В последние годы Кало становилось все тяжелее рисовать. Она вернулась к тому, с чего начинала – писала натюрморты, лежа в постели. Последней работой Фриды считается картина «Viva la vida! Арбузы» (1954), однако, судя по четким линиям и уверенным мазкам, она была написана задолго до этого. Финальным штрихом стала надпись кроваво-красной краской, словно вырезанная на спелой мякоти арбуза. Viva la vida! – «Да здравствует жизнь!» Что же еще, как не этот дерзкий вызов, могла написать Фрида Кало, уже заглядывая в глаза смерти?
В 1948 году Диего завел очередной роман, который обернулся публичным скандалом. У актрисы Марии Феликс была слабость к уродливым мужчинам, и она пожелала во что бы то ни стало заполучить в мужья Риверу. Когда Диего попросил Фриду о разводе, она сначала восприняла это как шутку, но потом поняла, что он настроен серьезно, и пришла в ярость. Кало рассказала о «противозаконной» связи Риверы журналистам, и на следующий день эта история попала на главные страницы газет. Мексиканские католики безоговорочно приняли сторону обманутой жены, и Мария быстро завершила отношения с Диего.
Почти весь 1950 год Фрида провела на больничной койке: она перенесла семь новых операций. Диего чаще всего ночевал в соседней палате. Следующие годы Кало почти все время будет прикована к постели, однако не бросит рисовать.
Ночь перед смертью художницы Диего провел у ее постели. Кало подарила мужу кольцо, которое купила для него на годовщину их свадьбы. Диего удивился: до этой даты оставалось еще 17 дней. Фрида ответила: «Я чувствую, что очень скоро тебя покину». Когда следующим утром она умерла, Ривера долго отказывался в это верить, врачам с трудом удалось его убедить. Весь следующий день в «голубой дом» сплошным потоком шли люди, чтобы попрощаться с Фридой. На похороны пришли более 500 человек.
Диего Ривера скончался спустя три года от остановки сердца. Он просил, чтобы после смерти его кремировали и поместили прах в «голубом доме» рядом с прахом Фриды. Однако две его дочери и последняя жена отказались выполнить просьбу художника.
Боль, с которой Фрида Кало вынуждена была делить собственное тело всю жизнь, кажется, отображена в абсолютной степени на картине «Сломанная колонна». В 1944 году здоровье художницы сильно пошатнулось. Из-за поврежденного позвоночника ей пришлось в течение пяти месяцев носить стальной корсет. Это стало настоящей пыткой, Фрида была лишена возможности нормально передвигаться, работать и даже дышать. Но и в этом состоянии она находила в себе силы писать.
«Сломанная колонна» разительно контрастирует с большинством автопортретов Кало. На ней нет ни цветов в высокой прическе, ни буйства растительности на заднем плане, ни обожаемых художницей обезьянок и попугаев. Только стоящая посреди голой пустыни под грозовым небом, почти обнаженная, уязвимая и беззащитная фигура – олицетворение одиночества и боли, груз которых стал невыносимым для одного хрупкого человека. Темные бреши в земле повторяют линию разлома в теле Фриды, в котором видна рассыпающаяся ионическая колонна. Всю эту непрочную конструкцию удерживает вместе лишь корсет, который кажется сплетенным из невесомых бинтов, а не собранным из удушающих металлических ободов.
Сложно поверить, но даже к этой глубоко трагической картине Фрида отнеслась с присущим ей юмором. Художница спрятала в ней тайное послание, дарящее надежду: в каждом ее зрачке изображен крошечный белый голубь – символ мира.
Эдвард Мунк: художник, нарисовавший страх
Норвежский художник Эдвард Мунк – человек севера: со сложным противоречивым характером, со слабым здоровьем и повышенной чувствительностью к переменам природы и погоды. Только здесь, на севере, мог зародиться и экспрессионизм – страстный, нервный, глубокий, оппонирующий легкому южному импрессионизму.
Мунк ненавидел писать пальцы, женскую грудь, уши и ногти, не любил цветов у себя в комнате, не переносил процесса их увядания, в простых поступках друзей видел происки врагов… Больной, подозрительный, раздражительный, но при этом невероятный рассказчик с острым чувством юмора, завсегдатай собраний творческой элиты Осло, Берлина и Парижа.
Эдвард Мунк был очень привлекательным мужчиной, но на автопортретах всегда безжалостно прибавлял себе несколько лет и морщин, смотрел с полотен жестко и всегда без улыбки.
Барышни безвозвратно теряли голову от его импозантной викинговской внешности в сочетании с загадочной скромностью, но сам Мунк сбегал от женщин, которые и так совсем ненадолго появлялись в его жизни. Иногда буквально – сбегал. Например, молча вставал и просто пересаживался на другой поезд посреди медового путешествия.
