– Хорошо, хорошо, давай сюда свои слайды.
Он что-то напечатал в своем Гизмо, и на экране появились архитектурные схемы алюминиевого цеха. Подпись под схемой гласила: «“Санчез Алюминий” – Плавильный Цех – Металлургический Анализ».
Я указала на экран:
– Купол, в котором находится цех, размером намного меньше куполов города. Его диаметр всего тридцать метров. Но он защищен такой же двойной оболочкой, как и жилые купола. ККК требует, чтобы любые помещения, где бывают или постоянно находятся люди, были закрыты двойными оболочками.
Я ходила вдоль экрана и показывала на те части купола, о которых шла речь:
– Вот здесь находится диспетчерская. Внутреннее большое окно выходит в цех, так что мне придется быть очень осторожной.
– У диспетчерской отдельное снабжение воздухом? – спросил отец.
– Нет, источник кислорода у них общий со всем производством. Им часто бывает нужно спуститься в главный зал, поэтому они не хотели устанавливать лишний атмосферный шлюз. По крайней мере, это мое предположение. На случай непредвиденных обстоятельств в самой диспетчерской есть воздушное убежище. К тому же, если поезд в этот момент находится у цеха, они могут использовать его как убежище.
– Понятно, – сказал отец.
Я продолжала:
– Дробилки находятся снаружи. Гравий поступает вот через эти воздушные шлюзы. Затем он отправляется на нижний уровень, где центрифуга отделяет анортит от других минералов. Затем анортит спекают в аноды, которые отправляются наверх в плавильный цех.
Я постучала пальцем по большому прямоугольнику в центре схемы:
– А вот это центр всего магического процесса. Плавильня разлагает анортит на базовые элементы, используя при этом просто жуткое количество энергии.
– Кембриджский процесс ФФЧ, – восторженно добавил Свобода. – Просто потрясающе, что они делают! Аноды погружают в раствор солей хлорида кальция, и электролиз буквально вышибает оттуда атомы! Катоды из спрессованного угля постепенно изнашиваются, так что им приходится наращивать их с помощью углерода, который они получают из СО2, являющегося побочным продуктом реакции. Некоторое количество полученного порошкового алюминия идет на изготовление ракетного топлива, а остальное…
– Свобода, успокойся, – перебила его я. – Что я хотела сказать, это что я собираюсь проникнуть в цех и заставить плавильню саморасплавиться.
– Где плавка, там и расплавка, – вставил Свобода.
– Как ты планируешь это сделать? – спросил Дейл.
– Увеличу поступление энергии к нагревателю. Обычно раствор в ванне для реакции находится при температуре 900 градусов, но если мне удастся довести ее до 1400, стальная ванна расплавится. Перегретый электролитический раствор разольется по цеху и все там уничтожит.
Отец нахмурился:
– И какой толк от этого мелкого вандализма?
– Во-первых, отец, это не мелкий вандализм. Это экстремальный вандализм. Во-вторых, без плавильни «Санчез» не сможет производить кислород, и контракт с городом можно будет перекупить. Тут в игру вступает Лене.
Все обернулись к ней, и Лене неловко заерзала под их взглядами:
– Ну да, отец запас… в общем, у меня имеется достаточно кислорода, чтобы снабжать город в течение года. Как только «Санчез» прекратит производить кислород, я предложу перекупить контракт.
– А Нгуги немедленно подпишет это решение, – заметила я. – Она не меньше нашего хочет избавиться от присутствия «Паласио» в Артемиде.
Боб фыркнул:
– А мне-то зачем во все это ввязываться?
– Черт побери, Боб, – вспылила я, – я не собираюсь терять время на уговоры «ты с нами или нет». Если не понимаешь, почему мы должны это сделать, иди вон постой в углу и не мешайся, пока не сообразишь.
– Ты просто мелкая говнючка, – заявил Боб.
– Эй! – Отец бросил на Боба такой взгляд, что массивный морской пехотинец даже отодвинулся.
– Он прав, отец. Я действительно бываю такой. Но сейчас это именно то, что нужно Артемиде, и я «доброволец» поневоле.
Я вышла в центр комнаты:
– Сейчас – именно здесь и сейчас – решается, каким будет наш город в будущем. Мы можем сделать то, что нужно, или позволим нашему дому превратиться в помойку, которой многие годы будет управлять преступный синдикат. Это не какой-то там теоретический сценарий развития. Они уже сожгли чей-то бизнес и убили двух человек. На кон поставлены огромные деньги – так что они ни перед чем не остановятся. В этом нет ничего нового. Нью-Йорк, Чикаго, Токио, Москва, Рим, Мехико – все эти города приложили чертовски серьезные усилия, чтобы избавиться от контроля мафии. Причем им это удалось, а огромные участки Южной Америки, например, до сих пор остаются полностью под контролем различных картелей. Давайте не будем доводить до этого. Давайте примем меры, чтобы этот рак не успел распространиться.
Я посмотрела им в глаза:
– Я не прошу, чтобы вы сделали это ради меня. Я прошу, чтобы вы сделали это ради Артемиды. Это наш единственный шанс. Мы не можем позволить «Паласио» захватить здесь власть. Сейчас они везут сюда целую армию. Когда их наемники прибудут в город, нам уже не удастся прикрыть санчезовское производство кислорода. Плавильню будут охранять почище, чем Форт-Нокс[41].
