Тонкие губы майора изогнула недобрая улыбка, и он обратил свой взор на купчишку.
– Три ученика школы Бирюзового водоворота подкараулили ученика школы Огненного репья и намеревались его убить!
– Нет! – вскинулся старший водников. – Этим воспоминаниям верить нельзя! Я могу всё объяснить!
Слушать его не стали, комендант помассировал виски и заявил:
– Именно – убить. Та водная плеть человека надвое рассечь могла.
Купчишка оживился. Да и не купчишка это был, а крючкотвор. Сначала сослался на какое-то соглашение со школами, потом начал сыпать номерами пунктов и в итоге объявил:
– Здесь однозначно применимо положение о солидарной ответственности! Я подготовлю письмо о назначении штрафа в размере половины от совокупной стоимости контрактов всех участников инцидента. – Он уставился на старшего из водников. – Конфликты между школами должны остаться в Поднебесье, вас об этом предупреждали! В следующий раз штраф составит треть стоимости контрактов всей группы.
– И влепите по пять плетей этим болванам за лжесвидетельство и трату нашего времени!
Все ушли, мне велели задержаться.
– Чтоб духу твоего в форте больше не было! – объявил майор. – Стажируешься в больнице, вот и оставайся там на целый день. – И бросил своему заместителю: – Распорядись!
Расстроился я по этому поводу? Ничуть.
Обиделся? Нисколько.
Ничего не попишешь: неприятности продолжали бежать за мной и кусать за пятки, так сразу уже даже и не понять – сам к себе проблемы притягиваю или до сих пор чужое имечко аукается.
Ну да ничего – дальше будет проще.
Черти драные, да уже проще! Уже с недавним прошлым не сравнить!
Выгребу!
11-14
В больницу на следующий день я так и не попал. Налетевший ночью шторм угомонился только лишь ближе к закату, поэтому остался в усадьбе помогать с наведением порядка прислуге. Дальше погода особо лучше не стала, дожди лили через день да каждый день, небо неизменно затягивали наползавшие с моря тучи, лишь время от времени через прорехи в облаках проглядывало солнце. Тогда становилось невыносимо душно.
В больнице я теперь куковал с утра до вечера, и очень скоро убедился, что магистр Первоцвет о выделяемом ему за вредность молоке отнюдь не шутил. Пусть по части прилипчивости порча и не дотягивала до полноценных проклятий, но чем дольше я избавлял от неё пациентов, тем сильнее ощущал остаточное воздействие этих мерзких чар и на себе. Ошмётки чужих арканов марали дух и тело, приходилось всё больше времени уделять очищению от них, благо магистр по-прежнему охотно делился знаниями и дополнительной платы за это не брал, лишь продолжал записывать всех исцелённых исключительно на свой счёт.
Вёл Первоцвет и частную практику, но за серьёзные случаи во внерабочее время не брался и большей частью облапошивал суеверных горожан из числа аборигенов и антиподов, привезённых из других заморских земель. Избавлял он их от сглаза. Лучше бы мне этой темы было не касаться вовсе, но ляпнул сдуру, будто не верю в дурной глаз, и совершенно напрасно. Потом несколько часов кряду всё самым натуральным образом валилось из рук, я то и дело смахивал со столов медицинский инструмент, а под конец и вовсе прищемил пальцы дверью.
Тогда только заподозрил неладное, погрузился в состояние равновесия и почти сразу отследил непонятные отклонения, коснувшиеся преимущественно правой руки. Выправил их без особого труда, чем весьма развеселил магистра.
– Вот так-то! – наставительно произнёс он. – А ты – суеверия! Сглаз, конечно, послабее порчи будет, но тоже ничего хорошего. О скрытых одарённых слышал? Так вот такие могут просто пожелать в сердцах недоброго, а у человека на духе сама собой проклюнется метка, приманивающая приблудных духов. Ну или, как в твоём случае, пострадает контроль руки, вот бедолага возьмёт и оттяпает себе что-нибудь топором.
– И мы так можем? – заинтересовался один из учеников школы Багряных брызг.
Первоцвет усмехнулся.
– Как научитесь состояние гармонии ловить – сможете.
После того случая я вновь начал медитировать в попытке эту драную гармонию ухватить, а то сосредоточился исключительно на развитии узловых точек и проработке меридианов и на всё остальное махнул рукой.
Впрочем, ещё бы мне на всё прочее рукой было не махнуть! Увы и ах, Первоцвет как в воду глядел: приходилось из кожи вон лезть, лишь бы только избавиться от искажений, которые повлекло за собой использование при формировании левого фрагмента абриса порчи. И если тело неприятных сюрпризов давно уже не преподносило, разве что лицо загорело как-то совсем уж неравномерно, то привести в порядок дух покуда не получалось. Нет, его больше не рвало в клочья и отпала нужда чуть ли не ежедневно ловить баланс, уравновешивая узлы, но левый глаз день ото дня всё сильнее наливался пурпуром, а работать с энергией этого аспекта левой рукой стало куда сподручней нежели правой.
Оно и немудрено: сначала письмецо с проклятием хватанул, теперь дополнительно красного аспекта при прожиге меридиана добавил, вот и случился перекос. И хоть пламя атрибута продолжало оставаться молочно-белым, я всё же спросил у магистра Первоцвета, чего ждать дальше, но тот лишь отмахнулся.
