.
Таблица 3.
Полуторные пищали 1553–1569 гг.
В таблице, к сожалению, не отражены данные об отливке орудий в 1570-1580-е гг., хотя в разрядах есть указания на их производство в это время, например: «государь царь и великий князь… в прибавку велел во Влех привестъ пищаль полуторную новово литья (выделено мной. – А.Л.)»[342].
Приведенная таблица показывает, что опыт отливки однотипных орудий передавался от учителя к ученику. Сравнив между собой по документам все характеристики полуторных орудий, можно убедиться, что на Пушечном дворе 6-фунтовые пищали были сделаны по одному образцу. Тем самым подтверждается мнение А.Н. Кирпичникова о том, что 6-фунтовые орудия XVI и XVII вв. «почти одинаковы, причем экземпляры XVI в. почти не отличаются от образцов XVII в.»[343].
Необходимо учесть также, что в XVI–XVII вв. эталоны определения калибров – кружала – были далеки от совершенства, кроме того, в некоторых случаях во время отливки сердечники одних и тех же образцов могли несущественно отличаться друг от друга на 0,5–1 см по диаметру, вследствие чего и калибр орудий мог отличаться от эталона («шестифунтового образца») на 1 фунт[344]. Таким образом, в силу ряда причин, «эталонные» калибр (6 фунтов) и длина (15 пядей) полуторных пищалей в некоторых образцах не всегда соблюдались.
На основании вышеизложенного можно сделать вывод о том, что в 1560-х гг. XVI в. была заложена основа для однотипного производства «полуторных» шестифунтовых пищалей. Надо сказать, что перед нами один из первых примеров рационального использования серийного производства артиллерии.
В середине XVI в., вместе с «вольконейками», «семипядными» и «девятипядными» орудиями, «полуторные пищали» составляли основу «лехкой» артиллерии. Они применялись для отражения набегов на «татарском рубеже», для защиты городских стен, а также в тех походах под крепости неприятеля, где участвовала пехота.
Единичные описания «нестандартных» орудий, отлитых на Пушечном дворе, иногда встречаются в документах. Так, например, в Верхососенске в 1676/77 г. упоминается «пищаль мерою в длину полу-третья аршина з двема вершки (0,57 м. – А.Л.) весу в ней восмь пуд 20 гривенок, на ней вылито имя Богдан, к ней сто ядер свинцовых весом по гривенке без четверти ядро»[345]. Эта небольшая пищаль калибром в ¾ гривенки (свинцовое ядро!) была сделана, как следует из описания, мастером Богданом.
В Ливнах в 1676/77 г. среди артиллерии перечислена «пищаль московского литья по мере четырех аршин пять вершков весу в ней дватцать четыре пуда шестнатцать гривенок, к ней тритцать ядер весом по полутрети гривенки ядро, признак на ней посеред нея вылит человек на коне, да у зопалу вылит арел однаглавой, на выстреле вылита «Лета 7065 (1557. —А.Л.) году делал Богдан Васильев», прозванье той пищали нет[346]. Данная пищаль небольшого калибра (⅔) со стволом в 3 м весила столько же, как и 4-фунтовая «середняя» полуторная пищаль.
2 августа 1578 г. царь велел для Соловецкого монастыря послать «сто ручниц, да пять затинных пищалей, да с Вологды две пищали полуторные да две девятипядных, а к ним по двесте ядер да четыре человека пушкарей…»[347]. К первой трети XVII в. полуторные пищали составляли основной парк городовой артиллерии. Следует заметить, что в ряде случаев дьяки и воеводы, в отличие от своих предшественников XVI в., уже именовали «полуторными» все орудия, и бронзовые, и железные, калибром от ⅓ до 8 фунтов[348], с удлиненной частью ствола до полутора сажен[349]. И если «полуторные» пищали XVI в. применялись в боевых действиях еще Петром Великим[350], то сведения о 9- и 7-пядных орудиях исчезают со страниц документов еще раньше, к 1670-м гг.
Технология отливки орудий и состав русской пушечной бронзы в XVI в.
О составе русской бронзы XVI в. известно немного. Это связано с тем, что орудий сохранилось очень мало, и химический анализ проводился всего для трех стволов: для пищалей Кашпира (учителя
А. Чохова) 1560-х гг., «Льва» 1590 г. (А. Чохова) в 1948 г., и для «Царь-пушки» 1586 г. (А. Чохова) в 1980-х гг.
