я нет. Вечно в разъездах… – Он непонятно чему улыбнулся и уставился на меня своими налитыми кровью глазами. – Знаешь, мой юный друг, направление я выписать могу… Скажем, за тридцать целковых. Наверняка сходишь впустую, но хоть какой-то шанс будет. Интересует?
Торговаться я начал исключительно по привычке. Ничего из этого не вышло, цену не сбил ни на грош, не удалось и столковаться об отсрочке. Магистр прямо в приёмной составил распоряжение о выплате мне в счёт жалования трёх десятков целковых, я получил их в кассе и обменял на заветное направление ночным дежурным в главную усадьбу.
Задумался, не свалял ли дурака, выкинув деньги на ветер, но сразу махнул рукой. Не так уж и много с меня содрали, если разобраться. В сравнении с общей суммой долга – так уж точно.
Ни Дарьяна, ни учеников школы Мёртвой руки на улице не обнаружилось, я закинул на плечо вещевой мешок и двинулся к главной усадьбе. По пути немного заплутал и набрёл на лавку с ремнями и всякими кожаными штукенциями, заглянул внутрь и справился у старичка-приказчика, не получится ли пошить ножны к скальпелю.
Дедок придирчиво изучил чуть отливавший зеленью клинок, взвесил его в руке и покачал головой.
– Пошить ножны – много ума не надо. Хоть на оружейный ремень, хоть на бедро. Только, шибко вещь… своеобразная. Такую не всякий на всеобщем обозрении носить станет.
Старикан выжидающе уставился на меня, я его поторопил:
– И?
Дед повернул скальпель и сказал:
– Можно сделать чехол за спину вдоль пояса. В глаза бросаться не будет, да и куртка прикроет.
– Годится! – кивнул я, и старик занялся обмерами ампутационного ножа.
Ну а пока он возился с линейкой, я присмотрел себе перчатки, пошитые из ткани и пропитанные соком какого-то местного растения. По словам старика, они не промокали и могли прослужить столько же, сколько кожаные, а стоили впятеро дешевле. Впрочем, и так меня ободрали как липку, после чего велели приходить за ножнами через два-три дня.
В скверике перед главной усадьбой дежурили прежние стрельцы, я по-приятельски кивнул им, поднялся на крыльцо и позвонил. Слуга открыл тоже – прежний. Как и в прошлый раз он принял направление и в дом не запустил, оставил дожидаться ответа на улице. И даже напыщенный тиун – столько гонору для старшего слуги! – встретил всё столь же неприветливо.
– Не понимаю, зачем вас прислали, – холодно объявил он в передней. – В усадьбе есть постоянный врач!
– Насколько понимаю, вопрос в его чрезвычайной востребованности. Я здесь буду лишь ночевать.
Баюн смерил меня долгим немигающим взглядом, после скомандовал:
– Идём!
Полутёмным коридором мы прошли в задние помещения, там в одном из кабинетов меня принял местный врач. Светившие в окно лучи закатного солнца резанули по глазам, и сначала я разглядел забитые толстенными фолиантами шкафы, потом только проморгался и обратил своё внимание на красавчика лет тридцати с завитыми усиками и напомаженными волосами. Наряд его нисколько не уступал одеяниям франтов из школьного дворянства – за морем мне никого столь тщательно следящего за своей внешностью встречать покуда ещё не доводилось.
Тиун подошёл к хозяину кабинета и протянул ему поднос с направлением. Врач взял его, а я уставился на человеческий скелет, стоявший на всеобщем обозрении рядом с камином.
– Патент! – отвлёк меня от столь необычного предмета обстановки резкий возглас франта. За этим дело не стало, но дружелюбия в голосе хозяина кабинета не прибавилось ни на грош. Скорее уж – наоборот. – Да этот сморчок издевается! – взорвался врач, ничуть не смущённый присутствием старшего слуги. Красавчик уставился на меня и глаза его налились недобрым багряным огнём. – На кой чёрт Первоцвет тебя сюда прислал? Отвечай!
Не могу сказать, будто на меня так уж сильно надавили, но врать сейчас показалось идеей не из лучших.
– Сам попросился, – ответил я чистую правду. – В усадьбу служанкой определили одну небезразличную мне барышню…
– Это так, магистр, – бесстрастно произнёс Баюн, всё столь же стоявший у стола с подносом в руке.
Хозяина кабинета после этого аж подбросило.
– Жалкий недоучка! – взорвался он и махнул рукой.
Я не сплоховал и отгородился от сорвавшихся с его пальцев багряных брызг отторжением, но те обернулись роем красных мошек, легко обогнули защитный барьер и окутали мою голову, проникли в нос и рот, а через дыхательные пути и в лёгкие, затянули их багряной то ли плёнкой, то ли плесенью. Внутренним зрением та ощущалась предельно отчётливо, именно из-за неё и стало недоставать воздуха. Хватанул его ртом, закашлялся – без толку. Только головокружение накатило.
Врач самодовольно рассмеялся, и приступ паники сменился лютым бешенством, захотелось врезать в ответ коронным ударным арканом, но я обуздал эмоции и попытался выдавить из себя чужеродную гадость. Ощутил сопротивление и понял, что сумею исторгнуть порчу лишь с кровью и плотью. Выжигать багряную дрянь, памятуя о чрезвычайной болезненности такового метода, тоже не рискнул. Вместо этого потянул порчу глубже – прямиком к солнечному сплетению. Сначала надавил на неё волей, затем ещё и прогнал по телу волну небесной силы. Попутно задышал.