– Сам же сказал, что красный аспект лучше! Не бери в голову – думаю, это твоя наследственная склонность пробуждается.
Самое смешное, что так оно и было. И пурпурный аспект представлялся мне интересней белого, и то драное проклятие досталось именно что по наследству!
Я потёр левую щеку и уточнил:
– А с лицом у меня что?
Магистр пожал плечами.
– Думаю, это дисбаланс абриса сказывается.
– И что теперь делать?
– Как склонность к аспекту окончательно с белого на красный поменяется или обратно вернётся, так всё само собой пройдёт. Пигментные пятна и морщины – это ерунда! Считай, легко отделался.
Легко отделался? Вот уж бы не сказал!
Кого ещё беспокоила склонность к аспекту, так это Дарьяна. Честно говоря, я бы точно не выдержал и попенял приятелю из-за его бесконечного нытья, когда б в одно из своих первых посещений подвала собственными глазами не увидел, чем именно занимается книжник под руководством худого лысого тайнознатца.
А занимался он изготовлением ходячих мертвецов.
– Тут ничего сложного нет, – признался Дарьян. – Азы ритуалистики. Готовим тело, запираем в нём духа, навешиваем управляющие чары. Всей возни от силы на пару часов.
Я поскрёб щёку.
– Получается, если кто в больнице помирает, его вам отдают?
– Рабов – да, – подтвердил Дарьян, раскуривая сигару. – И если родня тело не забирает. Этими мастер занимается, они классом выше считаются, чем те, на которых мы практикуемся.
– Подожди, а откуда бы ещё телам браться?
– Люди смертны! – пожал плечами книжник, уставившись на огонёк сигары. – Нам везут тех, кого в жертву местные жрецы приносят. Сердца вырезаны, души вырваны. Третий сорт! На плантациях за месяц-два разваливаются, как говорят, но лучше, чем ничего.
– Дикость какая-то! – не сдержался я. – Как вообще людей в жертву можно приносить?! Куда церковь смотрит?
– Антиподов, а не людей, – поправил меня книжник. – За людей жрецов и тут на костёр спровадят. Ну а так здесь у священников особой власти нет. Службы проводят, проповедовать пытаются, даже миссии где-то обустроили, а власти нет. Тут всем торгаши заправляют. Пока совсем не заиграются, никто им в Поднебесье и слова худого не скажет.
Я покачал головой и развивать эту тему не стал, спросил о другом:
– Ну а первый сорт кто?
– Душегубы всякие, кого к смерти приговорили. Материал качественный, таких обычно в Мёртвую пехоту определяют. Но мы с ними не работаем. У нас брака хорошо если не треть на выходе получается.
И вот с отбракованными ходячими мертвецами довелось поработать уже и мне. Называлось это «утилизация». За возню со смердящими гнилью уродцами не платили ни гроша, но я всегда с радостью хватался за любую возможность опробовать на них действие своих атакующих чар.
Вообще, от нас всего-то и требовалось, что вырывать и уничтожать помещённых в тела духов, но справляться с бестелесными созданиями мы приноровились в первую же седмицу, вот и взялись отрабатывать боевые арканы.
Увы и ах, огненный удар в этом отношении откровенно разочаровал. Если накоротке ещё худо-бедно получалось отрывать конечности, то уже на расстоянии в две сажени эффект ограничивался лишь толчком и ожогом, а десять аршинов и вовсе были предельной дистанцией для нанесения хоть какого-то вреда. И ведь наставник Крас ставил этот аркан куда выше стихиального щита, который спасал меня уже не единожды!
Дело определённо было в ущербной схеме заклинания, поскольку мой коронный ударный аркан разносил головы и сминал грудины, враз вышибая из мёртвых тел заточённых в них духов, на куда большем расстоянии.
Дарьян легко прошивал тела костяными пиками и рубил их выраставшим из руки клинком, но вот кирасы его чарам оказывались обычно не по зубам. Мои ударные чары их тоже лишь мяли, зато огненными арканами я приноровился рассекать сталь на расстоянии вытянутой руки – для этого не приходилось даже особо напрягаться.
А ещё я вознамерился сотворить огненный шар. И – сотворил. Увы, недостатков у этих чар набиралось куда больше нежели достоинств. Начать с того, что для создания аркана в обязательном порядке требовалось задействовать обе руки, а на сбор энергии и общую подготовку заклинания уходило непозволительно много времени. Ну и самое главное: при попадании в цель шар не взрывался, а в лучшем случае расплёскивался брызгами огня.
Черти драные! Да зачастую он прямо в воздухе рассеивался!
Чуть не выдержишь баланс между насыщенностью, скрепляющим чары отторжением и скоростью броска, всё – привет! Здесь точно был какой-то секрет, но ни с кем из опытных огневиков потолковать на сей счёт возможности не было, поскольку форт приходилось обходить десятой дорогой.
К середине лета я стабилизировал абрис, тем самым полностью исчерпав все возможности для саморазвития. Мне бы довести до ума оправу, но с порчей, памятуя о предупреждении магистра Первоцвета, я больше связываться не собирался, а иных способов прожечь меридианы попросту не знал. Всё, что оставалось, – это прорабатывать входящие меридианы, пытаться достичь эту драную гармонию и практиковаться в избавлении пациентов от порчи. Да ещё я штудировал медицинские справочник