– Я никогда не нервничаю. А глаз краснеет, когда злюсь.
Отбрехался, короче.
Ладно хоть ещё надолго мы в подвальчике не задержались и очень скоро вернулись под сыпавшуюся с неба морось. Босяки пошептались с книжником и потянули его куда-то совсем не к пансиону, Беляна хмуро глянула им вслед и за всю дорогу до усадьбы не произнесла ни единого слова.
– Да что такое творится с Дарьяном? – поинтересовалась она уже в нашей каморке.
– А что с ним творится? – удивился я.
Беляна скользнула под простыню, прижалась ко мне и пояснила:
– Он стал каким-то… отстранённым.
Я не удержался и фыркнул.
– Может, просто повзрослел и понял, что не стоит заглядываться на женщину друга?
Ответом стал тычок под рёбра, я навалился на Беляну, но она меня отпихнула.
– Рыжуле своей будешь сказки рассказывать!
– Ну чего ты начинаешь?
– Что творится с Дарьяном?
– Тебе какая разница? – буркнул я, начиная раздражаться.
Беляна вздохнула и потрепала меня по голове.
– Не ревнуй, Лучезар! Ты же знаешь: я у него в долгу. А если чего-то не понимаю, то начинаю нервничать…
Я вздохнул.
– Дарьян повзрослел и познал прелесть плотской любви. Ну а что? Не вечно же ему в девственниках было ходить!
Барышня озадаченно хмыкнула.
– А чего тогда на меня смотрит как мышь на крупу?
Мне бы промолчать, но не отказал себе в удовольствии отпустить шпильку.
– Так не в твоих же объятиях с девственностью распрощался, вот и переживает!
Беляна перевалилась на бок и как-то очень мягко уточнила:
– А в чьих?
В тусклом мерцании ночника девичьи глаза блеснули отсветами луны. Я положил ладонь ей на шею и чуть стиснул пальцы.
– Дорогая, не доводи до греха! И придушить в приступе ревности могу…
– Ну дури, Лучезар! – потребовала Беляна, откинув мою руку в сторону. – Дарьян без тебя никуда! И если вы наведались в бордель и сняли одну шлюху на двоих, лучше сознавайся прямо сейчас! Всё равно узнаю!
– Никаких шлюх!
– Тогда с кем вы спутались, Лучезар? Выкладывай!
На затылке у меня невесть с чего зашевелились волосы.
– Ну ты чего сочиняешь? Лично я ни с кем не спутался, это Дарьян…
– Врёшь!
Беляна вроде как всерьёз разобиделась и даже отвернулась, я ухватил её за плечо и перевалил обратно на спину.
– Да честное слово – не было меня с ним! – открестился я от участия в свальном грехе и попытался отвлечь девчонку пикантными подробностями оного: – А Дарьяну остаётся лишь позавидовать: в первый раз и сразу с двумя!
Но вот это уже – зря.
– Позавидовать?! – прошипела Беляна.
Прежде спихнуть меня с койки у неё не получалось, а тут я полетел вниз раньше, чем даже успел хоть что-то сообразить. Уже в падении сдёрнул черноволосую пигалицу за собой, грохнулся всеми костями на голые доски, и тотчас сверху сверзилась Беляна.
– Да не завидую я Дарьяну! – хрипло выдохнул я и попытался спихнуть усевшуюся на меня барышню, но упёрся ладонями в её грудь и особо усердствовать не стал, вместо этого чуток стиснул пальцы и со всей возможной убедительностью заявил: – Самому себе завидую, что с тобой сошёлся! Честное слово!
– Хотела бы я тебе поверить, Лучезар, но ты же врун, каких поискать!
– Врут слова, но не дела! Слезь-ка, я буду о-о-очень убедителен!
– Да вот ещё! – фыркнула Беляна. – Не всё тебе на мне ездить!
Это был интересный… новый опыт. Чего не отнять, того не отнять.
11-15
На дежурство следующим утром я заявился невыспавшимся и помятым, но хотя бы не опоздал, а вот круглолицый Веслав не появился вовсе. Соученики его любовным похождениям откровенно завидовали, но чувство локтя оказалось сильнее, магистру Первоцвету они наплели о расстройстве желудка, благо пациентов за ночь накопилось не так уж и много. Я и за умными книгами поскучать успел, и с Дарьяном парой слов перекинуться.
Встретился с книжником на перекуре, спросил:
– Ну и как гульнули?
По Дарьяну было не сказать, что вчера он крепенько набрался, но от моего вопроса его явственно передёрнуло.
– Да уж гульнули так гульнули! – Он затянулся, выпустил дым и покачал головой. – Парням та девка глянулась, что к тебе клеилась, мы обратно вернулись, но её не нашли. Тогда выпили ещё бутылку на троих, а потом я им бордель показал. Есть один поблизости, куда с больницы ходят, поэтому девки чистые. Ну и спать пошёл. Мне ж на работу с утра…
У ворот затрезвонил колокол, Дарьян выкинул окурок и растёр его подошвой.
– Кому-то работы привалило, – усмехнулся он. – Хорошо хоть в наших делах срочности никакой…
Улыбка вышла у него безрадостной, но, как по мне, мертвецов пользовать куда проще и спокойней, нежели пытаться поставить на ноги живых. Ни криков, ни жалоб. И кровь из ран не хлещет. А тому же разложению далеко до вызываемых порчей язв и гнойников.
