Пули одновременно вылетели из обоих револьверов.
Раздался отчаянный крик.
Фигура осела на землю. Мужчины кинулись вперед.
– Попался, мерзавец! Будешь знать, как иметь дело с Ворским! Ах, негодяй, ну и заставил же ты меня побегать! Теперь твоя песенка спета!
За несколько шагов до тела Ворский замедлил шаг, опасаясь какого-нибудь сюрприза. Неизвестный не шевелился, и, подойдя ближе, Ворский убедился, что тот лежит неподвижно, словно мертвец. Теперь можно было подскочить прямо к нему. Ворский так и поступил, шутливо бросив:
– Удачная охота, Конрад! Давай-ка подберем дичь.
Однако, наклонившись над добычей, они были чрезвычайно удивлены, ибо обнаружили, что она малоосязаема и состоит из одной лишь матерчатой накидки, внутри которой никого нет: ее владелец сбежал, бросив ее на колючий куст. Собака тоже исчезла.
– Дьявол его раздери! – воскликнул Ворский. – Этот подонок нас надул! Но зачем, черт возьми?
Излив свою ярость в свойственной ему глупейшей манере, он принялся было топтать кусок материи… но тут в голову ему пришла мысль:
– Зачем? Проклятье! Ведь я сам только что говорил… Ловушка… Уловка, чтобы увести нас подальше от дамочки, а тем временем его друзья нападают на Отто. Ну и болван же я!
Он бросился в темноту, и когда смог уже различить дольмен, окликнул:
– Отто! Отто!
– Стой! Кто идет? – испуганно отозвался Отто.
– Это я… Не стреляй, черт!
– Кто это – вы?
– Да я, я, дуралей.
– А кто же стрелял?
– Ерунда… Ошибка… После расскажем…
Дойдя до дуба, Ворский схватил фонарь и направил его на свою жертву. Женщина неподвижно лежала у подножия дерева, ее голова была все так же обернута материей.
– Фу-ты! – выдохнул он. – Черт, как же я испугался!
– Чего?
– Да того, что ее у нас похитили!
– Так ведь я же был здесь.
– Ты, ты!.. Ты не смелее своего дружка, и если б они напали…
– Я выстрелил бы, вы услышали бы сигнал.
– Кто знает… Ну как, тут все было тихо?
– Совершенно.
– Дамочка не очень волновалась?
– Сначала волновалась. Все жаловалась и стонала под своим капюшоном, так что я вышел из терпения.
– Ну а потом?
– Потом – дело недолгое: хватил кулаком, да и все!
– Ах, мерзавец! – воскликнул Ворский. – Если ты ее убил, прощайся с жизнью!
Он поспешно присел на корточки и приложил ухо к груди несчастной.
– Нет, – через секунду вымолвил он. – Сердце еще бьется. Но биться ему осталось недолго. За дело, друзья. Через десять минут все должно быть кончено.
Глава тринадцатая«Или́, Или́! лама́ савахфани?»[11]
Приготовления были недолгими, и Ворский принял в них деятельное участие. Прислонив лестницу к стволу дерева, он одним концом веревки обвязал жертву, другой перекинул через ветку и, сидя на верхней ступеньке, объяснил сообщникам:
– Вам остается лишь потянуть за веревку. Для начала поставьте женщину на ноги, и один из вас пусть не дает ей упасть.
Ворский замолчал. Однако, поскольку Отто и Конрад о чем-то тихо переговаривались, он окликнул их:
– Эй, вы там! Могли бы и поспешить! Если кто-нибудь захочет всадить в меня стрелу или пулю, то мишень из меня неплохая. Ну что, готовы?
Приспешники не отвечали.
– Да что там у вас? Отто! Конрад!
Ворский спрыгнул на землю и набросился на обоих:
– Хороши, нечего сказать! Если и дальше будет так продолжаться, мы не уберемся отсюда и завтра утром… и тогда все пропало. Отвечай же, Отто!
С этими словами Ворский направил луч света ему в лицо:
– Ну что там? Отказываешься, что ли? Так и скажи! А ты, Конрад? Это что, бунт?
Отто покачал головой:
– Ну, бунт – это уж слишком. Но мы с Конрадом не рассердимся, если вы нам кое-что объясните.
– Объясню? Какие же объяснения тебе нужны, тупица? Насчет дамочки, которую мы собираемся казнить? Или насчет мальчишек? Настаивать бесполезно, друзья мои. Предлагая вам это дело, я ведь сказал: «Согласны идти со мной с закрытыми глазами? Дело будет грязное, придется пролить много крови. Но в результате – кругленькая сумма».
– В ней-то все и дело, – проговорил Отто.
– Говори яснее, балбес.
– Это вы должны говорить яснее и припомнить условия нашего соглашения. Ну-ка, что вы тогда сказали?
– Тебе это известно не хуже моего.
– Вот именно. Но я хочу освежить условия у вас в памяти и поэтому прошу повторить.
– Меня память не подводит. Клад – мне, а из него двести тысяч франков вам на двоих.
– Так, да не так. К этому мы еще вернемся. А сейчас поговорим о пресловутом кладе. Мы уже две недели выбиваемся из сил, живем среди крови и преступлений, а на горизонте – ничего!
Ворский пожал плечами:
– Ты глупеешь не по дням, а по часам, мой бедный Отто. Тебе известно, что прежде нужно кое-что сделать. Пока сделано все, кроме одного. Через несколько минут мы покончим и с этим, и тогда клад – у нас в руках.
