– Отступаем, – приказала Келли, и мы стали оттягиваться к тому выходу, что располагался на противоположном от тварей конце пещеры.
Дальтон помогал Сантосу и Люси, Бернард с Эддисон тащили снаряжение, а мы с Келли прикрывали, пытаясь сдержать этих ракообразных выстрелами и не зная, наносим ли им хоть какой-то ущерб.
Чудовище, наученное смертью мелкого собрата, прикрывало мягкую пасть бронированной клешней. Тремя оставшимися оно махало в воздухе, протягивало их к нам. Его пронзительный, до мурашек, визг пробивался сквозь грохот оружия.
Келли израсходовала заряд. Бросила ружье и взялась за пистолет.
– Шевелитесь! – выкрикнула она.
И тут чудовище ее настигло. Одна клешня на взмахе ухватила ее выше колена и вздернула вверх. Свет фонаря метнулся по спине твари. Потом что-то щелкнуло, словно сломался сук. В крике Келли боль смешалась с негодованием. Она упала на освещенный отблесками фонарей пол. Извернувшись, попыталась зажать кровь, хлещущую из неровного обрубка правой ноги выше колена.
Я потянулся к ней и едва успел увернуться от другой пары гигантских ножниц. Я еще надеялся ее вытащить. Но не успел сделать к ней и шагу, как членистая лапа, ударив сверху вниз, копьем пробила Келли грудь и пригвоздила бьющееся тело к полу. Уже тогда, еще не осмыслив всего ужаса случившегося, я знал, что никогда не сумею забыть услышанный хруст, с которым лапа пронзила бронированный нагрудник скафандра и хрупкую грудную клетку под ним.
Эддисон затащила меня из пещеры в узкий боковой туннель, ведущий от главного коридора. Этот ход прокладывался для существ скорее высоких и тощих, нежели широких и приземистых.
– Здесь можно укрыться, – сказала она. – Сюда им за нами не пробраться.
Рак, не сумев протиснуться в узкий ход, тонко, переливчато взвыл и просунул в отверстие пару клешней в попытке нащупать нас вслепую.
Держа оружие наготове, мы попятились к остальным, ушедшим на дюжину метров вглубь. Джил Дальтон только раз взглянул мне в лицо и сочувственно покивал. Сантос, всегда лучившийся жизнерадостностью, был мрачен. Только Генри Бернард еще не понял. Он посмотрел мне за плечо. Между бровей у него пролегла морщинка.
– Где Келли?
Я не сумел ему ответить. В голове был только этот последний роковой хруст.
Эддисон из-за моей спины сказала:
– Погибла.
Бернард прикусил губу, крепко прижал потертую старую винтовку к груди блестящего новенького скафандра и отвернулся.
В отверстии коридора та тварь – чем бы она ни была – все скребла по стенам в усилии добраться до нас.
Глава 27Злая Собака
Представьте, что вы всю жизнь прожили в одном привычном доме. Вы знаете в нем каждую комнату, вам здесь уютно. И вот однажды вы из любопытства заглядываете под половицу – а там зияющая пропасть. Вы искони ходили и приплясывали на этой тонкой дощечке, не подозревая, какая бездна скрывается под хрупкой опорой, как она ненадежна.
Лучше описать высшие измерения я не сумею. Долговечный незыблемый дом – наша обычная вселенная, а глубины под ней – пространство высших измерений, окружающее и отделяющее нас от иных вселенных и реальностей.
С ревом проносясь сквозь туманы гиперпространства, я слышала голоса разных кораблей в других системах – их сигналы ускорялись и растягивались, превращенные странной физикой высших измерений в песню китов. Одни жаловались на скуку и однообразие трудов по перевозке грузов по постоянным маршрутам в рамках строгих графиков. Другие предупреждали о местных опасностях, навигационных авариях, об увеличении частоты колебаний реальности в окрестностях Интрузии.
Интрузия – область космоса, где пытаются сосуществовать две реальности. Разделяющее их пространство высших измерений прорвано, в нем имеется переход, вдоль которого физические законы становятся текучими и изменчивыми. В гипере Интрузия звучит глухим ревом недалекого смерча, скрежетом жерновов в глубине здания.
И вот, слабо и отдаленно, почти теряясь в рокоте бури и болтовне судов, до меня донеслись звуки битвы. Где-то умирали корабли. Кто-то ломал на части «ятаганы» и «хищники». Метки сигналов, к моему ужасу, помечали эти корабли как флот Конгломерата. Внедренные в мой мозг гены собакообразных придали мне стойкую преданность стае – и я ощущала, как имплантированные рефлексы пробуждаются, требуя отклика на призыв прежних соратников, хотя их предсмертные крики отзвучали несколько часов назад.
На станции Камроз что-то произошло, и от этого мне было не по себе. Внутри нестерпимо зудело рвануть туда, бросить все и ринуться в бой, хотя он мог давно закончиться, пока я преодолела бы разделяющее нас расстояние.
Поначалу эти отдаленные передачи звучали одиночными вскриками в огромном гипере. Но вскоре я стала принимать и другие, такие же отчаянные призывы из ближних к Камроз систем. Насилие расходилось кругами, подобно заразе.
