– Понятно… Так, может, с этого и начать? У нас, между прочим, такие специалисты с некоторых пор тоже в ходу.
– У нас я только шарлатанов встречал.
– Это ты думал, что они все шарлатаны. Теперь тоже так думаешь? Чем Африка-то лучше?
– Старик все равно умер…
– Можно родственников его найти, знакомых каких-нибудь. Наверняка они что-нибудь знают.
– Как ты себе это представляешь? Я этого старика всего раз в жизни видел, и он тут же умер. Я ни имени его не знаю, ни языка, ни национальности… Это невозможно…
– И времени у нас, по-моему, немного осталось, – уныло констатировал Виталик.
– Кстати, – вспомнил я, – серьезные изменения в реальности мы стали замечать совсем недавно, хотя после моего возвращения из Африки прошла уйма времени.
– И что?
– А то, что эти изменения по-настоящему начались или, по крайней мере, заметно усилились только тогда, когда мы, наконец, осознали, что что-то неладное творится. До этого я полгода отсидел в тюрьме, ни о чем таком даже не подозревая… Может, мы сами как-то на процесс влияем?
– Конечно влияем, – авторитетно заявил Кегля. – Ты что, про квантовую теорию не слышал? Присутствие наблюдателя влияет на результат эксперимента…
– Какого эксперимента?
– Любого.
Я промолчал, поскольку не был близко знаком с квантовой теорией, но решил, что погружаться в нее все равно не стану. Во всяком случае, в ближайшее время.
– Если реальностей три, – продолжил задумчиво Виталик, – то и нас с тобой не двое осталось…
– Логично, – кивнул я. – Вот почему Ирка медальон в тайнике нашла, а мой двойник его не признал…
– Точно, – согласился Кегля. – В этой реальности медальон же мне достался…
– Вот видишь, и ты у нас в мародеры угодил, – усмехнулся я.
Виталик поморщился, но ничего не сказал.
Я снова вспомнил о Тимыче: ведь, если мой двойник взял его в долю, значит, тут они были достаточно близки, и Тимыч мог что-нибудь знать о медальоне. Со слов Ирки, именно необычайные свойства медальона натолкнули моего двойника на мысль об ограблении… «Стоп… – сообразил я. – Так ведь он, наверно, хотел сделать все наоборот: обнести фирму там, „у меня“, обладая всей необходимой информацией, и вернуться сюда – с „чистыми“ деньгами. Вполне логичная комбинация, если знать, как пользоваться медальоном… Да видать не срослось…»
– Ты чего задумал? – поинтересовался Кегля.
– Пока ничего, – пожал я плечами и потянулся за телефонной трубкой: мобильный Тимыча я помнил.
На этот раз ответа я дождался:
– Здравствуй, Валя, – раздался в трубке неожиданно приветливый голос Гельмана. То, что приветливость эта была деланая, сомневаться я не стал, однако вездесущность моего любимого босса произвела на меня впечатление.
– Ты, Михалыч, в секретари подался? – насмешливо спросил я, хотя у меня кошки на душе скребли от неприятного предчувствия.
– А куда деваться, коли ты мою карьеру под откос пустил, – в тон мне откликнулся Гельман.
– Тимур где?
– Кончился твой Тимур, – спокойно сообщил Гельман. – И у тебя перспективы те же.
– Не сомневаюсь… – вздохнул я. – Деньги-то нашел?
– Так он знал? – встревожился Гельман, и, впервые за этот разговор, я почувствовал в его голосе действительно живую эмоцию.
– Это вряд ли, – поспешил заверить его я: вдруг с Тимычем не все так бесповоротно, как он мне тут втирает.
– Чего ж он тогда пальбу устроил? – буркнул Гельман.
– Какую пальбу? – нахмурился я, невольно провернув в голове кошмарную сцену хладнокровной расправы Тимыча над опергруппой капитана Смолина: похоже, эта мрачная «версия» моего прошлого все же не могла обрести в моем сознании чисто виртуального статуса… Несмотря на всю дьявольскую неуязвимость капитана.
– Двое моих ребят в больнице после свидания с твоим другом, – милостиво вернул меня в настоящее Гельман.
– А Тимыч?
– Они же не лохи. Он свою пулю тоже получил… Увидеться не хочешь?
– Со своей пулей?
– У тебя все еще есть шанс выжить, – не очень убедительно заверил меня Гельман.
– Подумаю на досуге.
– Упрямый ты… Все равно ведь достану.
– Да ты меня давно достал!
– Знакомые-то наши где? – помолчав, поинтересовался он. – Менты ведь, не иголка.
Значит, пока не всплыли… Не подвели камни Тимыча… – констатировал я про себя, однако легче мне от этого не стало.
– Теперь-то они тебе зачем? – вздохнул я и выключил трубку.
Весь вечер я прилежно пытался дозвониться Насиму во Францию, но там никто не подходил к телефону.
Глава двадцать вторая
На следующий день мы с Виталиком отправились в милицию – разузнать о тех ребятках, которые забрали у меня медальон. Нам повезло – их еще не выпустили. Мне предложили написать заявление, но я сказал, что не стану ни на кого заявлять, если мне вернут вещи. Ментов это вполне устроило. По такому случаю они даже позволили мне переговорить с задержанными. Однако парень, который сорвал с меня медальон, уперся как баран и не желал ни в чем сознаваться, даже при условии «отпущения грехов». Он твердил, что знать меня не знает, видеть не видел, а медальон ему подарила бабушка на день рождения, которая, к сожалению, недавно умерла…
– А что на нем написано? – спросил я.