– Откуда нам это знать?
– Неужели ты думаешь, что я стал бы делать все, что сделал, если бы не был уверен в результате так же… так же, как в том, что живу? У нас все шло строго по порядку, как было намечено заранее. Последнее действие произойдет в условленный час, и тогда дверь откроется.
– Дверь в ад, – насмешливо заметил Отто, – так, во всяком случае, называл ее Магеннок.
– Как бы ее ни называли, она ведет к кладу, который я и добуду.
– Ладно, – согласился Отто, на которого доводы Ворского произвели впечатление, – пусть будет так. Но кто поручится, что мы получим свою долю?
– Вы ее получите по той простой причине, что, добыв клад, я стану обладателем несметных сокровищ и не доставлю себе неприятности из-за каких-то двухсот тысяч франков.
– Даете слово?
– Ну разумеется.
– Слово, что все условия нашего договора будут соблюдены?
– Конечно. А к чему это ты клонишь?
– А к тому, что вы гнусно нас облапошили, наплевав на одно из условий нашего соглашения.
– Да что ты такое несешь? Ты понимаешь, с кем говоришь?!
– С тобой, Ворский, с тобой.
Ворский схватил сообщника за грудки:
– Это еще что?! Да как ты смеешь меня оскорблять?! Как смеешь мне тыкать?!
– А почему бы и нет, раз ты меня обобрал?
Еле сдерживаясь, Ворский сказал дрожащим голосом:
– Говори, но будь начеку, малыш, – ты затеял очень опасную игру.
– Значит, так, – начал Отто. – Кроме клада, то есть наших двухсот тысяч франков, мы договорились – и ты, подняв руку, поклялся в этом, – что любые деньги, которые мы найдем, пока занимаемся этим делом, будут поделены на две половины: одна – тебе, другая – нам с Конрадом. Так?
– Так.
– Тогда давай, – потребовал Отто, протягивая руку.
– Что давать? Я ничего не нашел.
– Врешь! Когда мы отправляли на тот свет сестер Аршиньа, у одной из них под блузкой ты нашел те припрятанные деньги, которые мы не смогли отыскать в доме.
– Вот еще новости! – воскликнул Ворский тоном, в котором слышалось смущение.
– Это чистая правда.
– Докажи.
– А ты возьми да достань приколотый у тебя изнутри к рубахе пакетик, перевязанный бечевкой. – С этими словами Отто ткнул Ворского пальцем в грудь и добавил: – Доставай, доставай – и выкладывай половину.
Ворский молчал. Он был ошеломлен, как человек, который тщетно пытается догадаться, каким образом противник раздобыл оружие против него.
– Сознаёшься? – осведомился Отто.
– Ну… да… – нехотя ответил тот. – Но я намеревался рассчитаться потом, отдать вам все сразу.
– Лучше рассчитайся сейчас.
– А если я откажусь?
– Не откажешься.
– А если все-таки откажусь?
– Тогда берегись.
– А чего мне бояться? Ведь вас всего двое.
– Нет, по крайней мере трое.
– Где же третий?
– Третий, судя по рассказам Конрада, далеко не простачок… Короче, это тот, кто только что обвел тебя вокруг пальца, – человек в белой накидке, пустивший стрелу.
– Ты что же, собираешься его позвать?
– Вот именно, черт возьми!
Ворский почувствовал, что силы неравны. Сообщники медленно приближались к нему с обеих сторон. Пришлось уступить.
– Да забирайте, ворюги, разбойники! – вскричал он, доставая сверток и разворачивая банкноты.
– Считать можешь не трудиться, – заметил Отто и неожиданно выхватил у него всю пачку.
– Но…
– Никаких «но». Половина Конраду, половина – мне.
– Ах, скотина! Гнусный бандит! Ты за это поплатишься! На деньги мне плевать! Но ограбить меня так нагло? Не хотел бы я оказаться в твоей шкуре, дорогой мой! – И он вдруг расхохотался злобным, натянутым смехом. – Ей-богу, Отто, это было неплохо сработано! Но как ты мог узнать об этом? Ты мне расскажешь, а? Впрочем, сейчас нельзя терять ни минуты. Итак, теперь-то мы обо всем договорились? Вы готовы?
– Охотно, потому что вы отнеслись к этому правильно, – ответил Отто.
А его сообщник угодливо добавил:
– Все-таки манеры у вас, Ворский, будь здоров! Настоящий барин!
– А ты – слуга, которому платят. Тебе заплатили, так что поторапливайся. Дело спешное.
«Дело», как выразился этот страшный тип, было и впрямь сделано быстро. Поднявшись снова на лестницу, Ворский повторил распоряжение, которое на этот раз было послушно выполнено Конрадом и Отто.
Поставив жертву на ноги и не давая ей упасть, мерзавцы стали подтягивать веревку. Ворский подхватил несчастную, и так как ноги у нее были подогнуты, грубо их выпрямил. Затем он привязал ее за талию и под мышками, и она так и повисла: спина прижата к дереву, платье облепило ноги, руки чуть разведены в стороны.
Казалось, она так и не очнулась от забытья, поскольку даже не застонала. Ворскому захотелось сказать ей напоследок несколько слов, но он смог выдавить из себя лишь какие-то неразборчивые звуки. После этого он попробовал было приподнять ей подбородок, но тут же отдернул руку, испугавшись прикоснуться еще раз к осужденной на смерть, и голова несчастной низко свесилась на грудь.