Но все решил один немаловажный фактор: Гала имела безупречное чутье, позволившее определить в этом странном типе потенциал, который мог бы осуществить все ее амбиции: «Я сразу поняла, что он – гений», – вспоминала она.
Начало совместной жизни было настоящим испытанием для пары. Дали еще не был высокооплачиваемым художником, своих доходов у Галы не было. Ко всему прочему прибавился скандал с одной из картин, где Дали оставил надпись о том, что «иногда он с наслаждением плюет на портрет своей матери», после чего его отец на полтора десятка лет разорвал все контакты с сыном и лишил его содержания.
Гнев родителя зашел настолько далеко, что тот объявил об отречении от своего сына во всеуслышание и призвал всех жителей Кадакеса и Фигераса также бойкотировать Дали. Многие действительно последовали призыву уважаемого в округе нотариуса и отказывали Сальвадору в крове и аренде жилья. Нашлась лишь одна вдова рыбака, которая знала его с самого детства и всегда верила в его талант. Она за бесценок продала паре лачугу на отшибе недалеко от Кадакеса, в Порт-Льигате, где хранились рыболовные снасти. Там Сальвадор и Гала обустроили свой рай в шалаше.
Комната площадью 16 квадратных метров была одновременно гостиной, спальней и студией. Обедом им иногда служил один фрукт на двоих. Чтобы продать несколько картин и выручить немного денег на ремонт ветхого жилища, они отправляются в Париж, где Элюар предоставляет им одну из своих квартир. Дали продолжает писать, а Гала с утра до вечера обивает пороги всех столичных галерей с папкой рисунков, предлагая приобрести его работы. Возвращаясь домой, она ведет домашнее хозяйство, полностью взяв на себя все заботы.
Главным успехом того времени стал договор о персональной выставке, которая состоялась в июне 1931 года в галерее Пьера Коля. 24 работы, представленные публике, наконец принесли Дали первый успех у критиков и покупателей. Ключевым экспонатом мероприятия стала картина «Постоянство памяти». Художник отдает дань возлюбленной, сделавшей все возможное для этого успеха: теперь он подписывает холсты именем Гала-Дали.
«Лицо войны» – одна из редких работ Дали, которая не имеет нескольких трактовок или разночтений. Учитывая обстановку, в которой она создавалась, вряд ли картина могла получиться иной.
Вторая мировая война настигла художника в Париже, где он жил и творил вместе с женой Галой. В 1940 году, после капитуляции Франции, супруги поспешно отправляются за океан, в США. По легенде, уже в процессе путешествия он принимается писать картину, которая выразит ужас и абсурд происходящего в Европе.
Символы, которые Дали использует для этого, прозрачны и просты: извивающиеся змеи и черепа множатся в геометрической прогрессии в пустых глазницах и беззвучно развернутом, искаженном страданием рту. Лицо войны, безжизненное и безобразное, покоится на песке бескрайней пустыни, где есть только острые скалы.
В правом углу художник оставил отпечаток своей руки – как признак сопричастности и неравнодушия к происходящему. Он практически лишил полотно цвета: вся работа выполнена в разных оттенках коричневого, словно выгоревшая старинная фотография. Лишь вдалеке, в просветах затянутого ржавой мглой неба, виднеется бледный оттенок голубого, словно слабая надежда на мир.
Не было бы счастья, да несчастье помогло – за время, проведенное на чужбине, Дали разворачивает бурную деятельность и совершает прорыв в своей карьере. Пробует свои силы в качестве ювелира, иллюстратора и даже писателя, издав автобиографию «Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим». Заводит дружбу с рок-звездами и режиссерами, разрабатывает декорации к киноленте Альфреда Хичкока и задумывает совместный мультфильм с Уолтом Диснеем. Но, несмотря на востребованность в США, его неумолимо тянет домой.
Спустя восемь лет изгнания в добровольной ссылке Дали с женой возвращается на родину. И хотя война осталась позади, воспоминания о ней еще бередят душу художника. Им посвящена картина «Слоны» (1948), а испытание атомного оружия массового уничтожения в середине 1940-х годов породило в нем новые переживания, которые нашли отражение в целой серии работ: «Расщепление атома», «Атомная Леда», «Атомная меланхолия». Но, пожалуй, ни одна из них не приближается по силе экспрессии к «Лицу войны».
В США во время одной из своих эпохальных выходок Дали едва серьезно не пострадал. Он должен был читать лекцию о бессознательном в галерее «Нью-Бёрлингтон», куда он явился в скафандре, украшенном логотипом компании «Мерседес-Бенц». Костюм дополняли пара борзых на поводке в одной руке и бильярдный кий в другой. Но никто не подумал о том, что без специальной системы подачи кислорода художник просто начнет задыхаться, и когда это все-таки начало происходить, оказалось не так-то просто высвободить его голову из шлема. Его пришлось сбивать с головы буквально при помощи молотка, звук которого еще долго отдавался в ушах Дали. Но публика не подозревала о внештатной ситуации – напротив, зрители решили, что происходит продуманный сюрреалистический перформанс, и аплодировали процессу освобождения лектора из западни.