Критики не щадили Мунка: издевательства над его художественными приемами и отдельными картинами были ядовитыми и изощренными. Но при этом его можно назвать настоящим счастливчиком – он продал первые картины в 18 лет и стал первым норвежским художником, чья персональная выставка прошла в Осло. Мунку было тогда всего 26!
Он был внутренне связан с морем, как истинный норвежец, считал, что море должно быть видно из любой точки города, но когда поселился наконец в собственной усадьбе Экелю, обнес открытую мастерскую четырехметровым забором.
Странности характера и поведения художника – это проявления внутренней свободы, искреннего и не связанного канонами творчества. «Нужно прекратить писать вяжущих женщин и читающих мужчин. Я буду писать людей дышащих, чувствующих, любящих и страдающих. Люди должны проникаться святостью этого и снимать перед картинами шляпы, как в церкви», – мечтал Мунк. Так и есть, снимают шляпы.
В центре Осло, в доме на улице Пилестредет, где прошло детство Мунка, во всю кирпичную стену – одна из самых замечательных репродукций «Крика». Черной краской по необработанному кирпичу. Все очень верно и уместно: источник мунковского беспокойного, нервного мироощущения именно здесь, в детстве.
Когда-то дома было весело, отец рассказывал чудесные истории, мама была жива. Эдварду было пять лет, когда она умерла и когда папа перестал выдумывать сказки и начал читать Библию. Через девять лет умерла и 15-летняя сестра София. Болезнь и страх – два самых сильных и прочных ощущения детства, да и всей последующей жизни.
С 1879 года Эдвард дисциплинированно учится на инженера, но ему понадобится всего год, чтобы понять: он хочет быть художником. Одна из самых главных женщин в жизни будущего художника – тетя Карен. Это она дает ему первые уроки рисования и уговаривает недовольного отца, военного врача Кристиана Мунка, дать молодому человеку шанс исполнить мечту.
В 1881 году Эдвард учится в Королевской школе рисунка, продает первые картины, снимает студию вместе с друзьями прямо в центре Осло, а через несколько лет получает государственную стипендию и продолжает обучение во Франции. Стипендии будут сыпаться одна за другой, давая возможность молодому художнику жить попеременно в Ницце, Норвегии, Берлине, Париже и создавать самые первые скандальные и гениальные полотна.
Каждая из этих картин вызывает излияния яда и негодования со стороны критики: «…это не руки, а рыба в креветочном соусе», «…доколе пьяным проституткам Мунка дозволено будет отсыпаться в Национальной галерее» и в том же духе.
Со скандалом открылась и быстро закрылась и первая персональная выставка Эдварда Мунка в Берлине в 1892 году. Но с каждым новым скандалом к художнику приходит признание и уважение коллег, друзей-литераторов, известных и богатых ценителей искусства.
В 1891 году в Берлине Мунк начинает работу над самым главным, сложным и неоднозначным, произведением – «Фризом жизни», работа над которым продлится 30 лет. В эту симфонию жизни, смерти, страха, любви и наслаждения войдут все его самые знаменитые картины: «Крик», «Мадонна», «Пепел» и еще десятки. И впервые в задуманной художником последовательности они появятся в галерее Берлинского сецессиона в 1903 году.
Мунк с удовольствием вливается в богемные собрания литераторов и художников, приводит в литературный кружок «У черного поросенка» рыжеволосую красавицу Дагни Юэль, которая надолго станет его музой и натурщицей для самых чувственных картин, а потом – женой его друга Пшебышевского. Он увязает в своем самом мучительном, сладком и долгом романе с красоткой Туллой Ларсен, который закончился попыткой Туллы покончить с собой и простреленным пальцем Мунка.
С рождения болезненный и впечатлительный, страдающий от одиночества и мании преследования, художник не выдерживает испытания алкоголем и людьми и в 1908 году ложится в больницу с нервным срывом.
Первый вариант «Крика» Эдвард Мунк написал в 1893 году. Есть, должно быть, какое-то глубокое психологическое объяснение тому, что самые важные свои картины Мунк повторял по несколько раз в течение всей жизни. Писал и писал заново одни и те же сюжеты. Но в истории с «Криком» самым важным смыслом четырех копий можно смело считать смысл экономический и авантюрно-криминальный. Та навязчивость, с которой художник повторял один и тот же сюжет в разных техниках и в разные периоды своей жизни, дала возможность обзавестись знаменитым полотном не только двум главным музеям Осло, но и частному коллекционеру – за рекордные на тот момент деньги. 2 мая 2012 года за 119 млн 922 тыс. 500 долларов счастливым обладателем пастельной авторской копии «Крика», созданной в 1895 году, стал американский бизнесмен Леон Дэвид.
По одной копии «Крика», выполненной на картоне в смешанной технике с использованием масла и темперы, находятся в экспозиции Национальной галереи Осло и в Музее Мунка. В Музее Мунка есть