Лёгкие начал рвать кашель, да и в остальном ощущения были премерзкие, но доставшееся от папеньки с маменькой проклятие въелось в мой дух куда крепче, а содрал его в своё время, справился и тут. Даже доступ к источнику не понадобился.
Я собрал все ошмётки порчи воедино, смял их в сгусток и задумался, как быть дальше. Вспомнилась вырвавшаяся из ноги пиявка, и я втолкнул порчу в излив, волевым усилием погнал её по задрожавшему от напряжения меридиану. Через сопротивление первого узла проломился с помощью дополнительного притока энергии, никак осознанно на чужие чары повлиять при этом не пытался, те изменились сами собой.
Раз, другой и третий! Руку обожгло нестерпимым жжением, а дальше из ладони вылезла мерзкая демоническая муха размером с каштан.
Плоть не пострадала, обошлось даже без кровотечения, но магическая отдача едва не вышибла из меня дух, а мерзкую гадину удержал под контролем и вовсе лишь чудом. Пальцы задрожали, пусть и давил на обрётшую материальное обличье порчу не ими, а исключительно одной своей волей.
– Вернуть? – коротко выдохнул я, не столько всерьёз уповая на положительный ответ, сколько из желания выгадать время для восполнения сил.
– Нет! – резко бросил в ответ врач. – Избавься!
Проще всего было бы спалить порчу, как проделал это совсем недавно в больнице, но демоническая муха дёргалась несравненно сильней – она в любой момент могла высвободиться, так что я поставил всё на одну карту. Втянул в себя небесную силу и напитал ею малую печать воздаяния, после чего стиснул пальцы, одновременно прихлопнув мерзкую тварь аргументом.
Та – лопнула! Разлетелись багряные брызги, полыхнули пурпурным огнём, прогорели и развеялись, не достав до пола.
Боль сменилась онемением, но виду я не подал и кисть разминать не взялся, вместо этого заложил руки за спину.
Первым нарушил тишину Баюн.
– Вполне приемлемая работа с аспектом крови, – заметил он всё тем же нейтральным тоном, но вроде бы самую малость при этом на собеседника надавил.
– Вздор! – отозвался хозяин кабинета и упрямо сжал губы.
Тиун покачал головой.
– Для ночного дежурного – вполне. С учётом вашей загруженности, магистр Гай, всем нам будет спокойней, если появится хотя бы такая подстраховка.
Врач какое-то время играл со старшим слугой в гляделки, затем кивнул.
– Хорошо! – И попросил: – Не оставишь меня наедине с коллегой? Нужно обсудить кое-какие рабочие моменты. Разграничить, так сказать, сферы ответственности…
Тут-то мне и подумалось, что не стоило столь откровенно лезть на рожон. Мог бы и попроще место для ночлега подобрать нежели главную усадьбу, в самом-то деле…
11-11
Как только Баюн вышел и прикрыл за собой дверь, хозяин кабинета встал напротив меня и негромко произнёс:
– Вздумаешь кого из обитателей усадьбы пользовать – живьём сгною. Это тебе ясно?
– Предельно, – подтвердил я. – Только, когда мне голову за бездействие решат открутить, я об этом разговоре молчать не стану.
Магистр Гай хмыкнул и поджал губы.
– В моё отсутствие действуй на свой страх и риск, – разрешил он после недолгой паузы. – А когда я в доме, из своей норы даже не высовывайся! И вот это всё… – Он обвёл рукой шкафы с книгами. – Это всё моё. Застану здесь – не поздоровится.
Накатила злоба, но я сдержался и лишь уточнил:
– Ещё пожелания будут?
– Убирайся!
Так и подмывало отпустить какую-нибудь шпильку, дабы оставить за собой последнее слово, но благоразумие взяло верх, и я покинул кабинет молча. За дверью меня дожидался слуга, он отвёл к тиуну, и тот долго и нудно вещал о заведённых в доме порядках, а затем вогнал в очередные долги, велев отправляться к обшивавшему прислугу портному.
Вернулся я обратно уже поздним вечером, поспел как раз к ужину. В общей комнате был представлен здешнему обществу, костяк которого составляли крепкие молодые мужчины, и оказался принят всеми предельно холодно, поскольку эти самые крепкие молодые мужчины уже успели положить глаз на Беляну. Самые шустрые даже клинья подбивать начали, а тут я. Кому бы такое понравилось?
Ладно хоть ещё магистр Гай трапезничал либо в городе, либо у себя в кабинете, а то бы у меня точно несварение случилось. Впрочем, и так непривычная еда показалась слишком острой, когда закрылись с Беляной в её каморке, во рту полыхал пожар.
– Тебя куда заселили? – уточнила девчонка, снимая передник. – Если в твоей комнате есть окно, то…
– Шиш там, а не комната, – буркнул я, расстёгивая воротник. – Койку дали. Я ж адепт, а не аколит, как некоторые…
– О, Лучезар! Как низко ты пал! – рассмеялась Беляна. – Принимать пищу в компании слуг, спать в общей комнате…
– Да ну тебя! – поморщился я, заметил на столике перо, чернильницу и стопку листов, безмерно удивился этому и спросил: – Чего бумагу переводишь?