Битва продолжалась, пока у обоих не кончились боеприпасы.
– Мир! – крикнул Артас.
– Мир! – согласилась Джайна, хохоча так, что едва сумела выговорить это слово.
Выскочив из-за валунов, за которыми прятался, Артас подбежал к ней, со смехом обнял ее, и Джайна с удовольствием отметила, что в его волосах тоже запутались снежные крошки.
– Я знал! Все эти годы знал, – сказал он.
– Ч-что з-знал?
В Джайну угодило столько снежков, что, несмотря на летнее тепло, она продрогла до костей. Почувствовав ее дрожь, Артас сжал руки крепче. Да, Джайна понимала: ей следует отстраниться. Одно дело – непринужденный дружеский жест, но мешкать, задерживаться в его объятиях – совершенно иное… и все же она осталась на месте, прикрыла глаза и склонила голову на его грудь, прижав ухо к самому сердцу, вслушиваясь в быстрое, ритмичное биение пульса.
Артас поднял руку, нежно стряхнул с волос Джайны снежные крошки и заговорил:
– В тот самый день, едва увидев тебя, я сразу подумал: вот с этой девчонкой можно здорово поиграть! Уж она-то не откажется пойти искупаться в солнечный летний день и…
Слегка отстранившись, он стер с ее щеки талые крошки снега и улыбнулся.
– И не станет хныкать, получив снежком в лоб. Я тебя не ушиб, нет?
Разом согревшись, Джайна улыбнулась ему.
– Нет. Нет, не ушиб.
Взгляды их встретились. Щеки обдало жаром. Пытаясь отстраниться, Джайна шагнула назад, но рука Артаса держала ее крепко, будто стальной обруч. Мозолистые пальцы вновь коснулись лица, скользнули вдоль щеки…
– Джайна, – тихо сказал он.
Джайна вновь задрожала, но на сей раз уже не от холода. Все это было так неприлично. Ей следовало отстраниться. Но вместо этого она подняла лицо кверху и прикрыла глаза.
Поцелуй – первый поцелуй в жизни Джайны – поначалу был нежен, мягок и сладок. Но руки, словно сами собой, скользнули по пелерине на плечах Артаса, и Джайна, прижавшись к нему, целовала его крепче и крепче. Казалось, она тонет, а во всем мире нет иной тверди кроме него.
Вот он – тот, кто ей нужен. Тот, кто был ей нужен всю жизнь. Тот, кто, несмотря на свой титул, стал ее другом, кто видел и понимал ее склонность к науке, однако знал, как выманить наружу ту прежнюю любительницу игр и приключений, что показывалась на свет все реже и реже.
Но он – уж он-то видел ее, Джайну, целиком, такой, какая есть, а не только фасад, обращенный к миру.
– Артас, – прошептала она, обнимая его. – Артас…
Глава седьмая
Те несколько месяцев в Даларане удались на славу. Во-первых, Артас не без удивления обнаружил, что действительно узнал многое, весьма полезное для короля. Во-вторых, ему представилось немало возможностей порадоваться затянувшемуся лету и первым осенним заморозкам, а ездить верхом он очень любил, хотя всякий раз, как ему приходилось садиться на лошадь, сердце сжималось от боли: ведь это не он, не Непобедимый…
А еще рядом была Джайна.
Вначале он и не думал ее целовать, однако, когда она оказалась в его объятиях – глаза блестят, щеки раскраснелись от смеха – сделал это. А Джайна откликнулась.
Ее расписание было намного напряженней и строже, чем у него, и потому видеться им удавалось куда реже, чем хотелось бы. А если и удавалось, то, как правило, на официальных ужинах. Между тем оба без слов согласились: лить воду на мельницу слухов совсем ни к чему.
Но все это лишь прибавляло их отношениям остроты. Мимолетные встречи, поцелуй в укромном уголке сада, взгляд, брошенный друг на друга за ужином… Та, первая прогулка изначально была совершенно невинной, теперь же они усердно избегали подобного.
Артас зазубрил расписание Джайны наизусть, чтоб время от времени «случайно» попадаться ей навстречу. Джайна, подыскав благовидный предлог, заглядывала в конюшни или на двор, где Артас со своими людьми, дабы поддерживать форму, упражнялся в искусстве боя.
Каждая минута их встреч была полна риска, духа захватывающих приключений – что еще нужно для счастья?
Вот и сейчас Артас ждал Джайну в безлюдном коридоре, стоя перед книжными полками и делая вид, будто внимательно изучает названия на корешках. Вскоре Джайне предстоит возвращаться с практики в огненной магии, в которой она (как созналась со смущенной улыбкой) по давней привычке упражнялась возле прудов, окружавших тюрьму – там, где рядом побольше воды. Ну, а по пути к ее комнатам этого коридора не миновать…
Уши Артаса уловили звук. Вот они – негромкие, мягкие шаги неподалеку. Да, это она! Артас снял с полки книгу и сделал вид, будто читает, искоса, уголком глаза, поглядывая на Джайну, показавшуюся из-за поворота.
Джайна, как обычно, была облачена в традиционные одеяния ученика. Волосы ее золотились, как солнце, брови были задумчиво, не из недовольства, сдвинуты к переносице. Артаса она даже не заметила. Поспешно убрав книгу на место, пока Джайна не успела уйти далеко, он заступил ей путь, схватил ее за руку и втянул за собой в полутемную нишу.
