Мауриц Эшер. Вавилонская башня, 1928 год
Мауриц Эшер. Рептилии, 1943 год
Мауриц Эшер. Бельведер, 1958 год
Мауриц Эшер. Лужи, 1952 год
Эрте. Платье со спиральным рисунком (Метрополитенмузей, Нью-Йорк), 1925 год
Эрте. Дизайн сценической ширмы (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), 1924 год
Художники Баухауса на крыше нового здания. Слева направо: Джозеф Альберс, Хиннерк Шепер, Георг Мухе, Ласло Мохой-Надь, Герберт Байер, Ждуст Шмидт, Вальтер Гропиус, Марсель Бреер, Василий Кандинский, Пайль Клее, Лионель Фейнингер, Гунта Штольц, Оскар Шлеммер, 1926 год
Марсель Брейер. Кресла Wassily в стиле баухаус, 20–30 гг. XX в.
Петер Келер. «Колыбель», 1922 год
Триадический балет. Театральная постановка БАУХАУС. Костюмы Оскара Шлеммера, 1922 год
Авангард
Описать творчество авангардистов в двух словах невозможно – слишком уж они разные. В первой половине ХХ века мир пережил множество потрясений: революции, войны, неумолимый научно-технический прогресс… Перемены в мире искусства тоже были кардинальными, и далеко не все принимали их с радостью. Но остановить эти трансформации было невозможно: по всему миру художники шли против правил, попирали традиции и ломали устои. Они отказывались от привычных форм и сюжетов, техник и принципов композиции. Они постоянно искали что-то новое – и находили каждый свое.
Джексон Поллок: повелитель брызг и капель
Знаменитым художникам принято прощать многое. Наличие таланта превращает их в некую отдельную касту, которой априори не свойственны человеческие слабости, а если такие и есть, то общественность закрывает на них глаза со снисходительной улыбкой. Однако Джексон Поллок, несмотря на свои творческие способности, был все же самым обыкновенным человеком. Причем далеко не самым приятным.
Мрачный и нелюдимый тип, всю жизнь страдавший от алкоголизма и склонный к депрессиям, он не обладал пресловутым «внутренним стержнем». Поллок, не выпускавший изо рта сигареты, а из рук – бутылки, портил жизнь близким, устраивал скандалы и пьяные дебоши, часто оставался без гроша в кармане. Страшным, но эффектным завершающим штрихом в жизни художника стала автокатастрофа, в которой погиб сам 44-летний Поллок, изрядно принявший на грудь перед тем как сесть за руль, и одна из его пассажирок.
Впервые Джексон Поллок и Ли Краснер встретились на вечеринке в 1936 году. Только вот Поллок вряд ли запомнил эту встречу, потому что был в стельку пьян. В возрасте 24 лет молодой художник был уже состоявшимся алкоголиком. Младший из пяти сыновей Лероя и Стеллы Поллок, Джексон с детства плохо ладил с людьми. Замкнутый и подверженный вспышкам гнева, мальчик дважды вылетал из школы из-за постоянных ссор и драк. Свой отпечаток на характер Джексона наложили и постоянные переезды семьи, колесившей по всей Америке в поисках заработка, и деспотичная мать, на плечи которой легли заботы по воспитанию пятерых мальчишек, и редкие встречи с отцом, пропадавшим на многочисленных заработках. Все это, в конце концов, привело к тому, что к моменту переезда в Нью-Йорк в 1930 году 18-летний Джексон уже довольно часто прикладывался к бутылке.
В 1941 году Поллок и Краснер познакомились уже официально. Трудно сказать, что привлекло молодую независимую женщину, обладавшую несомненно большим опытом в искусстве и багажом знаний, в мрачном алкоголике, игравшем роль развязного ковбоя. Но позже Ли признавалась, что влюбилась в него моментально. Через некоторое время они поселились вместе, и Краснер на долгие годы стала главной поклонницей творчества Поллока, его опекуном и секретарем. Благодаря ей художник познакомился со многими представителями творческой элиты Нью-Йорка, в том числе и со знаменитой галеристкой Пегги Гуггенхайм, впервые представившей картину Поллока публике, заказавшей ему масштабное полотно для своего дома и организовавшей несколько его персональных выставок.
Несмотря на то что критики и публика отзывались о работах Поллока благосклонно, покупать его картины никто не спешил. Он постоянно нуждался в деньгах, а все его нераспроданные картины в конце года по договору становились собственностью Пегги Гуггенхайм.
Своим появлением на свет полотно «Фреска» во многом обязано Говарду Патцелю, секретарю Пегги Гуггенхайм, который посоветовал знаменитой галеристке заказать Поллоку огромное панно для ее особняка. В 1943 году Гуггенхайм заключила с художником контракт, пообещав организовать его персональную выставку в ноябре. Он же, в свою очередь планировал к этому времени закончить работу над «Фреской». Близкий друг Пегги, художник Марсель Дюшан, порекомендовал нарисовать панно не на самой стене, а на холсте, чтобы сделать его мобильным и транспортабельным.
