– Хорошо. Что ты помнишь?
Я оглядела свое тело: вроде все на месте. Я лежала в постели в больничном халате:
– Я помню, как проткнула «хомячий шар». Я думала, что умру.
– По идее ты и должна была умереть, – ответила доктор. – Тебя спасли Дейл Шапиро и Лоретта Санчез. Я слышала, что он перекинул тебя через тоннель, а Лоретта подхватила, затащила в луноход и закачала воздух в кабину. Ты пробыла в вакууме всего три минуты.
Я посмотрела на свои руки:
– Но почему эти три минуты не убили меня?
– Человеческое тело способно выдержать несколько минут в полном вакууме. В самой Артемиде давление достаточно низкое, поэтому у тебя не случился приступ кессонной болезни[45]. Самая серьезная угроза – кислородное голодание, как и в тех случаях, когда человек тонет в воде. Они успели вовремя – еще минута, и ты была бы мертва.
Она приложила пальцы к моему горлу, следя за стрелкой часов на стене:
– У тебя ожоги второй степени на руках и на задней стороне шеи. Наверное, это те места, которые напрямую соприкасались с лунной поверхностью. Плюс сильный солнечный ожог всего лица. Какое-то время придется раз в месяц проверяться на рак кожи, но в целом все будет в порядке.
– Так что с городом?
– Об этом лучше спроси Руди. Он как раз здесь, я его сейчас позову.
Я схватила ее за рукав:
– Но…
– Джаз, я твой доктор и обязана заботиться о тебе. Но мы не друзья. Отпусти меня.
Я отпустила ее рукав, и она вышла из комнаты.
Когда доктор открыла дверь, я заметила в соседней комнате Свободу, который пытался заглянуть внутрь. Но тут его загородила внушительная фигура Руди.
– Привет, Джаз, – сказал Руди. – Как ты себя чувствуешь?
– Кто-нибудь умер?
Руди закрыл за собой дверь:
– Нет, никто не умер.
Я вздохнула с облегчением и опустила голову на подушку. Только сейчас я поняла, в каком жутком напряжении находилась до этого:
– Охххх…
– У тебя в любом случае будут колоссальные проблемы.
– Я так и подумала.
– Если бы это произошло в каком-либо другом месте, жертвы непременно были бы, – Руди сцепил руки за спиной. – Но тут все сработало в нашу пользу. Машин здесь нет, так что никто не уснул за рулем. Гравитация низкая, поэтому никто не пострадал, падая на землю. Обошлось несколькими синяками и царапинами.
– Легко отделались.
Он бросил на меня сердитый взгляд:
– У трех человек случился сердечный приступ на почве отравления хлороформом. Все трое были пожилые люди и у них были проблемы с легкими.
– Но они живы?
– Живы, но им просто повезло. Как только люди начали просыпаться, они бросились проверять, в каком состоянии их соседи. Если бы не взаимоподдержка среди горожан, этого бы не произошло. К тому же, при нашей гравитации больного человека нести достаточно легко, и в городе нет места, откуда нельзя было бы добраться до доктора Рассел. – Руди кивнул в сторону двери. – Кстати, ты у нее не в фаворе.
– Я заметила.
– Она серьезно относится к вопросам здоровья населения.
– Я знаю.
Руди постоял молча, потом спросил:
– Ты не скажешь мне, кто еще был замешан в этом деле, кроме тебя?
– Нет.
– Я знаю, что Дейл Шапиро помогал тебе.
– Понятия не имею, о чем ты, – ответила я. – Дейл просто проезжал мимо.
– В ровере Боба Льюиса?
– Так они ж приятели. Они вечно друг другу что-то одалживают.
– Проезжал с Лореттой Санчез?
– Может, они встречаются? – предположила я.
– Шапиро гей.
– Может, он не слишком убежденный гей?
– Понятно, – сказал Руди. – Можешь объяснить, почему Лене Ландвик сегодня утром перевела на твой счет миллион жетонов?
Хорошая новость! Но я изобразила полное безразличие:
– Просто маленький заем. Она решила вложить деньги в мою фирму по проведению экскурсий на поверхности Луны.
– Ты провалила экзамен.
– Речь идет о долгосрочном вложении.
– Это явная ложь.
– Думай, что хочешь. Я устала.
– Тогда отдыхай, – Руди повернулся к двери. – Администратор хочет видеть тебя, как только ты будешь в силах прийти к ней. Рекомендую заранее собрать легкие вещи – в Саудовской Аравии сейчас лето.
Как только Руди вышел, в дверь проскользнул Свобода и устроился на стуле возле кровати:
– Джаз, привет! Док говорит, с тобой все будет в полном порядке!
– Привет, Свобо. Извини, что так получилось с хлороформом.
– Пустяки, не страшно, – пожал плечами Свобода.
– Наверное, остальные в городе настроены не так доброжелательно?
– Да не то чтобы… Некоторые, конечно, сильно злы на тебя, но большая часть населения – нет.
– Ты серьезно? – удивилась я. – Из-за меня же целый город с ног попадал.
