останусь личностью с чувством самоуважения. Правда, мандюлей мне прилетит и в этом случае. Возможно, даже больше. Но зато есть шанс отстоять нас с Соколовым. На будущее, так сказать. Чтоб больше никому не было повадно. Вот и выходит, мандюля и в том, и в другом случае, а такие они разные.
Да, с новым телом мне очевидно не повезло. Соколов, что уж скрывать, совсем неподходящий партнер для решения подобных вопросов. Внешне он напоминает того самого «глупого пи́нгвина» из незабвенной песни о Буревестнике. Пухлый, рыхлый, совершенно неприспособленный к тому, чтоб отстаивать свою правоту чисто физически, в драке, по-мужски. Но на самом деле, сейчас это не Соколов возмущен поведением сержанта. И бесится сейчас тоже не Соколов. Это происходит со мной. Не хочу потакать дурости какого-то Злыднева, который решил, будто он обладает властью, а потому может и имеет право меня нагнуть. Вот уж нет. Я знаю, что одет по уставу, что с ремнем у меня все в порядке. Было бы мой косяк, ок. Хорошо. Виноват, исправлюсь. Но в данную минуту сержант Злыднев просто самоутверждается за мой счет. Пытается доказать, что он очень крут и важен.
— Ладно… Я с тобой после отбоя потолкую… — Он вдруг перестал лупить меня в плечо и отошел в сторону. Что-то задумал, однозначно.
Честно сказать, появилось странное равнодушие в этот момент. Убить не убьют, а от мандюлей никто не умирал. Вполне очевидно, сержант будет самоутверждаться и далее. Значит, надо этот процесс прекратить.
— Становись. Равняйсь. Смирно. В столовую шагом марш.
Все было как обычно, простой вечерний ужин. За исключением того, что меня сержант Злыднев теперь постоянно цеплял. То мимо пройдет, пока стояли в очереди, задев плечом. То кружит рядом и демонстративно рассуждает, мол, за невыполнение команды, солдат будет наказан строгим образом.
Я прекрасно понимал, ему неприятно, что какой-то пухлый лох не поддался прессингу. Это задело сержантское эго Злыднева. А значит, надо ждать ответного хода. И предполагаю, ход этот будет до тошноты предсказуемым.
После ужина мы вернулись в расположение. Все было согласно распорядку дня. Ленинская комната, умыться, вечерняя поверка, приближающийся сон. Я в голове прокручивал мысль, ждать что-то реально серьёзное или сержант Злыднев остановится на угрозах.
После команды «отбой», прошло буквально полчаса. Я уже задремал. Внезапно, ко мне подошел дневальный и потряс за плечо.
— Соколов, Соколов… подъем. Тебя сержанты в туалет вызывают, срочно иди.
Ну, собственно говоря, вот и оно. Не пойти не мог. Вызвали, нужно топать. В части нигде не спрячешься, не считая того, что это вообще было бы крайней степенью идиотизма. Бегать от него вечно я тоже не смогу. Встал с кровати и решительно двинулся к туалету. Как говорится, перед смертью не надышишься.
Зашел и сразу увидел трех сержантов. Один из них, естественно, — Злыднев собственной персоной. Сцена, представшая моим глазам, смотрелась именно так, как в фильмах показывают. Стоят с сигаретами, курят и лупятся на меня. Со значением. Ухмыляются.
— Ну что? Говорят, ты нарушаешь форму одежды. Стал самым умным. Все знаешь и все понимаешь уже в армии. Старшим за жизнь тут что-то объясняешь.
Я стоял молча. Ждал продолжения. Точно меня не для разговоров позвали. Это, так сказать, присказка. Скоро начнется сказка. Продолжение, конечно, не заставило себя долго ждать. Один из сержантов зашёл со спины и резко схватит меня сзади, скрутив мои же руки. Злыднев сделал шаг вперед, а потом ударил в солнечное сплетение. Тоже, естественно, в мое. Как пробил только, не понимаю. У Соколова со всех сторон подушка безопасности в виде слоя жира.
Дыхание моментально перехватило.
Удовольствие то ещё. Пытаться вдохнуть воздуха в ночном туалете.
Ну, после конкретных действий со стороны оппонента, отмалчиваться больше возможности не было. Да и меня, если честно, немного понесло. Не привык я, чтоб всякая шваль своими грязными, немытыми ручонками трогала.
— А у вас, я смотрю, принято кучками собираться, на молодых срывать свое недовольство. В чем проблема, товарищ сержант? Компенсируете малые размеры большими амбициями? Так это зря. От этого ничего не вырастет. Больше не станет.
В словах сильно не борщил. Еще по прежней работе, в своей нормальной жизни, общаясь с людьми разного толка, в том числе, достаточно серьёзными, знал, что «за язык» и спросить смогут. Одно дело, когда я прав и косяка со своей стороны не допустил. Совсем другое, если сам сказал лишнего. Потому понимал, что и как говорил.
— А ты че, опять решил своим умом блеснуть? — Спросил Злыднев после минутного молчания, в процессе которого он явно пытался вообще понять, о чем идет речь. Сержант подозревал, в моих словах все равно есть издевка, но в силу природной тупости не мог понять, какая именно. Фразы «малые размеры» и «большие амбиции» ни на что его ожидаемо не натолкнули.
— Есть такая поговорка, товарищ сержант, не нужно метать бисер перед свиньями. Не хочу блистать умом, перед теми, кто не в состоянии это оценить.