Все во мне требовало задержаться в тумане, пока не пойму, что случилось. Но мы уже приблизились к последнему зафиксированному местоположению «Души Люси», и перелет привел бы нас в пространство Нимтока, сделав нарушителями границ.
Я использовала тормозную тягу и начала падать из высших измерений к материальной надежности обычной вселенной.
Клочки реальности уже задевали мой корпус. Я подправила угол снижения, активировала оборонительные системы и приготовилась включить термоядерные двигатели, чтобы прорвать мембрану, отделяющую бесформенное ничто от действительности.
Глава 28Сал Констанц
– Это Мраморная армада, – сказала Клэй. – Кто же еще?
Не хотелось торопиться с выводами, но я сознавала, что она права. У кого еще в системе Камроз хватило бы кораблей разделаться с боевой группировкой Конгломерата и тем более одновременно распространить атаки на близлежащие системы?
Вспомнив ветерана, который доказывал мне у горного храма, что чужому флоту нельзя доверять, я ощутила укол совести. Не я ли занесла змею в сердце Общности? Не моя ли во всем этом вина?
– Передачи от атакующих были? Что-нибудь, что объясняло бы, с чего началось?
«Злая Собака» сменила наружность аватары на предустановленную и явилась нам в черной боевой форме вместо шикарного платья.
– Одна была, – помедлив, сказала она. – Но тебе она не понравится.
Главный экран рубки потускнел и снова осветился, показав лицо женщины средних лет, с короткой стрижкой, припыленной на висках сединой.
Сигнал, проходя через гипер, растянулся и исказился. Изображение то и дело рассыпалось на пиксели, и звук был неустойчивым. Но все равно я ее узнала.
– Она Судак.
Эта персона не объявлялась с тех пор, как я сдала ее властям по возвращении из Галереи.
– Слышал, она умерла, – заметил Престон.
– Как видишь, нет, – ткнула я пальцем в экран. – Только не пойму, что она говорит.
– Сигнал сильно поврежден, – сказала «Злая Собака». – Попытаюсь восстановить.
Экран мигнул. После взрыва помех рубку заполнил знакомый мне голос Судак, звучавший слегка не в такт движению ее губ:
– …недопустимо. Повторяю: я – Она Судак, человек, представляющий Кинжальный флот. Мы в настоящий момент работаем над сохранением мира на Камроз и во множестве других систем Общности. Всем вооруженным судам рекомендовано оставаться на месте и ожидать приказаний. Мы не потерпим сопротивления. Насилие недопустимо. Повторяю: я – Она…
Изображение замерло, и «Злая Собака» пояснила:
– Запись закольцована.
Ошарашенный Престон застыл в дверном проеме. Смотрел круглыми глазами и явно не знал, куда девать руки.
– Нас действительно атакуют?
– Похоже на то, – кивнула я.
– Что нам делать?
Я стянула бейсболку и поскребла пальцами под волосами. Мне бы кто ответил на этот вопрос.
– Отсюда мы мало что можем предпринять, – решила я. – Предлагаю заняться той работой, которая прямо перед нами. Остальное подождет, пока не будем знать больше.
Клэй встряхнула дредами и возразила:
– По-моему, промедление может обойтись нам слишком дорого. У них миллион кораблей. Что бы они ни затеяли, мы сильно уступаем им в численности.
«Злая Собака» на экране демонстративно прокашлялась.
– Боюсь, я должна согласиться с Альвой. Судя по этому сообщению, армада угрожает всем вооруженным судам – а я тоже попадаю в эту категорию.
– Но Дом нейтрален, – напомнила я ей.
– Только с точки зрения человеческих властей. Этот Кинжальный флот, вероятно, другого мнения.
– А я думала, они считают Дом наследником своей философии?
– Это не значит, что они не захотят отобрать у нас игрушки ради нашего же блага. Помнишь их девиз?
– «Жизнь превыше всего».
– Именно так.
«Злая Собака» помолчала, ее идеальные черты выражали тревогу.
– Я дала им цель, – заговорила она. – Я сказала, чтобы они обеспечили невозможность повторения конфликтов масштаба войны Архипелаго.
– И ты полагаешь, поэтому они лишают нас кораблей?
Престон в дверях пробубнил:
– Если драться нечем, войны не будет.
Я взглянула на замершее изображение Оны Судак, поэтессы и военной преступницы, и задумалась. Как, черт возьми, она втерлась в доверие к армаде? Последнее, что я о ней слышала: ее приговорили к казни через расстрел и перевели в строго охраняемую тюрьму на Камроз.
– Ладно, признаю, звучит все это паршиво. И возможно, есть наша вина. – Я водрузила кепку на место и подтянула ремешок. – Но мы здесь по сигналу бедствия, так что давайте этим в первую очередь и займемся. Остальное обсудим после.
Я приказала «Злой Собаке» определить расположение «Души Люси», а Престона отправила в лазарет готовиться к приему пострадавших. Пусть дома все летит к черту, но нельзя было допустить, чтобы команда поддалась шоку или очертя голову пустилась в отчаянную, безнадежную попытку мести. Пока у нас была работа, я могла занять их делом, а тем временем в полной мере обдумать новости с Камроз.
Корабль обнаружил «Душу Люси» за считаные минуты. Трудно было отличить старые повреждения и шрамы этого видавшего виды несовременного грузовика от свежих ран. Но в одном месте разница бросалась в глаза.