В 1948 г. учеными М.М. Струсельби и И.А. Ревис был сделан «Отчет по научно-исследовательской работе «Исследование истории и технологии металлообработки на базе артиллерийского производства» (рукопись ВИМАИВ и ВС), в котором содержались первые химические и металлографические результаты обследования двух пищалей XVI в.
Некоторые результаты из этого отчета опубликованы в книге Н.Н. Рубцова «История литейного производства СССР» (М., 1962) и в «Каталоге Артиллерийского исторического музея» (Л., 1961).
Результаты исследования Царь-пушки сохранились в собрании Отдела рукописных, печатных и графических фондов музеев Московского Кремля – это машинопись «Отчет по научно-исследовательской работе «реставрация». Научные исследования и опытно-производственные работы по реставрации, восстановлению и сохранению Царь-пушки», за подписью начальника 1-го факультета генерал-майора Лобанова, под руководством полковник-инженера Дружинина, и утвержденный генерал-лейтенантом Солодовым, датированный 20–23 декабря 1983 г.[351]. «Рассмотрение данных, представленных в таблице, показывает, что ствол изготовлен из оловянистой бронзы, с небольшим количеством других легирующих элементов (менее 2 %) и примесей (менее 0,1 %). Известно, что бронза такого состава обладает хорошими литейными свойствами (высокая жидкотекучесть, небольшая усадка), высокой коррозийной стойкостью и способностью образовывать на поверхности в атмосферных условиях естественную патину с хорошими защитными и декоративными свойствами»[352].
Для сравнения также приведем данные по анализу орудий первой трети XVII в.:
Царь-пушка 1586 г.[353]
Мы не знаем, как мастерами делался расчет шихты для литья. Очевидно, литейщики использовали пропорции, исходя из качества меди и олова. Обращает на себя внимание наличие в составе пушечной бронзы легирующих элементов – свинца и цинка.
Медь и олово не добывались на территории Российского царства, а доставлялись из-за границы, хотя возможным наличием в России медных руд интересовалась английская The Russia Company, которая требовала обстоятельные сведения об образцах русской меди, если таковые сыщутся [354].
В ганзейских городах, Швеции, Дании и Англии закупался лом – старая медная посуда, колокола (после прошедшей Реформации таковых было много), металл в слитках, исчисляемых берковцами[355] – и привозился в Россию. В 1581 г. английская королева Елизавета отправила в Московию караван из 13 кораблей с грузом на сумму 9000 фунтов стерлингов, среди которого числилась и медь[356].
Артиллерию для царя создавали высококлассные мастера и оружейники. К литью новых орудий правительство стремилось привлечь не только отечественных, но и иностранных литейщиков. С этой целью царь Иван Васильевич обратился к императору Карлу V, отправив к нему саксонца Ганса Шлитте с просьбой о присылке специалистов, в том числе пушечных литейщиков, на что царь получил форменное согласие Карла. Однако эта миссия оказалась неудачной, потому что магистр Ливонии убедил императора не оказывать «московиту» помощи[357]. Совет всех приморских городов в Любеке принял решение не поддерживать морской торговли с русскими, чтобы те не обучались современному европейскому «воинскому искусству» [358]. Но ганзейские города сами неоднократно были обвинены со стороны польских и ливонских представителей в контрабанде в Россию[359]. Настоящая война разворачивалась на Балтике и Северном море против английских торговых операций. В Нарве с 1558 г. обосновались английские купцы, такие как Уильям Бонд и Джон Фоксал, которые занимались поставкой стратегических товаров (медь, ядра, железо, порох и т. д.). По количеству кораблей английские поставки в Нарву были на втором месте после Голландии. Согласно регистрам таможенных книг Зунда, с 1558 по 1581 г. через Нарву прошло судов[360]:
– из Голландии – 145;
– из Английской Московской компании – 106;
– из Франции – 94;
– из Дании – 41;
– из Гамбурга – 21;
– из Шотландии – 8;
– из Восточной Польши – 8;
– из Данцига – 1;
– из Любека – 1.
Однако эти данные далеко не полные, они учитывают лишь те суда, которые оплатили пошлину в датском Зунде[361].
В 1560 г. ревельцы писали датскому королю Фредерику II, что несмотря на эмбарго, объявленное восточному соседу, продолжается подвоз военных грузов (и, очевидно, специалистов) – только за 12 мая в Россию прошло 18 судов [362].
В течение только 1567 г. из Нарвы через Ригу прошло 76 кораблей, а 205 ушло в Нарву. Количество любекских судов в этом году в русском порту насчитывалось до ЗЗ[363]. Историк В. Кирхнер отмечает, что «несколько сотен» судов прошли Нарву только в 1567 г.