Шок-рокер Элис Купер вспоминал: «В Нью-Йорке Дали всегда был самым желанным гостем. В одной комнате могли находиться Фрэнк Заппа, Джон Леннон, Игги Поп, Элис Купер, Энди Уорхол, Жаклин Кеннеди, но когда входил Сальвадор Дали, раздавался шепот: «О-о-о, это Сальвадор Дали». Перед ним благоговели, потому что он был на виду с 1920-х годов и оставался более сумасшедшим, чем кто бы то ни был».
В 1945 году Альфред Хичкок обратился к Сальвадору Дали с предложением о сотрудничестве. Он хотел, чтобы художник принял участие в создании сюрреалистического эпизода для фильма «Зачарованный» («Завороженный») с Ингрид Бергман и Грегори Пеком в главных ролях. В сцене, изображающей кошмарный сон страдающего амнезией героя Пека, его возлюбленная-психиатр пытается разобраться, какова его роль в загадочном убийстве. И Хичкок решил, что для достоверного кошмара ему необходим Дали.
В то время в Голливуде сны чаще всего изображались неясными и размытыми. Режиссера такой подход категорически не устраивал. Спустя много лет Хичкок в одном из интервью рассказал о работе над фильмом: «Я хотел изобразить сон с большой визуальной четкостью и ясностью – резче, чем сам фильм. Я пригласил Дали из-за архитектурной четкости его работ. Де Кирико обладал теми же качествами, знаете, длинные тени, бесконечность расстояний, сближение линий и перспективы. Но у Дали были некоторые странные идеи. Он хотел статую, распадающуюся на части, как скорлупа, и ползающих по ней муравьев. А внутри должна была находиться Ингрид Бергман, покрытая муравьями! Это было просто невозможно».
Хичкок забраковал и другие безумные идеи художника. Например, сцену с бальным залом, где над головами танцующих были подвешены 15 роялей. Другие кадры были вырезаны из эпизода сна уже при монтаже. В итоге отснятый 20-минутный материал превратился во всего лишь три минуты экранного времени.
После выхода на экраны «Зачарованный» получил множество восторженных отзывов. Однако сейчас этот фильм редко упоминается в числе лучших работ Хичкока. Что же касается Дали, он об этой работе практически не говорил, что для него было совсем нетипично. Вероятно, причиной этому послужило разочарование. Лишь однажды художник обронил, что самые лучшие сцены из эпизода сна были вырезаны.
К концу 1960-х отношения Дали с Галой перестали быть безоблачными. У каждого из них появилась своя личная жизнь: у нее – вереница молодых любовников, на которых художник закрывал глаза, у него – большая платоническая любовь в лице модели Аманды Лир. В конце концов Гала настояла на покупке отдельного жилища, и Сальвадор по своему эксцентричному обыкновению приобрел для нее целый замок, посещать который ему разрешалось только по предварительному письменному уведомлению.
В середине 1970-х Дали практически перестает писать. Несмотря на это, его картины продаются с аукционов за рекордные суммы, благодаря чему он становится одним из самых высокооплачиваемых при жизни художников. А в 1982 году он получает от короля Хуана Карлоса титул маркиза.
В этом же году в весьма почтенном возрасте (под девяносто лет – точная цифра тщательно скрывалась) умирает Гала. Составляя год спустя введение к каталогу ретроспективной выставки, Дали называет его «Божественная Гала» и по-прежнему превозносит усопшую супругу: «Любовь к ней пламенела во мне еще до рождения. В миг высочайшего напряжения этой любви произошла мутация, породившая своеобразие. Благодаря ей возник мой знаменитый параноико-критический метод, и критический разум стал с максимальной точностью отслеживать бредовые видения».
Дали тоже немолод, и его одолевают болезни. Он перебирается жить в замок Галы и там стремительно угасает от тоски по возлюбленной. Бед художнику добавляет пожар, в котором он получает ожоги пятой части тела, но даже это он смог пережить.
Возраст и болезни берут свое: Дали становится подозрительным и нелюдимым. Последние годы он проводит в затворничестве в Башне Галатеи в Фигерасе, рядом с учрежденным им самим Театром-музеем имени себя любимого. Там он пишет несколько последних работ, но седой, растрепанный, с трудом передвигающийся старик уже мало напоминает того самоуверенного эксцентрика, каким помнила его публика. В 1989 году на 85-м году жизни сердце художника остановилось.
Проститься с Дали за два дня пришло около двадцати тысяч поклонников. Он завещал похоронить себя под стеклянным куполом в одном из залов своего музея, чтобы по его могиле могли свободно прогуливаться посетители. А свое немалое состояние, размером почти 10 миллионов долларов, художник оставил своей любимой – Испании.