– Не помню, – парировал он.
– Это бабушка тебе такую надпись на медальоне сделала – «Спи спокойно»?
– Ага! – обрадовался он дешевой наживке. – Я в детстве спал плохо.
– На шумерском?
– Что?
– Твоя бабушка была шумеркой?
– Ага.
– Древней?
– Ага, восемьдесят ей было…
– Братишка, надпись эту сделали шумеры четыре тысячи лет назад. Означает она вовсе не то, что я тебе сказал, и у меня есть эксперт по таким вопросам, он мне и надпись перевел. А бабушка твоя, какая бы древняя ни была, четыре тысячи лет все же вряд ли могла протянуть, так что… Выбирай: либо мы с тобой мирно расстанемся – я заберу медальон и сажать тебя не стану, либо – сам понимаешь…
Короче, убедил я его. То ли врать они пока не очень наблатыкались, то ли, действительно, «батарейки» у них сели, как Кегля утверждает… Ну, ему видней: он здесь дольше моего барахтается… Менты ребят отпустили и отдали мне злосчастный медальон.
Мы с Виталиком решили обмыть это дело, благо деньги для этого теперь были Кегле не нужны: он так навострился расплачиваться своими дешевыми байками, что я поражался, как ему до сих пор еще никто нормально «сдачи» не дал. У меня эти трюки никакого энтузиазма не вызывали, и я предпочитал скромно наблюдать за маэстро… пока, по крайней мере. Хотя думаю, что щедрость Виталика все же каким-то боком находила опору в моем молчаливом присутствии.
Выпили мы изрядно. Да и поели хорошо. Мало ли когда еще теперь придется от души посидеть, учитывая мрачные прогнозы Кегли о конце света…
– Ну, что дальше делать будем? – бодро поинтересовался захмелевший Виталик, утирая сальные губы. – Заклинание подбирать?
– Заклинание?.. – взвесил я эту не лишенную очарования идею. Видимо, мои вчерашние мистические комментарии легко усвоились расшатанной психикой Кегли. Я-то, честно говоря, все еще был полон сомнений на этот счет, а он уже, кажется, целиком отдался вере в сверхъестественное.
– Так а что еще? – пожал плечами Виталик. – Клин клином вышибают.
– Ты считаешь, нас кто-то заколдовал?
– Старикан этот ваш… Колдун, которого вы обчистили… И не нас, а весь этот чертов глобус… С досады, что его тут шлепнули.
– Ладно, – вздохнул я, – давай рассчитывайся и пошли.
– О'кей… – Виталик плеснул себе еще рюмку коньяку, выпил и посмотрел на меня с превосходством. – Иди, подожди меня на выходе, – вальяжно распорядился он, – я догоню…
В холле я закурил сигарету и уселся в кресло, наслаждаясь послеобеденным дремотным покоем и терпеливо поджидая спонсора. Однако минуты через три из обеденного зала послышались крики. Я узнал голос Виталика, надрывно требующий директора, бросил окурок в пепельницу и поспешил спонсору на выручку. Кеглю уже начали метелить: двое официантов и охранник навалились на него, пытаясь усадить на место. По ходу дела они проверяли на прочность его ребра, и не только: правый глаз Виталика уже заплыл…
Я не стал испытывать отработанную Кеглей «разговорную» тактику, а воспользовался старыми проверенными методами. Поскольку моя левая рука была в гипсе, мне пришлось потрудиться. Сначала я оттащил в сторонку одного официанта – того, что был покрепче, и попросил посидеть спокойно. Он на удивление легко согласился: видимо, понял, что я правша. Второй оказался менее сговорчивым, и мне уже пришлось доказывать ему, что я правша – и неплохой правша. Охранник был настолько увлечен своим делом, что даже не обратил внимания на утерю численного преимущества. Не знаю, что уж такого он собирался сотворить с Кеглей, но к тому времени, когда я утихомирил официантов, охранник сидел на Виталике верхом и с перекошенным лицом пытался то ли оторвать ему руку, то ли содрать с нее часы. Я столкнул его на пол. Он сразу же вскочил и кинулся на меня. Я попал ему точно в подбородок и, бережно придерживая, усадил на ближайший стул. Кегля к тому моменту тоже успел подняться на ноги, правда, его слегка пошатывало. Я подхватил Виталика за локоть и быстро повел к выходу. Официанты очень решительно преследовали нас взглядами, но дальше этого дело, слава богу, не пошло.
По улице мы почти бежали, пока не свернули на ближайшем перекрестке и не остановились перевести дух.
– Спасибо, Валя, – искренне поблагодарил меня Виталик, вытирая платком кровоточащую скулу. Синяк под его правым глазом налился как слива.
– Ты зачем драку-то устроил? – поинтересовался я.
– Это они, – помотал головой Кегля. – Они мне не поверили, представляешь?..
– Значит, не все еще к твоей лапше пристрастились?
– Хорошо, – удовлетворенно вздохнул Виталик.
– Чего хорошего-то? – удивился я.
– Что не все. А то я уж думал – одни мы с тобой остались…