Я оставила вентиль открытым всего на несколько секунд и снова закрутила его. Почти мгновенно завыл сигнал газовой тревоги. И тут такое началось!
В разных местах загорелись штук двадцать желтых ламп и завыла невероятно громкая сирена. Я почувствовала легкий ветер – включилась аварийная вентиляционная система, заменяющая весь воздух в помещении на свежий из запасного хранилища.
Работники в диспетчерской забегали, торопясь укрыться в безопасном помещении. В обычной ситуации они бы направились в воздушное убежище в задней части цеха. Но сейчас у них появилась возможность укрыться в вагоне поезда и вернуться в город, что было намного удобнее, чем сидеть в убежище, ожидая спасательную команду. Недолго думая, они все забрались в вагон и задраили люк.
В вагоне должно было быть тесно, потому что там одновременно оказались обе смены – всего 48 человек.
Я осторожно заглянула в диспетчерскую и победно вскинула руку, увидев, что там никого нет. Они сделали именно то, что я хотела.
Прежде чем уничтожить плавильню, мне нужно было, чтобы все покинули помещение. Если бы завыл сигнал разгерметизации, когда я резала отверстие во внутренней оболочке, люди бы поспешили в укрытие. Но к дыре в стене немедленно прибыла бы аварийная ремонтная бригада, которая слегка удивилась бы, увидав луноход, импровизированный атмосферный шлюз, смущенно краснеющего Дейла и т. д. Так что утечка токсичного газа была намного лучше, поскольку представляла собой чисто внутреннюю проблему.
Я снова чуть-чуть приоткрыла вентиль на баллоне с хлорином, чтобы аварийная вентиляция не могла быстро очистить воздух в помещении. Пока сигнал тревоги продолжал звучать, рабочие вынуждены были оставаться в вагоне.
Мне больше не нужно было прятаться. Я прошла к передней стенке электролизера и забралась в поддон под ванной.
В качестве последнего рубежа защиты против расплавления дно ванны было оборудовано медной затычкой. Температура плавления меди выше, чем температура, при которой работает электролизер, но ниже температуры плавления стали. Так что при чрезмерном нагреве раствора (а еще точнее, при температуре 1085°C) медь начала бы плавиться и перегретый раствор солей вылился бы в цементный поддон под ванной. Чистить все это, конечно, та еще головная боль, но зато сама плавильная ванна не пострадала бы.
А нам нужно было, чтобы пострадала.
Я втащила сварочное оборудование и сумку в поддон и вздохнула, подумав, что мне опять придется вести сварку у себя над головой, только на этот раз предстояло сваривать сталь, используя в качестве материала стальные стержни. Но сейчас я хотя бы не была в РБП-скафандре, так что расплавленная сталь могла только покалечить меня, но не убить. Во всем есть свои плюсы.
Я принялась за работу, приваривая стальную плиту к днищу ванны и стараясь держаться сбоку от свариваемого шва. Несколько раз пылающие капли расплавленного металла падали вниз, но я продолжала работать, и через 15 минут медная пробка была надежно закрыта слоем стали.
У меня не было полной уверенности, из какой стали была сделана ванна электролизера, но большинство стандартных сортов стали плавятся при температуре около 1450°C. Для перестраховки я использовала сорт стали под номером 416, плавящийся при 1530°C, для плиты и стержней. Ванна должна была расплавиться раньше, чем моя «заплатка».
Заплатка была сделана из тонкой стали, так что, по идее, должна была бы расплавиться первой, но законы физики работают по-другому. Прежде чем температура достигла бы необходимых для этого 1530°C, все материалы, температура плавления которых была ниже, уже расплавились бы. А температура плавления стали, из которой была сделана плавильня, была не больше 1450°C. Так что, несмотря на то, что стенки плавильни были сделаны из толстой стали, а моя заплатка – из тонкой, ванна должна была расплавиться куда раньше.
Не верите? Налейте воду со льдом в кастрюлю и поставьте на огонь. Температура воды будет оставаться близкой к нулю до тех пор, пока не растает последний кусочек льда.
Я вылезла из поддона и глянула в сторону диспетчерской. Там по-прежнему никого не было, но поезд ушел, так что вскоре стоило ожидать приезда аварийной бригады.
Учитывая присутствие хлорина в воздухе, отправить рабочих в город было логичным решением. Но как только поезд вернулся бы в город, группа инженеров, облаченных в скафандры химзащиты, направилась бы на завод. Десять минут на то, чтобы поезд доехал до города, еще минут пять, пока бригада наденет защитные костюмы и еще десять, пока кавалерия противника доедет до цеха. Итого двадцать пять минут.
Я добежала до блока температурного контроля и сняла переднюю панель, потом вытащила пластину термопары и заменила ее на другую, которую принесла с собой. Свобода весь вечер накануне провел, собирая термопару, которая должна была заменить устройство в цеху. Работала она в точности так же, как обычная термопара, но занижала показатели температуры, что должно было обмануть компьютер. Я вставила пластину в предназначенный для нее паз.