Я умолкла на минуту, на случай, если кто-нибудь захотел бы оспорить это утверждение. Но все молчали.
– Слушайте, нам еще надо кучу всего спланировать, поэтому покончим с болтовней и перейдем к делу. Боб, ты служил в морской пехоте. Ты полжизни провел, защищая Соединенные Штаты. Сейчас твой дом – Артемида, и этот дом в опасности. Ты хочешь защитить свой дом?
Я видела по его лицу, что удар попал в цель.
Я подошла к отцу:
– Отец, я прошу тебя сделать это, потому что это единственный способ спасти жизнь твоей дочери.
Отец сжал губы:
– Ты используешь подленький приемчик, Джазмин.
Я повернулась к Дейлу:
– Мне надо объяснять, почему ты должен участвовать в этом деле?
Вместо ответа Дейл помахал Билли, чтобы тот принес еще пива:
– Ты не законченная говнючка, Джаз, поэтому я подозреваю, что у тебя уже есть план, как избежать жертв среди рабочих цеха?
Боб поднял руку:
– А как ты собираешься проникнуть в купол? Даже без дополнительной охраны «Санчез» усилила меры безопасности.
– И как насчет систем предотвращения аварий в самом цеху? – спросил Свобода. – Я просмотрел схемы производства, которые прислал твой приятель с Земли, так у электролизера три запасные системы температурного контроля и предохранительная медная втулка.
– И зачем тебе вообще нужен я? – в свою очередь спросил отец.
– Хорошо, хорошо, – я подняла ладони, – я отвечу на все вопросы. Но сперва я должна знать, что убедила вас и что все согласны с моим планом действий.
Наступило молчание. Даже Билли прекратил возиться с баром и замер в ожидании их ответа.
– Я по-прежнему не убежден, что ты права, – заявил Боб. – Но я не хочу рисковать будущим Артемиды. И они уже убили двух человек. Я в деле.
Отец кивнул:
– Я тоже.
– Ты и так знала, что я соглашусь, – сказал Свобода. – Обожаю приключения!
– Я тоже согласна, – сказала Лене. – В смысле, я в деле. Насчет приключений я пока не уверена.
– После этого мы будем квиты, – заявил Дейл. – Ты перестанешь попрекать меня Тайлером, хватит с меня этого дерьма.
Я нахмурилась:
– Я не могу вот так взять и перестать злиться.
– Это понятно, но ты можешь перестать упиваться своей злостью и обидой. И начать разговаривать со мной, как с любым другим нормальным человеком, – Дейл поболтал пиво в стакане, не отрывая от меня взгляда. – Это цена моего участия.
– Идет, – согласилась я. Я сомневалась, насколько у меня это получится, но ради спасения Артемиды должна была поступиться гордостью.
Благодаря своим габаритам и военной выправке, Боб легко проложил для нас дорогу сквозь обычную толпу в Порту. Отец шел позади, толкая тележку со сварочным оборудованием.
Глянув на парковку, я приметила свой «Триггер», которым в последнее время почти не пользовалась. В эти, полные хаоса дни у меня не было времени заниматься доставкой грузов. Мне не хватало моего маленького карта. Когда все закончится, надо будет сгонять пару кругов на нем просто ради удовольствия.
Боб отвел нас в угол огромного помещения, где он уже установил временные стены. Мы зашли за них и оказались в импровизированной мастерской.
– Надеюсь, это подойдет, – Боб показал на отдельно стоящее в углу воздушное убежище, самое большое из всех, что я видела.
Огромный цилиндрический сосуд был оснащен механическим люком и четырьмя кислородными баллонами. С задней стороны цилиндра находился аккумулятор, питающий внутренние вентиляторы и систему химического поглощения СО2. Над люком было написано «МАКС. ВМЕСТИМОСТЬ: 4 ЧЕЛОВЕКА. МАКС. ПРЕБЫВАНИЕ: 72 ЧАСА».
– А где вы его достали? – осторожно спросил отец.
– Дома. Это убежище принадлежит моей семье, – ответил Боб.
– Боб, тебе необязательно было это делать.
– Я знал, что Аммар не захочет, чтобы я воровал. К тому же, ты мне потом новое купишь.
– Как я понимаю, придется. – Ну вот, уплыли еще несколько тысяч жетонов.
Отец обошел убежище кругом, осматривая каждую деталь профессионально-внимательным взглядом:
– Сойдет.
– Отлично, тогда я пошел, – сказал Боб. – Дайте мне знать, если что-то еще понадобится.
Боб обошел временную стену и исчез, а мы с отцом остались стоять, глядя друг на друга.
Я взяла с тележки сварочную маску:
– Ну что, все как в старые времена? Давненько мы уже не работали вместе.
– Девять лет. – Отец бросил мне комбинезон. – Надень полный защитный костюм.
– Слушай, в нем дико жарко, зачем…
Его взгляд заставил меня замолчать. Можно было подумать, что мне снова шестнадцать лет. Недовольно ворча, я влезла в комбинезон и немедленно почувствовала, как тело покрывается испариной. Фу.