Товарищ, который по-прежнему держал мои руки завернутыми за спину, спросил у Злыднева.
— Я чет не понял… А че это он про свиней? Это кто свиньи?
— Это образное выражение. Черт…Даже не знаю, как вам объяснить. — Я сделал умное лицо, будто реально размышляю.
Они один хрен не могли сообразить, о чем идет разговор. Только переглядывались между собой. Смотреться совсем придурками сержантам явно не хотелось, поэтому уточняющих вопросов не последовало, но при этом отсутствовало понимание, заслуживают ли наказания мои слова. Меня это развеселило до такой степени, что я тихо засмеялся. Просто от того, насколько тупыми были три этих парня.
— А че он ржет? — Сержант, стоявший передо мной рядом со Злыдневым, толкнул его в бок.
Ситуация немного выходила из-под их контроля. Я очевидно не испугался. Пощады не просил. В то же время не истерил, не кричал, не обзывал плохими словами. В общем, вел себя не совсем так, как они изначально ожидали. А теперь еще хихикал, как стопроцентный дурачок.
Сержант, который держал мои руки, даже немного отстранился. Наверное, боялся, что я заражу его своим безумием. А нормальный человек в компании трех сержантов, желающих научить уму-разуму, веселиться точно не будет.
— Не зря говорили, Соколов, что ты больной на голову. Такие вещи на пересыльном отмачивал… — Сказал Злыднев, а потом снова шагнул ко мне. Видимо, он все же решил повторить свой фокус с пропавшим из моей груди воздухом.
Однако, в этот момент дверь в туалет открылась и на пороге нарисовался пацан из новобранцев. Я видел его впервые, а такого, по идее, быть не могло. Мы неделю тремся тут. Поименно, может, не всех знаю, но чисто зрительно, уж запомнил бы. Скорее всего, причина в неприметности его лица. Парень был какой-то весь…никакой. Мелкий, щуплый, серый, полустертый. Будто рисунок карандашом нарисовали, а раскрасить забыли. Пройдёшь мимо, хрен заметишь. Ну, вот я и не замечал. Просто никто левый никак не мог объявится в военной части, ночью, в толчке. Значит, он из «наших».
— Ой… — Сказал новый участник встречи. Но при этом остался стоять на месте. Хотя в глазах его, таких же серых и блеклых, как он сам, появился испуг.
— Тебе что надо? — Обернулся к нему Злыднев.
— Я в туалет … хотел… — Проблеял пацан.
— Ну, хоти. Кто мешает? Звездуй отсюда и хоти. — Засмеялся сержант, стоявший за моей спиной. Отпускать меня он все равно не собирался, не смотря на обозначившегося свидетеля сержантского беспредела..
— Фамилия? — Гаркнул я. Чем сильно удивил всех присутствующих. Если честно, сам охренел. Не от своей безбашенной смелости. От того, что знал этого новобранца. Не Соколов знал, а именно я. Сто процентов. Вот только должен быть он значительно постарше. Лет так на сорок. Но то, что мы знакомы — несомненно. Я уже видел эти серые глаза, слышал эту «блеющую» манеру произносить слова.
— Ты че? Совсем краев не видишь? — Злыднев теперь смотрел снова на меня. Ситуация не просто вышла из-под его контроля, она стала абсурдной. По идее я должен уже кровушкой умыться, образно говоря, а в реальности стою и командую.
Но мне вдруг стало капец, как важно узнать, что это вообще за пацан. Ему сейчас восемнадцать. Через сорок три года будет шестьдесят один. Вот в той, прошлой жизни мы с ним и встречались. Я прям, как наяву, увидел его лицо состарившимся.
— Исаев…Олег… — Пацан испугался еще больше. Он понял, что меня тут либо бьют, либо собираются бить, но почему именно я задаю ему вопросы, вообще понять не мог.
— Во дает… — Сержант, стоявший рядом со Злыдневым, сказал это с восхищением. Правда, не знаю, кто спровоцировал столь яркие эмоции. Исаев своей глупостью, потому что любой умный человек уже стартанул бы отсюда подальше, или я своей наглостью.
— Свалил бегом, пока при памяти. — Злыднев начал закипать. Он планировал стать гвоздём программы, а тут у него отобрали золотую пальмовую ветвь.
Исаев попятился назад, прямо, как стоял, спиной, потом осторожно закрыл дверь с той стороны.
Мы с сержантами молча смотрели ему вслед. Не знаю, кто как, а я, например, пытался сообразить, откуда мне знаком этот тип. А потом мелькнула ещё более удивительная мысль. Не может ведь это быть случайностью. Или совпадением. Слишком уж фантастически выглядит. Нет, оно все ни хрена не нормально и с точки зрения законов логики сложно объяснимо. Люди во времени не путешествуют. Но явление человека, которого я точно встречал в своей обычной жизни, это уж слишком. Соответственно, может в этом и есть смысл?
— Соколов… — Начал Злыднев.
— Да погоди ты! — Я рыкнул на сержанта, усиленно пытаясь сообразить, что это, блинский блин, за Исаев. Но ни черта у меня не получалось. Либо мы с ним встречались мельком, но тогда как бы я его запомнил. Либо…Либо я был пьяный, например. Как вариант. Подсознание пацана узнало, но вот в памяти — девственно чисто.
— Да ты охренел вообще… — Сержант Злыднев схватил меня за грудки. Учитывая, что руки мои по-прежнему были скручены сзади, ясное дело, сопротивляться я не мог.