Привычно, без малейшего испуга или удивления, встретив Артаса на полпути, Джайна прижала к груди стопку книг, а свободной рукой обвила его шею и отыскала губами его губы.
– Привет, моя госпожа, – прошептал он, с улыбкой целуя ее шею.
– Привет, мой принц, – с радостным вздохом откликнулась Джайна.
– Джайна, – раздалось из коридора, – отчего же вы…
Они смущенно отпрянули друг от друга и уставились на незваного гостя. На щеках Джайны выступил румянец.
– Кель… – негромко ахнула она.
Лицо эльфа оставалось невозмутимым, но в глазах его полыхал гнев, а подбородок словно бы окаменел.
– Уходя, вы обронили книгу, – сказал он, качнув перед Джайной толстым фолиантом. – Я последовал за вами, чтобы вернуть ее.
Прикусив губу, Джайна взглянула на Артаса. Тот был удивлен не меньше, однако заставил себя беззаботно улыбнуться и, не убирая руки с талии Джайны, повернулся к Кель’тасу.
– Очень любезно с вашей стороны, Кель, – сказал он. – Благодарю вас.
На миг ему показалось, что Кель’тас не сдержится и атакует. Воздух вокруг мага словно бы затрещал, окутав его аурой возмущения и гнева. Магом он был могущественным, и Артас знал, что устоять в таком бою у него нет ни единого шанса, однако не отвел взгляда и не дрогнул ни одним мускулом.
– Уж не стыдитесь ли вы ее, Артас? – прошипел Кель. – Уж не считаете ли, будто она стоит вашего времени и внимания, если об этом никто не знает?
Глаза Артаса медленно сузились.
– Мне просто не хотелось давать пищу мельнице слухов, – негромко, спокойно проговорил он. – Вы же знаете, как это бывает, Кель? Кто бы что ни сказал – глядь, а все вокруг уже уверены, будто это чистая правда. Вот я и решил защитить репутацию Джайны…
– Защитить?! – прорычал Кель’тас. – Да будь вам до нее дело, вы ухаживали бы за нею открыто, с гордостью. Как всякий мужчина.
С этими словами он перевел взгляд на Джайну, и гнев его унялся, как не бывало, сменившись болью, мелькнувшей в глазах, но тоже немедля угасшей. Джайна опустила голову, устремив взгляд книзу.
– Что ж, не стану мешать вашей… романтической встрече. И можете не опасаться: я никому не скажу ни слова.
Зло хмыкнув, он с презрением швырнул книгу в сторону Джайны. Толстый фолиант, возможно, немалой ценности, с глухим звуком упал у самых ног, заставив Джайну вздрогнуть от неожиданности, а Кель’тас развернулся и пошел прочь – только складки одежд за спиной взметнулись вихрем. Джайна перевела дух и опустила голову на грудь Артаса.
Артас нежно погладил ее по плечу.
– Все в порядке. Он ушел.
– Прости. Наверное, надо было тебе рассказать…
Грудь Артаса дрогнула.
– О чем рассказать? Джайна… неужели вы с ним?..
– Нет! – немедля ответила Джайна, вскинув на него проникновенный взгляд. – Нет. Но… думаю, ему очень хотелось бы. Просто… да, Кель – хороший человек и сильный маг. И принц. Вот только он не…
– Что «не»?
Вопрос прозвучал резче, чем хотелось бы. Да, Кель превосходил Артаса во многом – и в возрасте, и в утонченности, и в опыте, и в могуществе, не говоря уж о невероятной внешней красоте… В груди шевельнулся, начал расти тугой, ледяной ком ревности. Вздумайся Келю вновь появиться рядом, пожалуй, Артас не смог бы сдержать руки.
Джайна нежно улыбнулась. Морщинка меж ее бровей разгладилась, как не бывало.
– Он – не ты.
Ледяной ком в груди мигом растаял, исчез, словно зима, не устоявшая под натиском весеннего солнца. Артас привлек Джайну к себе и снова поцеловал ее.
Кому какое дело, что думает этот чванный эльфийский принц?
В общем и целом, год миновал без особых происшествий. Жаркое лето сменилось осенними заморозками, следом настала зима. С ее приближением соседи все чаще и чаще сетовали на дороговизну содержания пленных орков в лагерях, но к этому и Теренас, и Артас были готовы. По возвращении из Даларана Артас продолжил учиться у Утера. Старик твердо стоял на том, что молитва и медитация для паладина не менее важны, чем боевое искусство.
– Да, – сказал он однажды, – мы должны уметь рубить врага. Но также должны уметь исцелять – и друзей, и самих себя.
Артас немедленно вспомнил о Непобедимом. Память о нем обострялась, возобновлялась с приходом каждой зимы, и наставления Утера только лишний раз напомнили принцу о том, что он считал величайшей ошибкой всей своей жизни. Если бы он начал учебу раньше, великолепный белый скакун до сих пор был бы жив… Подробно о том, что произошло в тот снежный, ненастный день, Артас никому не рассказывал. Все были уверены, будто Непобедимый погиб по несчастливой случайности. «И в этом нет никакого обмана», – в который раз сказал себе Артас: ведь не хотел же он причинять вред Непобедимому нарочно! Ведь он любил своего коня и лучше уж пострадал бы сам! И если бы взялся за науку паладина раньше, как Вариан с самого детства взялся за меч, то смог бы спасти его. Теперь он клялся себе, что больше подобного не повторится. Он сделает все, что потребуется, чтоб никакая случайность на свете не застала его врасплох – бессильным, несведущим, не умеющим исправить зло.