах Стефана, который стоял рядом и смотрел на нее, как смотрят в миг опасности на любимую женщину.
Внезапно Вероника покачнулась и оперлась рукой о стену. Ей показалось, будто пещера, даже вся скала пришла в движение.
– Ах, неужели я так дрожу? – прошептала она. – Неужели я вся дрожу от ужаса? – Схватив Стефана за руки, она потребовала: – Отвечайте! Я хочу знать.
Он молчал. В его повлажневших от слез глазах были лишь громадная любовь и безграничное отчаяние. Он думал только о ней.
Да и разве была необходимость объяснять происходящее, когда оно само, по мере того как текли секунды, открывалось перед ними? Оно было столь странно, столь далеко от обыденного, до такой степени выходило за пределы всего ужасного, что только можно было вообразить, что Вероника, уже начавшая понимать, в чем дело, отказывалась в это поверить.
Словно открывающийся наружу люк, квадратная плита, сделанная из толстенных брусьев и занимавшая почти всю пещеру, начала с одного конца подниматься, поворачиваясь вокруг неподвижной оси, расположенной вдоль наружного края пещеры, у самой пропасти. Почти неощутимое движение плиты походило на движение поднимающейся крышки; она уже приняла вид трамплина, с наклоном к краю пещеры – наклоном пока незначительным, пока не мешавшим сохранять равновесие.
В первую секунду Вероника подумала, что враги намереваются раздавить их между этим неумолимо поднимающимся полом и сводом пещеры. Но почти сразу она поняла: жуткая машина, действовавшая на манер подъемного моста, должна была в результате столкнуть их в бездну. И механизм, несомненно, не подведет. Их конец был неотвратим, неизбежен. Что бы они ни пытались предпринять, как бы ни старались скрючиться, все равно должен наступить миг, когда своеобразный подъемный мост займет вертикальное положение и его поверхность станет частью отвесной скалы.
– Это ужасно… Ужасно… – прошептала Вероника.
Молодые люди все еще держались за руки. Стефан молча плакал.
Она простонала:
– Мы ничего не можем сделать, да?
– Ничего, – отозвался он.
– Но по бокам плиты есть немного места, пещера ведь круглая. Мы могли бы…
– Места слишком мало. Если встать между одним из краев плиты и стеной, тебя раздавит. Все рассчитано. Я часто об этом размышлял.