– Как нам лучше это сделать? – спросила я.
Отец полез в тележку и поднял целую пачку алюминиевых листов:
– Прорежем отверстие сзади. Придется передвинуть баллоны и аккумулятор, но это несложно.
Я надела маску:
– А что потом? Нам же нужно иметь возможность подсоединить его к куполу.
Он прислонил листы к стенке цилиндра:
– Приварим листы вокруг отверстия, чтобы сделать что-то типа «юбки».
Я подняла один из листов и глянула на печать изготовителя в углу:
– Поэтическая ирония: изготовлено в «Санчез Алюминий».
– Их продукция хорошего качества, – заметил отец.
– «Ландвик Алюминий» тоже будет производить изделия хорошего качества. – Я поставила лист на место. – А угловая сварка выдержит вакуум?
Отец снял колпачок с маркера:
– А у нас не будет углов. Мы можем размягчить панели рассеянным пламенем и подогнать их под изгиб корпуса цилиндра. После чего мы соберем их в цилиндрическую переходную «юбку».
Он бросил на меня быстрый взгляд:
– Сколько для этого понадобится листов?
Вечные задачки и ребусы.
– Надо подумать, – сказала я. – Листы толщиной в 5 миллиметров, так что сгибать их больше чем на 50 см радиуса не стоит. Полагаю, что для полной дуги понадобится штук шесть.
– Шести достаточно, но мы возьмем восемь, так оно будет безопаснее, – заметил отец. – Передай мне рулетку.
Я сделала, что он просил. Он принялся тщательно отмерять и делать пометки на поверхности цилиндра.
– Когда начнешь читать мне лекцию?
– Ты уже взрослая, Джаз. Я не могу учить тебя, как жить.
– Но ты же не перестанешь отпускать свои пассивно-агрессивные шуточки? Мне бы не хотелось лишиться этого удовольствия.
Отец встал:
– Я никогда не притворялся и не обязан притворяться, что одобряю твои решения, Джазмин. Но точно так же я больше не контролирую тебя с тех пор, как ты покинула дом. Твоя жизнь принадлежит только тебе.
– Ничего себе жизнь, – заметила я.
– Ты попала в ужасную ситуацию, – сказал он, – помогая тебе, я просто выбираю меньшее из зол. Я никогда прежде не нарушал закон.
Я вздрогнула и опустила глаза:
– Мне очень жаль, что я втянула тебя в эту историю.
– Сделанного не вернешь, – ответил отец. – Готовь маску и передай мне резак.
Я надела маску и передала ему оборудование из тележки. Дважды тщательно все перепроверив, он так же аккуратно проверил смесители баллонов. Потом еще раз проверил горелку.
– Отец, в чем дело? Ты сегодня едва шевелишься.
– Я просто стараюсь сделать все тщательно.
– Шутишь, что ли? Я видела, как ты одной рукой включаешь горелку, а второй одновременно подкручиваешь смеситель. Так в чем дело?
И тут я умолкла. Вот оно что.
Для него это не было рядовым проектом. Отец знал, что завтра жизнь его дочери будет зависеть от качества его сварки. До меня медленно доходило, что сейчас он делал самую важную работу в своей жизни. Которую он собирался сделать безупречно, даже если на это уйдет весь день.
Я отступила и предоставила ему делать все так, как он хотел. Еще раз придирчиво все проверив, он начал сварку. Я выполняла все его распоряжения и помогала в меру сил. Какие бы между нами ни были противоречия, когда дело доходило до сварки, он мастер, а я – ученица.
Немногие могут похвастаться, что точно способны измерить, насколько их любит отец. Но я могу. Подобная работа должна была бы занять минут сорок пять, но у отца ушло три с половиной часа. Мой отец любит меня на триста шестьдесят шесть процентов больше, чем что-либо еще в своей жизни.
Хорошо знать такое.
Я сидела на краю кровати Свободы и наблюдала, как он устанавливает оборудование. Мартин явно решил не мелочиться: помимо обычного экрана на столе, он укрепил еще четыре на стене. После чего напечатал какие-то команды на компьютере, и все мониторы, как по волшебству, заработали.
– Ты не переборщил с мониторами? – спросила я.
Он ответил, продолжая что-то печатать:
– Две камеры на твоем РБП-скафандре, две на скафандре Дейла, и мне нужен еще один дисплей для диагностики. Получается пять.
– А ты не мог открыть разные окна на одном дисплее?
– Фи. Как примитивно.
Я шлепнулась на кровать и вздохнула:
– Слушай, по шкале глупости от единицы до «вторгнуться в Россию зимой», насколько у меня дурацкий план?
– Затея чертовски рискованная, но я не вижу другого пути. К тому же, у тебя есть свой собственный Свобода, – тут он обернулся ко мне с усмешкой. – Разве ты можешь проиграть?
Я хихикнула:
– Как думаешь, я все предусмотрела?
Он пожал плечами:
– Это невозможно. Но насколько я могу судить, все, что нужно, ты сделала.
– Это уже кое-что, – отозвалась я, – учитывая, как тщательно ты подходишь к работе.
– Меня беспокоит одна вещь, – заметил Свобода.
– Черт, и что именно?
– Точнее, не вещь, а половина, – он повернулся к компьютеру и указал мне на схему плавильного цеха «Санчез», – меня беспокоит цистерна с метаном.
