И несмотря на совершенно не схожие темпераменты и разницу в социальном положении, жизнь каждого художника эпохи барокко кажется мастерски придуманным романом. Здесь и королевские почести, и унизительные суды, и конфискации имущества, и предательства, и дипломатические достижения, и зависть, и вызов обществу.
Питер Пауль Рубенс: дипломат, миротворец, делец
Питер Пауль Рубенс – фламандский живописец, жизнь и талант которого вызывают страстные споры вот уже несколько столетий кряду. Делакруа считал его гений непостижимым и непревзойденным, упомянул его имя в дневниках 169 раз и молодым художникам всегда советовал копировать Рубенса. Пикассо его ненавидел и считал его бесспорный гений абсолютно бестолково использованным, сравнивал лучшие картины Рубенса с учебниками истории или легким журналистским чтивом.
Герои Рубенса часто живут на пределе эмоций и физических возможностей, в скорби, в восторге, в страхе, в победоносном величии, даже в смерти. При этом сам художник был человеком спокойным и уравновешенным, рассудительным и даже практичным: все сохранившиеся письма – это дипломатические отчеты и рабочая переписка, все любовные истории – это два законных брака без малейших свидетельств о мимолетных интригах, все творчество – это грамотный, отлаженный механизм, исключающий сомнения и отчаяние.
Этот мир паршиво подготовился к рождению одного из своих самых ярких и жизнелюбивых гениев: Питер Пауль был шестым ребенком в семье фламандского юриста-изгнанника, живущего в Кёльне, чудом спасенного от казни и пребывающего под домашним арестом за интрижку с принцессой Анной Саксонской. Мать Рубенса Мария занималась огородничеством и быстро продала оставшуюся на родине собственность, чтобы откупить мужа от тюрьмы или, хуже того, от смерти.
Ян Рубенс умер, когда Питеру Паулю было всего 10 лет, но за эти годы сполна компенсировал сыну и доставшуюся в наследство сомнительную семейную репутацию, и жизнь в изгнании, и частое безденежье – дал отменное домашнее образование. Мальчик знал латынь, несколько иностранных языков и взахлеб читал античную литературу. После смерти отца, бежавшего из Антверпена участника народного восстания, семья могла наконец вернуться на родину.
Уже в Антверпене в иезуитской школе Питер Пауль продолжил осваивать гуманитарные науки, а позже мать пристроила его в пажи, обучаться светским манерам.
Питер Пауль, 14-летний паж антверпенской графини де Лалэнг, к светской жизни оказался совсем не расположен. Ему, знавшему три живых языка (фламандский, немецкий и французский), латынь и греческий, мальчику с исключительной памятью, в пажах было до смерти скучно. До сих пор у него не наблюдалось никаких особых склонностей и исключительной одаренности, спокойный и уравновешенный, Питер Пауль давал родителям разобраться со своими взрослыми проблемами и не доставлял им хлопот. Но паж – это уже невыносимо.
Понимание предназначения приходит к юному Рубенсу самым ненадежным путем, даже скорее непротоптанной тропинкой. Потому что больших дорог вокруг Питера Пауля просто не было: Реформация удалила из церквей все живописные изображения, семья в изгнании, в бедности, а значит, аристократические замки с их коллекциями тоже для посещения закрыты. Дома есть только одна иллюстрированная Библия. С нее-то и начнется самообразование: мальчик каждый день усердно копирует иллюстрации, пытаясь в точности повторить каждую линию.
Проучившись восемь лет и сменив трех фламандских учителей, Рубенс поедет в Италию, где продолжит копировать все, что попадается по пути: колонны дворцов, картины предшественников, путевые впечатления. Первые важные самостоятельные работы он создаст только к 30 годам.
Молодые художники могли увидеть картины гениев предыдущих эпох и творчество современников только в путешествиях и в частных собраниях – ни альбомов по искусству, ни международных выставок, понятное дело, еще не было. И потому поездка в Италию была обычным для юного живописца мероприятием. Но для Рубенса итальянские каникулы затянулись: он практически сразу попадает в один из самых прекрасных итальянских городов, ко двору герцога Винчецо Гонзага, человека с отменным вкусом и обширной личной коллекцией, получает жалованье и занимательную работу, которая, при этом, оставляла огромные возможности для личных путешествий и интересов.
Будучи попечителем коллекции герцога и придворным художником, которому поручались чаще совсем незначительные декоративные работы, Питер Пауль побывал во Флоренции, Милане, Генуе, Вероне, Падуе и, наконец, по поручению своего покровителя посетил Испанию. Приезжая, например, в составе свиты герцога на свадьбу во Флоренцию, он успевал кроме придворных церемоний побывать еще и в доме Микеланджело, изучить городскую архитектуру и капеллу Медичи.