Чтобы натянуть холст нужного размера, Поллоку пришлось разрушить стену между двумя комнатами. Пегги дала ему полную свободу и в сюжете полотна, и в технике, и в материалах. И долгие недели художник просто сидел в студии, уставившись на «огромный, но чертовски захватывающий» чистый холст, не имея ни малейшего понятия о том, что на нем изобразить.
Время поджимало, Гуггенхайм начала давить на Поллока, требуя выполнить заказ. И, наконец, «Фреска» заняла свое место в доме галеристки. По словам художника, его вдохновило внезапное видение: «Это было бегство всех животных Американского Запада: коров и лошадей, антилоп и быков».
Существует легенда, согласно которой Поллок написал это полотно всего лишь за одну ночь. Однако недавний анализ картины показал, что она создавалась не одну неделю, поскольку некоторые слои краски были уже высохшими, когда наносились новые (а в случае с масляными красками этот процесс занимает довольно много времени).
Марсель Дюшан рассказывал, что готовое полотно, доставленное Поллоком в особняк Гуггенхайм, оказалось слишком большим, и его пришлось подрезать, чтобы оно поместилось на стену. Однако многочисленные исследования и экспертизы, которым подвергалась «Фреска» на протяжении своего существования, не нашли этому никакого подтверждения.
В 1945 году Джексон и Ли поженились и решили уехать из Нью-Йорка. Они переселились в небольшой дом на Лонг-Айленде. Художник оборудовал себе студию в сарае, где и трудился до самой своей смерти. Студия Краснер располагалась в одной из комнат в самом доме, но после гибели Поллока она перенесла ее в тот же сарай.
После переезда из Нью-Йорка Джексон почти перестал пить, жизнь вдали от постоянных вечеринок и друзей-собутыльников пошла художнику на пользу. Вплоть до того, что в течение двух лет Поллок вообще не прикладывался к бутылке. В эти же годы он начал больше писать, постоянно оттачивая и совершенствуя свою технику. Он не делал набросков, не устанавливал холсты на мольберте, а позже отказался даже от кистей, пользуясь при создании картин лишь подручными средствами. Поллок предпочитал прибивать холст к стене или расстилать его на полу: «Когда холст на полу, я чувствую больше свободы. Я чувствую себя ближе, становясь частью картины, я могу ходить вокруг нее, работать со всех четырех сторон и буквально находиться внутри картины».
Журналисты и художественные обозреватели до сих пор частенько грешат против истины, пытаясь представить Поллока как можно более уникальным художником и утверждая, что он изобрел «капельную» технику практически случайно. На самом же деле этот способ рисования стал плодом долгих экспериментов. Художник стал работать, расстилая холсты исключительно на полу, он разбавлял краску, чтобы она могла свободно струиться на холст, в зависимости от консистенции впитываясь в него или застывая на поверхности объемными брызгами. По словам очевидцев, Поллок передвигался вокруг холста, словно в танце, наливая краску прямо из банки и разбрызгивая ее, задействуя при этом не только руки, но и все свое тело.
В отличие от многих людей искусства Поллок не нуждался в допинге, чтобы рисовать. Алкоголь становился для него лишь препятствием в работе. Возможно, именно поэтому два года полной трезвости стали для Джексона самыми продуктивными. В это время были написаны знаменитые полотна «Номер 5» (1948), «Осенний ритм» (1950), «Лавандовый туман» (1950) и «Номер 1» (1950).
Изобретенная Поллоком техника стала настоящей сенсацией. К 1952 году его картины наконец начали хорошо продаваться, во многом благодаря грамотному подходу агента Сидни Джениса. И в это же время Джексон вернулся к выпивке и к своему привычному образу. С каждым годом Поллок писал все меньше, но все же успел создать несколько потрясающих полотен.
Несмотря на все усилия Ли Краснер, Джексона все глубже затягивало в воронку депрессии, щедро удобряемой спиртным. Их брак стал рассыпаться на части, и последней попыткой Поллока то ли окончательно разрушить свою жизнь, то ли как-то ее исправить стал роман с молодой художницей Рут Клигман. Как бы там ни было, ничем хорошим эти отношения не закончились. Краснер ушла от Поллока и отправилась путешествовать по Европе. А художник стал изводить новую возлюбленную, которая с трудом терпела его пьяные выходки. 11 августа 1956 года Джексон взял в руки бутылку в последний раз. Машина, в которой кроме него находились Рут и ее подруга Эдит, на высокой скорости влетела в дерево и перевернулась. Клигман спасло только то, что ее выбросило из авто.
Все, кто был близко знаком с Джексоном Поллоком, сходились в одном: всю жизнь художник боролся с собственными демонами. Возможно, они все же одержали верх. А может быть, смертельная автокатастрофа стала единственной возможностью Поллока их победить.
Слова Джексона о том, что без Ли он бы погиб, оказались пророческими. Ей лишь ненадолг