Мане был фланером и красавчиком, изысканным, улыбчивым и аристократичным. Трость и перчатки, светлая кожа и рыжая шевелюра, смелый взгляд и репутация скандального художника. Он любил женщин, но был скрытным и сдержанным в обсуждениях – о его подвигах друзья и будущие биографы могли только догадываться.
Сюзанна преподавала музыку для юного Эдуара и его братьев в доме родителей Мане. У нее родился ребенок, Леон, который сам никогда так и не узнал, был ли он крестником, братом или сыном Эдуара Мане. Скрывал ли всю жизнь художник связь своего отца с юной Сюзанной или не решался объявить Леона собственным сыном, оберегая девушку от сплетен – как бы то ни было, Сюзанна стала его тайной возлюбленной, и лишь 10 лет спустя – женой. Любовницы Мане посмеивались над ее добродушием и полнотой, она никогда не приходила в мастерскую, но именно ей Мане посылал с голубями ежедневные письма из осажденного Парижа: «Сегодня ночью проснулся оттого, что мне послышался твой голос – он звал меня», «Развесил сегодня в спальне твои портреты. Теперь просыпаясь, я каждый день вижу твое прекрасное лицо…»
Сюзанна, конечно, догадывалась, что Мане не просто так писал десятки раз свою любимую модель Викторину Меран, она понимала, что шестилетний страстный платонический роман Эдуара и Берты Моризо доводил его до отчаяния и изнеможения.
Первая встреча Эдуара Мане и Берты Моризо состоялась в Лувре. Художник Фантен-Латур познакомил сестер Моризо, Эдму и Берту, с кумиром молодых живописцев, о котором говорил весь Париж. Берте 27 лет, и она совсем не спешит обзавестись семьей, вызывая нешуточное волнение матери своим свободомыслием. А Мане уже давно женат и воспитывает ребенка.
Увидев Берту в Лувре, Мане сразу же понял, кто станет моделью для его новой картины. Он предлагает Берте позировать.
Моризо не могла отказать лучшему художнику современности – каждый день находиться в его мастерской, видеть еще незаконченные наброски, понять, наконец, в чем секрет его живописи. Она будет приходить сюда с матерью. Мать сидит в стороне, вяжет и наблюдает изредка за Мане. «Он похож на сумасшедшего», – заметит однажды мадам Моризо. И Мане правда слегка не в себе: он отказывается от завидных заказов, чтобы не пропустить встречи, он жадно хватается за кисти, стоит Берте повернуться вполоборота или устало присесть в кресло. У него нет сил не писать ее.
Когда картина «Балкон» появилась в Салоне 1869 года, по залам быстро разнесся шепот «роковая женщина». Образованная и умная, чаще молчаливая и сдержанная, слишком независимая и талантливая Берта знает цену собственной индивидуальности. На ее живопись уже трудно оказать прямое влияние – и Мане просто освобождает ее от сомнений и направляет в поисках. А вот сам без нее обходиться уже не может.
В 1873 году Берте исполнится 32 года – и она поймет: рядом с ней есть человек, за которого она может выйти замуж и остаться при этом верной своему призванию. Эжен Мане, брат Эдуара, с ним легко и весело, он понимает и ценит ее живопись. Он тоже Мане.
Все смелее в семьях Моризо и Мане идут разговоры о свадьбе. И вся романтическая история о страстной, невозможной любви между Эдуаром и Бертой еще могла бы казаться выдумкой, если бы не две красноречивые картины – «Букет фиалок» и последний портрет Берты, написанный в 1874 году.
«Букет фиалок» – это робкое и еще нервное многоточие, которое Мане ставит в этом романе, не веря до конца в его завершение. Картину он отправляет Берте, как обиженный влюбленный возвращает подарки, напоминающие об ушедшем счастье. На ней фиалки с первого портрета Берты и веер – со второго, на листе бумаги надпись: «Мадмуазель Моризо».
Последний портрет Берты Моризо Мане написал в год ее свадьбы с Эженом, на руке Берты кольцо, а вся ее фигура – это отстранение, резкое движение назад, серьезное и настойчивое. Рукой она закрывается и ставит точку в этих долгих и отчаянных отношениях. Сразу после свадьбы Берта напишет сестре: «Я вышла замуж за прекрасного, честного молодого человека. Думаю, он искренне меня любит. Я долго гонялась за иллюзиями, которые не сделали меня счастливой, теперь начинается настоящая жизнь».
Эжен стал прекрасным мужем, он не только позволял Берте заниматься живописью, но и параллельно со своей юридической практикой стал ее помощником и менеджером: носил мольберт, следил за развешиванием картин на выставках, писал длинные и подробные письма о выставке импрессионистов, о критиках и друзьях, когда Берта из-за беременности не могла присутствовать здесь лично. Через четыре года после свадьбы у Берты и Эжена родилась дочь Жюли, которая стала лучшей моделью Моризо и открыла для нее новый смысл живописи: сиюминутное делать вечным.
