— «Вспомни-ка»! — усмехнулся почтальон. — Разве за год все упомнишь? А номер какой?
Артемка рассказал все сначала.
— Теперь вспомнил, — сказал спокойно старик. — Было два письма без фамилии и номера. Одно в Москву вернули, другое — в Астрахань.
У Артемки что-то в груди стукнуло и занемели ноги.
— Что ты? — спросил старик. — Губы как посинели! Ясно, вернули, чего же им тут лежать! И третье б вернули, кабы не ваш базарный сторож. Один он только и догадался, что тебе оно написано. Уж больно адрес смешной. Получил?
— Нет, — прошептал Артемка, еще больше бледнея. — Дедушка, родненький, где ж оно?
— А тут уж я не виноват. Будка была заперта, я в щелку и сунул. Поищи, может, завалилось куда. Кажись, тоже штемпель московский был.
Артемка не помнил; как он выскочил на улицу, как добежал до будки.
Сундук, лохань, деревянную скамью-лежанку — все сдвинул с места, все перевернул и обшарил. Письма не было.
И, когда, без всякой уже надежды, Артемка приподнял висевшую на стене рамку с зеленой картинкой Святогорского монастыря, что-то, прошелестев по стене, упало на пол.
Артемка нагнулся, схватил серый от пыли конверт и проворно разорвал его.
На листке линованной бумаги круглыми, почти детскими буквами стояло:
«Артиомка, где есть ти? Я очень писал тебе письмо. Письмо много ходил и кэм бэк[1] моя квартира. Я очень жду тебя Москва…»
Дальше Артемка читать не стал. Он выскочил из будки, подпрыгнул и колесом проехал между рядами ошарашенных торговок.
А немного спустя он уже бежал на вокзал, крепко прижимая к груди круглую жестяную коробку с шагреневым бумажником и золотистой парчой.
1944