Для дополнительного контроля собранная Свободой термопара показывала и заниженную температуру, и настоящую. В данный момент настоящая температура раствора была 900°C, но компьютер получил цифру 825°C и включил нагреватель.
Раздался громкий щелчок, несмотря на то, что система не была снабжена реле. Силовой кабель – самый толстый кабель, который я когда-либо видела, даже вздрогнул. Количество энергии, передаваемой по кабелю, было таково, что он продолжал подрагивать все время, пока сила тока не достигла максимума.
Я следила за показаниями термопары. Вскоре настоящая температура раствора достигла 901 градуса. Еще быстрее эта цифра сменилась на 902, потом скакнула до 904 и, наконец, до 909.
Я чертыхнулась: процесс шел куда быстрее, чем я ожидала. Оказывается, силовой кабель, передающий энергию двух атомных реакторов, повышает температуру очень быстро.
Я оставила переднюю панель температурной сигнализации лежать на полу и бросилась бежать к отверстию в стене купола.
Дейл ждал меня в надувном тоннеле.
– Ну что? – спросил он.
Я задраила за собой люк убежища:
– Задача выполнена. Электролизер нагревается, причем очень быстро. Пора уносить отсюда ноги.
– Отлично! – Дейл вскинул руку в «дай пять», я хлопнула его по ладони (не отказывать же парню), и он двинулся по тоннелю к роверу. Я еще разок глянула на люк убежища, чтобы убедиться, что он надежно закрыт, повернулась и пошла вслед за Дейлом… стоп, что-то было не так.
Я повернулась к люку. Я готова была поклясться, что заметила какое-то движение позади себя.
Люк был оборудован маленьким круглым иллюминатором. Я подошла и заглянула внутрь – и увидела Лоретту Санчез, проверяющую показания приборов у дальней стены плавильного цеха.
Я схватилась за голову:
– Дейл, у нас проблема!
Глава пятнадцатая
Санчез стояла, вглядываясь в показания приборов аварийной вентиляционной системы. На ней были защитные очки и респиратор – она явно не собиралась обращать внимание на какой-то там жалкий хлорин.
Дейл, на полпути к луноходу, обернулся в тоннеле:
– Джаз, давай быстрее!
– Там Лоретта Санчез!
– Что?!
Я указала на иллюминатор:
– Да, и расхаживает по цеху, словно она там полная хозяйка.
– Она и есть хозяйка, – ответил Дейл. – Пошли отсюда!
– Но мы же не можем бросить ее там.
– Ничего, она женщина умная, когда ванна начнет плавиться, она уйдет из цеха.
– Куда уйдет?
– В поезд.
– Поезд ушел.
– Ну, тогда заберется в убежище.
– Убежище не защитит ее от расплавленной стали! – Я повернулась к люку. – Я должна вернуться за ней.
Дейл сердито потопал обратно ко мне:
– Ты рехнулась?! Эти люди пытались убить тебя!
– Что поделаешь. – Я проверила, держится ли изолента на маске и респираторе. – Отправляйся в ровер и будь готов к быстрому старту.
– Джаз!
– Иди! – рявкнула я.
Секунду он явно колебался, пытаясь прикинуть, не удастся ли силой заставить меня вернуться в ровер, но благоразумно решил не рисковать и двинулся по тоннелю к машине.
Я повернула рукоятку двери и ввалилась в цех. Санчез заметила меня не сразу, все ее внимание было поглощено аварийной вентиляцией. Наверняка она пыталась сообразить, почему система не справлялась с очисткой воздуха.
Как, интересно, можно представиться друг другу в подобной ситуации? Не думаю, что где-нибудь в многочисленных книгах по этикету значился подзаголовок: «Если вы спасли жизнь врага во время операции по промышленному саботажу…» Пришлось прибегнуть к старому проверенному методу:
– Эй! – заорала я.
Санчез быстро повернулась ко мне и испуганно схватилась за сердце:
– Матерь Божья!
Ей понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Лицо у нее было немного старше и более усталое, чем на фотографиях, которые я видела. Тем не менее для женщины пятидесяти лет она выглядела подвижной и бодрой.
– Откуда ты вообще взялась?
– Это не важно, – ответила я. – Здесь нельзя оставаться, идите за мной.
Санчез не двинулась с места:
– Ты не работник цеха. Как ты сюда попала?
– Прорезала дырку в стене.
– Что? – Она бросила взгляд на стену цеха, но ничего не увидела – отверстие находилось по другую сторону электролизера. – Ты прорезала дырку в стене моего цеха?
– Почему вы не в поезде? Вы должны были быть в поезде!
– Я хотела посмотреть, не смогу ли исправить неполадки сама. Я отослала всех рабочих в безоп… – Она остановилась и протестующе подняла палец. – Погоди-ка, я не обязана объясняться перед тобой. Это ты должна объяснить мне, что ты тут делаешь!
Я шагнула к ней:
– Слушай ты, кретинка. Весь цех вот-вот расплавится. Тебе нужно немедленно пойти со мной!
– Прекрати ругаться! Стой… я тебя знаю. Ты Джазмин Башара! – Она возмущенно наставила на меня указательный палец. – Ты та самая вредительница, которая уничтожила мои комбайны!