Он небрежно махнул рукой:
– Это случилось не только из-за тебя. Сразу всплыл целый комплекс всяких инженерных проблем. Например, почему в воздуховодах нет датчиков, реагирующих на сложные токсины? Почему Санчез хранила метан, кислород и хлорин в помещении, где находился нагреватель? Почему у Центра жизнеобеспечения нет своего независимого источника воздуха, чтобы в случае проблем в городе они смогли бы работать? Почему вообще система жизнеобеспечения централизована, вместо независимых отделений в каждом куполе? Вот эти вопросы люди и задают. – Он дотронулся до моей руки: – Я очень рад, что с тобой все в порядке.
Я накрыла его руку своей.
– К тому же, вся эта история дала мне возможность подружиться с твоим отцом, – добавил Мартин.
– Что, правда?
– Да. После того, как мы пришли в себя, мы с ним вдвоем отправились проверять, как там наши соседи. Это было круто. А потом он угостил меня пивом.
– Пивом? – Я изумленно раскрыла глаза. – Отец купил пиво?
– Он мне купил, а сам пил сок. Мы с ним целый час болтали о металлургии! Он просто потрясающий.
Я попробовала представить себе отца и Свободу, по-приятельски треплющихся в баре. Воображение отказывало.
– Да, он потрясающий. – Голос Свободы звучал тише, улыбка исчезла.
– Свобо, в чем дело? – спросила я.
Он опустил глаза:
– Ты уедешь, Джаз? Тебя могут выслать? Это было бы ужасно.
Я ободряюще похлопала его обожженной рукой по плечу:
– Все будет в порядке. Не волнуйся, я никуда не денусь.
– Ты уверена?
– Да, у меня есть план.
– Опять план? – Он явно встревожился. – Твои планы, знаешь ли… может, мне куда-нибудь спрятаться?
Я рассмеялась:
– На этот раз не надо.
– Хорошо. – Он по-прежнему смотрел на меня с сомнением. – Но как ты выберешься из этой заварушки? Ты же усыпила целый город.
Я снова улыбнулась:
– Не волнуйся, я все устрою.
– Ну, ладно. – В последнюю минуту он вдруг наклонился и неожиданно поцеловал меня в щеку. Понятия не имею, что это на него нашло, я даже не ожидала. Но приступ смелости длился недолго – как только он сообразил, что сделал, лицо его выразило ужас: – О черт! Извини! Мне очень жаль! Я не подумал…
У него был такой сокрушенный вид, что я не выдержала и расхохоталась:
– Расслабься, Свобо. Подумаешь, поцелуй в щечку. Нечего из-за такой малости волноваться.
– Да? Ну хорошо.
Я положила ему руку на шею, притянула к себе и поцеловала в губы долгим недвусмысленным поцелуем. Когда мы отодвинулись друг от друга, вид у него был совершенно растерянный.
– А вот из-за этого уже можешь поволноваться, – сказала я.
Я стояла в сером пустом коридоре перед дверью с табличкой «CD2–5186». Второй Нижний уровень купола Конрада был чуть выше классом, чем остальные подземные уровни, но ненамного. Уровень жилья фабричного персонала, только без отчаянной бедности самых нижних этажей.
Я несколько раз сжала и разжала пальцы. Повязок на руках не было, но кожа была покрыта красными пятнами от ожогов, словно у прокаженной. Или, может, у шлюхи, которая работала исключительно с прокаженными.
Из-за угла показался отец. В руках у него был Гизмо, он явно шел сюда, пользуясь картой в устройстве. Наконец он поднял голову и заметил меня:
– Вот ты где.
– Спасибо, что встретился со мной, отец.
Он взял мою правую руку и принялся рассматривать ее, чуть вздрогнув от вида ожогов:
– Как ты себя чувствуешь? Тебе не больно? Если по-прежнему болит, тебе надо обратиться к доктору Рассел.
– Папа, все в порядке, это выглядит куда хуже, чем на самом деле. – Я опять в который раз лгала отцу.
– Я пришел, как ты просила, – он показал на дверь. – «CD2–5186»? А что это такое?
Я махнула своим Гизмо в сторону контрольной панели, и дверь открылась:
– Заходи.
За дверью была большая, почти пустая мастерская с металлическими стенами. Наши шаги эхом отдавались от стен. В центре находился рабочий стол, заставленный всяческим техническим оборудованием. В глубине комнаты к стене были прикреплены газовые баллоны. В углу стояло стандартное воздушное убежище.
– 141 квадратный метр, – произнесла я. – Раньше здесь была булочная. Помещение пожароустойчивое, имеется городское разрешение на работу с высокими температурами. Есть внутренняя система фильтрации воздуха, воздушное убежище рассчитано на четырех человек.
Я подошла к баллонам:
– Их только что смонтировали. Здесь ацетилен, кислород и неон с дополнительными газопроводами, так что можно работать в любой точке помещения. Баллоны полные, само собой.
Я показала на рабочий стол:
– Пять горелок, двадцать метров шланга, четыре искроуловителя. Плюс три полных набора защитного снаряжения, пять масок и три набора защитных фильтров.
– Джазмин… – начал было отец.
– Под столом: двадцать три алюминиевых прута для сварки, пять стальных прутов, один медный. Я не знаю, зачем тебе нужен был тогда медный прут, но раз он там был, я его включила в список. Аренда оплачена на год вперед и замок на двери кодирован на твой Гизмо.
Я пожала плечами и опустила руки:
– Ну вот. Здесь все, что я тогда уничтожила у тебя в мастерской.