– Я люблю возиться с растениями. И у меня больные суставы, а артрит куда легче переносится при лунном тяготении, – он поднял голову и посмотрел на Землю: – После того, как умерла моя жена, у меня больше не было причин оставаться там.
– Нелегкое путешествие для старика, – сказала я.
– Это ничего, – ответил садовник. – Мне раньше много приходилось ездить по работе.
Свобода пришел точно в назначенное время, как обычно. На плече у него висела сумка. Он подошел к дереву, улыбаясь и указывая на статуи и на меня:
– Гляди-ка, тут собрались аж три лунные красотки!
Я только глаза закатила:
– Свобода, придется мне как-нибудь научить тебя, как разговаривать с девушками.
Он помахал садовнику:
– Эй, а я тебя знаю. Ты Майк, не так ли?
– Не, никакой я не Майк. – Садовник бросил на меня быстрый взгляд. – Я оставлю тебя и твоего парня одних. Но никакого секса на траве!
– Постарайся не помереть, пока до дома дойдешь, дедуля, – бросила я в ответ.
Он махнул рукой, не оборачиваясь, и ушел.
– Ну что, ты закончил прибор?
– Ага, все здесь, – Свобода протянул мне сумку.
Я заглянула внутрь:
– Спасибо!
– А ты уже протестировала презерватив?
– Прошло всего 24 часа. Интересное у тебя мнение о моей сексуальной жизни.
– Ну, не знаю, я просто спросил. – Он оглядел Парк. – Я тут редко бываю, а место хорошее, можно расслабиться.
– Если тебе нравится, когда над головой все время что-то летает.
Это печально известная особенность Парка. После Земли, сколько себя мысленно ни настраивай, бросок всегда получается сильнее, чем нужно. В результате твой приятель, который стоит в 10 метрах и которому ты бросил мяч, наблюдает, как мяч пролетает у него над головой и летит в другой конец Парка. А про фрисби я даже говорить не хочу. Сочетание низкой силы тяжести и низкого атмосферного давления превращает их полет в полную загадку для туристов.
– Мне здесь нравится, – заметил Свобода. – Единственное «настоящее» место в городе. Мне нравится открытое пространство.
– Вокруг полным-полно открытого пространства, – ответила я. – Да и сидеть с друзьями удобнее в баре, чем в Парке.
Он явно обрадовался:
– Ты хочешь сказать, мы друзья?
– Конечно!
– Вот здорово! У меня мало друзей. К тому же, ты у меня единственный друг с сиськами.
– Знаешь, тебе надо серьезно поработать над твоей манерой разговаривать с женщинами.
– Ага, понимаю. Извини.
Подумаешь, я даже не рассердилась. Я была так занята обдумыванием своего плана, что почти не обращала внимания на его треп.
Наступил критический момент. Все составные части были на месте: сварочное оборудование, сделанный на заказ прибор и БИК. Дыхание у меня участилось и сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Задуманное мной перестало быть чисто теоретическим проектом. Я собиралась реализовать свой план.
Вечером я отремонтировала протекающий клапан своего скафандра и тщательно проверила работу всех устройств. А потом перепроверила еще раз. Я никогда не призналась бы в этом Бобу, но он был совершенно прав, я действительно проявила небрежность перед экзаменом. Но на самом деле я была в первую очередь заинтересована в том, чтобы не погибнуть по вине неисправного скафандра и уж в этот раз я убедилась, что все работает идеально.
Мне удалось уснуть, но ненадолго. Я никогда не была особенно храброй и не пыталась никого обманывать на этот счет. Наступил решающий момент. Вся моя дальнейшая жизнь зависела от того, насколько хорошо я со всем справлюсь.
Я проснулась в 4 утра, вся издерганная от нервов, и просто не могла больше ждать.
Я дошла до Порта, забрала скафандр, завела «Триггер» и поехала по коридорам спящего города к главному шлюзу сферы Конрада. В такой ранний час в коридорах еще никого не было. Скафандр и большую сумку с оборудованием я припрятала возле входного отсека шлюза, так чтобы их не видно было случайным прохожим.
Избавившись от этого груза, я отвела «Триггер» обратно на парковку возле Порта. Маленький совет: если вы намереваетесь совершить серьезное преступление, не стоит оставлять свою машину возле места оного преступления.
После чего я пешком дошла обратно до Конрада и закрылась в отсеке, прилегающем к шлюзу. Теперь оставалось только надеяться, что никто случайно не зайдет в отсек, иначе мне предстояли бы весьма неприятные объяснения.
Сперва я заклеила изолентой все надписи и отметки на моем скафандре: серийный номер, номер лицензии, большую нашивку «Д. Башара» на груди… и тому подобное. Потом я включила Бикки, который немедленно навострил ушки.
По моей команде Бикки спустился с купола Конрада до шлюза и повернул рукоятку, чтобы открыть внешний люк. Потом он спрыгнул вниз, протиснулся в люк и закрыл его за собой. Он еще раз повернул рукоятку двери, загерметизировал ее и направился к внутреннему люку.