– А в чем дело? – Я подошла и перегнулась через его плечо, глядя на экран. Мои волосы щекотали его лицо, но, похоже, Свободу это не волновало:
– Там тысячи литров жидкого метана.
– Зачем вообще им нужен метан?
– В составе ракетного топлива, которое выпускает цех, есть 1 % метана. Его добавляют в качестве регулятора возгорания. Метан привозят с Земли в специальных суперцистернах.
– И что тебя беспокоит?
– Он горючий. Даже… супер-пупер-горючий, – он указал на другую часть чертежа. – А вот здесь еще одна большая канистра с чистым кислородом.
– Ага, и тут появляюсь я и добавляю к этому еще и расплавленную сталь, – заметила я. – Разве может что-нибудь случиться?
– Это меня и беспокоит, – сказал Мартин. – Но вообще-то проблем не должно быть. К тому времени, как гидролизная ванна расплавится, в цеху уже никого не будет.
– Вот именно, – отозвалась я. – А если случится утечка и цистерны взорвутся, еще лучше – повреждений будет еще больше!
– Наверное, ты права, – ответил он, – но мы такого не планировали, это всякие побочные явления, которые не являются частью плана. А я не люблю, если что-то заранее не учтено в планах.
– Если это твое самое серьезное опасение, то, значит, у меня все в порядке.
– Надеюсь, что так.
Я потянулась:
– Интересно, удастся мне сегодня уснуть?
– Переночуешь у меня?
– Не стоит. Нгуги не выдаст меня второй раз. Я тебе уже говорила, какая она стерва?
– Да, ты уже упоминала об этом.
– В любом случае, выследить меня по Гизмо сейчас невозможно. Так что я могу снять номер в гостинице. Скорее всего, я допоздна буду возиться с последними приготовлениями – не хотелось бы тебя беспокоить.
– О'кей, – ответил Свобода. Мне показалось или в его голосе прозвучала нотка разочарования?
Сама не зная почему, я положила ладони ему на плечи:
– Спасибо за то, что ты всегда на моей стороне. Это много для меня значит.
Он оглянулся:
– Я всегда буду на твоей стороне, Джаз.
Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга.
– Слушай, а ты уже испытывала презерватив? – спросил он.
– Свобода, черт тебя побери, что ты несешь? – воскликнула я.
– А что такого? Я просто жду твои комментарии.
Я всплеснула руками и ушла.
Огромная дверь грузового атмосферного шлюза откатилась в сторону, открыв нашему взгляду безжизненный лунный пейзаж.
Дейл проверил дисплей лунохода-ровера:
– Давление в порядке, воздушная смесь в порядке, автоматическое поглощение СО2 работает нормально.
Я посмотрела на показания контрольной панели перед собой:
– Аккумуляторы – 100 % заряд, колесные моторы в порядке, показания чистоты и силы сигнала связи идеальные.
Дейл взялся за рулевой джойстик:
– Воздушный шлюз Порта, просим разрешения на выход из шлюза.
– Разрешаю, – раздался в наушниках голос Боба. – Шапиро, ты поосторожнее с моей машиной.
– Обещаю.
– Башара, постарайся не напортачить, – добавил Боб.
– Отвянь!
Дейл ударил по кнопке отключения звука и бросил на меня выразительный взгляд:
– Джаз, ты вообще в курсе, что мы нарушаем все правила Гильдии, какие только есть? Если нас поймают, мы с Бобом вылетим с работы. Причем навсегда. Так что мы серьезно рискуем. Может, будешь чуть повежливее?
Я снова включила звук:
– Хмм… Боб, спасибо. Спасибо за всю помощь.
– Понял, – последовал короткий ответ.
Дейл вывел ровер из шлюза на лунный реголит. Я ожидала, что будет трясти, но на хорошей подвеске луноход шел мягко. К тому же, поверхность почвы перед куполом была идеально выглажена за годы постоянного использования шлюза.
Луноход Боба был самой лучшей машиной подобного типа на Луне. Это был не открытый вездеход с неудобными сиденьями для пассажиров в РБП-скафандрах, а герметично закрытая машина, обеспечивающая воздушную среду внутри, с аварийными запасами энергии, воды и продовольствия, которых достаточно было, чтобы продержаться несколько дней. Оба наших скафандра аккуратно разместились на стеллаже вдоль стены. У лунохода был даже свой собственный воздушный шлюз в задней части кабины, так что кабина оставалась под давлением, даже если кому-то необходимо было покинуть луноход.
Дейл вел машину, глядя строго вперед и стараясь не смотреть на меня даже краем глаза.
– Знаешь, что? Угроза твоему благополучию – это не я, а гильдия, – сказала я. – Может, вся эта протекционистская чушь не лучшая политика?
– Да, наверное, ты права и нам надо разрешить кому угодно играться с воздушными шлюзами. Я уверен, что всякие неопытные гуляки не способны уничтожить город нажатием не той кнопки.
– Да ладно тебе. Гильдия могла бы поставить своих сотрудников управлять шлюзами, но позволить всем желающим выходить на поверхность. А они ведут себя, как трудовой картель и как последние хапуги. Если ты не в курсе, сутенерская деятельность давно уже не в моде.