После 20 лет насмешек и травли 50-летний Эдуар Мане получил долгожданный орден Почетного легиона и возможность показывать свои произведения на французском Салоне без одобрения жюри, «вне конкурса». Но даже эти почести не сделали Мане понятным для современников. Художнику оставалось жить всего год, он страдал от мучительных болей, проходил изнуряющие лечебные процедуры и не мог подолгу работать, портреты и натюрморты все чаще рисовал пастелью, забрасывал начатые работы и не в силах был вернуться к ним по несколько месяцев.
В этом состоянии Мане пишет свою самую загадочную картину – «Бар в «Фоли-Бержер». Пространство, созданное Мане в этой картине – иллюзия, нереальность которой начинаешь осознавать, только когда вглядываешься в нарочитые несоответствия.
Что это? Портрет? Жанровая сцена? Для бытовой сцены здесь слишком много загадок-отражений: зеркало, отражающее толпу, бутылки, отражающиеся в зеркале в неправильном порядке, отражение мужчины, на месте которого, по логике, стоим именно мы, зрители. Держитесь крепче: мы стоим в воздухе! В зеркале это видно.
Привлекательная девушка за барной стойкой – это маркетинговый ход подобных увеселительных заведений. Своим видом она должна остановить проходящего и заставить его купить бокал шампанского, но она смотрит сквозь нас, она отрешена и выключена из происходящего. А вот в отражении она же, но с другими очертаниями фигуры, более плотная и округлая, ведет себя так, как должна бы – наклоняется к мужчине.
В ее образе ищут схожесть с товаром, который продается, так же как и выпивка в баре, а в ее грусти находят реакцию на такое положение. В положении ее рук находят аналогии с древними изображениями Божьей Матери. Но ни одно предположение не подтверждается самим художником и не оказывается очевидным. Он взывает к активности зрительского взгляда, не давая ответов на наши вопросы. Мане 20 лет только тем и занимается, что меняет глаза зрителя, растит в них новое восприятие живописи. И в конце жизни художник создает произведение, которое открывает новый этап в отношениях между творцом и зрителем – совместное создание смыслов.
Клод Моне: вслед за солнцем
Клод Моне просыпался с первыми лучами солнца и засыпал, когда солнце садилось. Он никогда не задергивал в своей спальне окно занавесками, а пасмурная погода могла погрузить его в настоящую депрессию. Увидев за окном тучи, художник часто ложился в постель и отказывался вставать даже к обеду и ужину – в такие дни лучше было его не трогать. Никогда не применявший в мастерской газовых фонарей, Моне до самой смерти не признавал и электрического света, отказывался работать при лампе. Он говорил: «Если солнце спит, что мне еще делать?» И уходил спать, едва темнело.
Сложно сейчас представить, что юный Оскар (именно так называли его в детстве) терпеть не мог пейзажи, пленэры и не понимал, как можно всерьез заниматься рисованием природы.
Клод Моне родился в Париже, но детство провел в Гавре, шумном портовом городе, в котором Сена впадает в море и повсюду солнце и вода. Учиться совсем не хотелось, ограничений и рамок, навязанных колледжем и семьей, Моне не принимал. Юный Оскар неожиданно увлекся сатирическим рисованием – карикатуры 15-летнего художника Моне жители Гавра покупали по 20 франков (для сравнения, 15–20 лет спустя Моне счастлив будет продавать иногда свои живописные работы по 50 франков). От заказов просто не было отбоя – Оскар стал местной знаменитостью.
В витринах единственной в городе художественной лавки были вывешены его карикатуры и пейзажи местного художника Эжена Будена. Это человек, который впервые вытащил Моне на пленэр (после полугода уговоров), который научил его видеть и ценить окружающий мир. Уже живя в Париже, Моне в письмах регулярно отчитывается Будену обо всех своих открытиях и приключениях, чувствуя особую связь со своим учителем.
В Париж 19-летний Клод Моне уехал на собственные деньги, заработанные рисованием карикатур. И лишенный отцовского содержания, считал себя вправе принимать решения самостоятельно: не поступать в Школу изящных искусств, посещать независимую академию Сюиса, почти каждый день заканчивать за спорами об искусстве в «Кабачке мучеников».
Когда Клод впервые появился в мастерской Глейра в Париже, где тогда уже занимались Ренуар и Базиль, он произвел грандиозное впечатление на студентов. Моне брезгливо отказался от предложенного ему табурета, «пригодного только для того, чтобы коров доить», а через несколько дней занял место, где обычно располагался сам Глейр, убеждая учителя, что ему просто необходимо стоять здесь, чтобы рассмотреть структуру кожи натурщика. Манеры, всех они просто сразили. Ученики сразу же прозвали Моне «денди», а немногочисленные ученицы начали оказывать новичку бурные знаки внимания. Одной из таких юных художниц, которая, надо признать, вела себя слишком вызывающе, Моне выпалил: «Вы меня извините, но среди моих любовниц только герцогини… или служанки. От золотой середины меня тошнит. Идеалом была бы служанка герцогини».