Через небольшой круглый иллюминатор во внутренней двери шлюза я наблюдала, как мой маленький помощник поворачивает краны ручного управления, чтобы заполнить шлюз воздухом. Раздалось шипение, и давление воздуха в шлюзе сравнялось с городским. Бикки ухватился за рукоять внутреннего люка и открыл его.
Я вошла в шлюз и одобрительно похлопала БИК по спинке:
– Молодец, малыш, отличная работа.
Поставив робота в режим ожидания, я убрала его вместе с пультом в шкафчик в предшлюзовом отсеке.
Отлично, теперь у меня был готовый к использованию шлюз, а панель управления понятия об этом не имела.
Я показала ей фигу, просто чтобы продемонстрировать, кто здесь в данный момент главный, но она никак не отреагировала.
Я надела скафандр. Само собой, я засекла время – все РБП-мастера это делают. Получилось одиннадцать минут. Черт, как Бобу удается сделать это за три? Просто виртуоз какой-то.
Я включила все системы жизнеобеспечения скафандра: все работало, как положено. Лучшим способом убедиться, что протечек нет, был тест на давление: я подняла давление внутри скафандра выше нормы и посмотрела на показания приборов. Никаких проблем.
Я вышла в воздушный шлюз, задраила внутренний люк и запустила рабочий цикл шлюза. Как только воздух из камеры был откачан, я открыла внешнюю дверь.
Доброе утро, Луна!
Сам по себе одиночный выход на поверхность не представляет опасности. Специалисты РБП постоянно это проделывают. Но я-то вышла наружу тайком. Никто не знал, где я нахожусь. Если у меня возникли бы какие-то проблемы, никто не кинулся бы меня искать. Мой весьма симпатичный труп так и лежал бы на лунной равнине, пока кто-нибудь не наткнулся бы на него.
Я убедилась, что микрофон выключен, но оставила включенным прием на общем канале РБП. Если кто-то собирался выходить наружу, мне надо было об этом знать.
Запаса кислорода в двух баллонах должно было хватить на 16 часов. Но я прихватила еще шесть баллонов, каждый на восемь часов. Я надеялась, что это куда больше, чем мне понадобится, но с безопасностью лучше перебрать, чем наоборот.
Хотя… если подумать, слово «безопасность» плохо подходило к моему плану прокатиться на движущемся комбайне с включенным ацетиленовым резаком в руках… ну вы поняли, что я имею в виду.
Индикаторы системы удаления углекислого газа горели зеленым светом, что меня порадовало – мне не хотелось бы умереть здесь. В прошлом астронавтам приходилось пользоваться одноразовыми фильтрами для забора СО2, но современные скафандры отсеивают молекулы СО2 с помощью сочетания сложной системы мембран и наружного вакуума. Я незнакома с системой детально, но она работает, пока скафандр находится в рабочем режиме.
Я еще раз проверила показания приборов и убедилась, что все данные находятся в пределах безопасной нормы. Не стоит надеяться на различные сигнализации, встроенные в скафандр. Несмотря на то что они хорошо продуманы, это уже последний рубеж. Безопасность начинается с оператора скафандра.
Я сделала глубокий вдох, вскинула сумку на плечо и отправилась в путь.
Сперва мне пришлось обойти вокруг города: воздушный шлюз Конрада находится на севере, а «Алюминий Санчез» – с южной стороны. Прогулка заняла не меньше двадцати минут.
Потом мне понадобилось два часа, чтобы добраться до реактора плавильни, находившегося в километре от города. Нелегко было наблюдать, как город постепенно исчезает из вида. А ну-ка, помашите ручкой единственному месту на этом куске камня, где может выжить человек.
Наконец я добралась до основания того, что мы называем «Вал».
Когда город еще только проектировали, кто-то задался вопросом, что случится, если реактор вдруг взорвется? Он же всего в километре от города. Нехорошо получится, не так ли? Кучка ботанов сделала умные лица и принялась обдумывать задачу. После чего один из них заявил:
– А почему бы нам не поставить на пути взрыва большую кучу земли?
Его повысили в должности и устроили в его честь парад.
Я немного приукрашиваю детали, но вы поняли, в чем дело. Вал защищает город на тот случай, если реактор вдруг взорвется. Хотя сами купола, скорее всего, прекрасно бы справились с этим. Как всегда, идея в том, чтобы перестраховаться. Хотя, что интересно, от радиации нам защита не нужна, даже если реактор расплавится. Оболочки куполов просто чертовски хорошо прикрывают от радиации.
У подножия Вала я присела, чтобы немного отдохнуть. Идти предстояло еще долго, и я нуждалась в передышке.
Я повернула голову вбок, прикусила сосок (вы не слишком там возбуждайтесь) водяного шланга внутри шлема и сделала несколько глотков воды. Система температурного контроля скафандра заодно охлаждала воду. В конце концов, я выложила кучу денег за этот скафандр и он прекрасно работал, когда не устраивал подлянку и не проваливал мне экзамен.
Недовольно ворча, я принялась карабкаться вверх по склону. Предстояло взобраться на пятиметровый склон под углом в 45 градусов. Кажется, не бог весть что, особенно при лунной силе тяжести, но если на вас стокилограммовый скафандр РБП, а за спиной висит еще 50 килограммов всякого оборудования, поверьте мне, это нелегкая работенка.