Художник проживет в Италии восемь лет и приедет домой с важнейшими приобретениями. Среди них главное – это итальянские тетради, которые будут наполнены эскизами, заметками, копиями античных произведений и великих итальянцев, зарисовками архитектурных элементов и скульптур. Второе приобретение – способность оставаться верным себе и своим интересам рядом с сильными мира сего, в любой должности и в любом окружении.
Рубенс делает только то, что считает нужным, отовсюду добиваясь особых привилегий. Он стремится к высочайшему мастерству, работает как одержимый, но столь же страстно мечтает о славе и признании. Он ревностно выстраивает безупречную репутацию, но запросто делит авторство картин с многочисленными учениками, если этого требуют деловые задачи. После первого же заказа от эрцгерцогского двора он получает звание придворного живописца, но наотрез отказывается остаться при дворе в Брюсселе и принимает высочайшее предложение при одном условии – он будет жить в Антверпене. Точка.
Рубенса засыплют завидными заказами и деньгами, ежедневно он будет отказывать десяткам молодых живописцев, просящихся в ученики, и принимать самых талантливых и часто вполне состоявшихся художников. Слава фламандца растет с космической скоростью.
В доме Рубенса располагалась настоящая мануфактура по производству картин, здесь постоянно работала целая команда учеников-подмастерьев, и некоторые из них были состоявшимися художниками. Но работать у Рубенса считали честью: Рубенс – знаменитость мировой величины, надежный поставщик заказов и средств к существованию.
Фламандец работал честно, не скрывая отлаженного механизма создания картин: он выстроил дом-дворец, в котором большую часть помещений занимали мастерские, набрасывал эскиз и отдавал в мастерскую помощников, чтоб те прописывали пейзажи, драпировки, животных, небо и фоны. Лица героев Рубенс всегда оставлял за собой и часто проходился кистью по всему полотну, добавляя деталей и важных, живых штрихов. На современных европейских выставках в одном зале иногда оказываются рядом первоначальный авторский эскиз и готовая картина – зрителя поражает точность и динамичная напряженность замысла Рубенса. Точно, как терпкое редкое вино, которое ученики потом разбавили наполовину водой.
Ван Дейк был одним из самых талантливых учеников Рубенса. Учитель уверенно рекомендовал юношу европейским монархам, поручал ему делать копии для гравюр со своих картин, и посылал в Италию и во Францию заключать договоры о собственных авторских правах, но совершенно точно видел в Антонисе опасного соперника.
Ван Дейк, мальчик-вундеркинд, тонко чувствующий людей и мир, самоуверенный, образованный и импульсивный, пришел в прославленную мастерскую Рубенса 18-летним и стал жить в его доме. Очень скоро заказчики Рубенса, вынужденные ждать своих картин по несколько месяцев и платить немалые деньги, начали уверенно перешептываться: «ван Дейк может точно так же».
Рубенс был достаточно умен и прозорлив, чтобы оценить исходящую от ученика угрозу. Одну и ту же историю рассказывают биографы Рубенса и биографы ван Дейка. Однажды мэтр закончил огромное полотно и уехал из дома. Ученики по неосторожности смазали еще свежие краски. Антонис уверенно взялся испорченный фрагмент переписать – и справился отлично. Исследователи со стороны ван Дейка добавляют: «Рубенс даже ничего не заметил», а со стороны его учителя – «вернувшись, Рубенс конечно заметил, что картина исправлена, но не сказал ни слова». В любом случае настал момент, когда жить в одном городе они больше не могли: Рубенс настоятельно рекомендует юноше пожить в Италии и изучить мастеров Возрождения. И ван Дейк наконец-то был свободен.
Мария Медичи была некрасивой настолько, что Рубенсу сочувствовали, когда он взялся за огромный заказ: 24 полотна, посвященных жизни французской королевы-матери для свежеотстроенного Люксембургского дворца. Мария пришла в восторг уже от предварительных эскизов, собрала их в объемную книгу и ценила не меньше законченных холстов. Работа над циклом длилась четыре года, Питер Пауль ездил из Антверпена в Париж, утверждал наброски, возвращался домой, выполнял несколько сюжетов, вез их в Париж и сразу же представлял несколько следующих идей. Ему приходилось выдерживать три адовых круга цензуры: представлять рисунки самой королеве в компании советника по искусству, ее сыну Людовику XIII и, наконец, кардиналу Ришелье.
Этот жесткий контроль был необходим не только потому, что монархи беспокоились о дипломатичности Рубенса: тяжелый подбородок, бесцветные глаза и катастрофическое отсутствие женского обаяния в королеве заботили цензоров только в последнюю очередь. Мария Медичи, интриганка с несладким характером, только что вернулась из изгнания, куда ее отправил собственный сын, Людовик, и не могла похвастать по-настоящему героическими и славными эпизодами своей биографии, на каждом шагу – заговоры, убийства и подлости.