Подумал так – и будто сглазил: показавшаяся из арки телега покатила прямиком к флигелю. Я заранее подёргал шнур звонка, так что, когда возница остановил лошадей у крыльца, со второго этажа уже спустилась четвёрка учеников школы Багряных брызг.
– Стрельцы под кровавый дождь попали! – заблажил дядька в пестревшей бурыми пятнами одежде. – Выручайте, ребятушки! Откачайте, Царём небесным прошу!
Кровавый дождь – мерзкая штука, но если живы – откачаем. Поражение тканей преимущественно поверхностное, лишь бы только порча глаза не выела, а остальное магистр вычистит на раз-два.
Распахнулось окно, Первоцвет высунулся наружу и крикнул:
– Поднимайте всех! Живо!
Раненых набралось полдюжины. Залитые кровью парни с изъеденной язвами кожей самостоятельно передвигаться были не в состоянии, пришлось укладывать их на носилки и волочь вверх по лестнице. А каждый – мало того, что сам по себе весил немало, так ещё и в кирасе!
Мне бегать во двор и обратно выпало дважды, а пока отдувался, четвёрка стажёров разбилась на пары и споро приготовила к избавлению от порчи первых стрельцов. Магистр Первоцвет ушёл к ним, перед тем наказав подготовить к излечению остальных.
Подготовить – это уложить на стол и притянуть ремнями.
Мысленно костеря не вовремя загулявшего Веслава, я кое-как совладал с совершенно неподъёмным бугаём и уже начал возиться с одной из кожаных лент, когда его веки вдруг дрогнули и приподнялись.
Вместо глаз – налитые алым пузыри.
Какого чёрта?!
Кто-то истошно заблажил в соседней комнате, а покрытый язвами парень приподнялся на локтях и конвульсивно дёрнулся. Из распахнувшегося рта плеснуло кровью, и ударившая в мой кожаный фартук струя не разлетелась брызгами, а обернулась уродливой рукой, красной и будто освежёванной. Корявая пятерня вцепилась в шею, а когда я в ужасе отпрянул, дёрнула обратно с такой силой, что едва не вырвала гортань.
В голове помутилось, в лёгких разом кончился воздух, а попытался вобрать в себя энергию и будто в некий незримый барьер упёрся.
Что за напасть?!
Стрелец уселся на столе и потянулся ко мне уже и нормальными руками – вцепился в левое плечо и едва не сграбастал правое. Я извернулся и выдернул из чехла скальпель, рубанул им по магической конечности, но зачарованная сталь клинка прошла через ту, не нанеся никаких повреждений. Разве что хватка чужой воли на какой-то краткий миг отпустила дух, и я успел хватануть небесной силы, чтобы тут же напитать ею малую печать воздаяния.
Загнал атрибут в ампутационный нож, и – вспыхнуло!
Сдавившая глотку рука расплескалась кипящей кровью, а я крутанул скальпель, стиснул его рукоять обратным хватом и со всего маху загнал остриё в глаз стрельца. Несостоявшийся пациент безжизненно откинулся на стол, а я повалился на колени, принялся растирать горло, сипло задышал, стремясь перебороть дурноту. Ещё – потянул в себя небесную силу.
В соседней комнате взвыли пуще прежнего, там что-то грохнуло, стена дрогнула, доски ощерились щепками. Я скинул оцепенение и встал с пола, а только развернулся и едва ли не лицом к лицу очутился ещё с одним стрельцом. Покрытый язвами человек вскинул распухшие кисти, и я бросил всю накопленную энергию в защитный аркан. Задействовав малую печать воздаяния, сотворил пурпурное полотнище, а миг спустя пестревшая уродливыми гнойниками кожа лопнула, и в меня ударили две алые струи. Они обернулись зазубренными гарпунами и вонзились в магический барьер, но не пронзили его, застряли.
Обосновавшаяся внутри стрельца тварь дёрнула протянувшиеся за клинками алые жилы и легко распотрошила защитный полог, в ответ я врезал своим коронным приёмом. Атакующий аркан угодил в зачарованную кирасу и пусть не оставил на той даже вмятины, зато отбросил противника на пару шагов назад. Тот врезался спиной в дверной косяк, и гарпуны пролились на пол кровью, а из распахнувшегося рта вырвалось алое облако. Я не сплоховал и встретил обернувшуюся магическими москитами порчу атрибутом.
Горите!
Ударившее из руки пламя как обычно не пробыло белым и мгновения, сразу вывернулось жгучим пурпуром и налилось фиолетовой чернотой, сожгло к чертям собачьим всю кровавую мошкару разом. И сразу погасло, за краткий миг успев не только пожрать накопленную мной энергию, но и вытянуть немалую часть жизненных сил. Колени подогнулись, я опёрся на хирургический стол, мотнул головой и шатнулся к распахнутому настежь окну.
Даже если ноги сломаю – не беда! Кости лекари срастят, а оторванную голову никто не пришьёт!
Стрелец отлип от дверного косяка и шагнул следом, и тотчас плоть его начала отваливаться, обнажая мышцы, а дальше разложение вгрызлось уже и в них. На меня повеяло гнилостной вонью, по полу растеклась мерзкая жижа, грохнувшееся в неё тело не развалилось на куски только из-за кирасы и одежды.
Это оказалось для меня уже слишком. Скрутил приступ рвоты.
Заглянувший в дверь лысый тайнознатец в чудном кожаном одеянии осуждающе покачал головой и вновь скрылся из виду. Крики в соседнем помещении уже стихли, теперь оттуда доносилась лишь ругань Первоцвета. А мне впервые в жизни захотелось выпить. Но нет, наверное, всё же нет…