– 4 гигантские пушки (ядра от 10 до 20 пудов);
– 36 «верховых» и «огненных» пушек (от 1 до 8 пудов);
– 3 крупнокалиберные пищали (от 40 до 100 фунтов).
«Середний наряд»: в. М.И. Вороной (Воронцов) Волынский, 3 головы, 413 «людей у наряду».
– до 6 пищалей (ок. 7-10 фунтов);
– ок. 40 полуторных пищалей (6 фунтов).
«Лехкой наряд»: в. Б. Сукин, 2 головы, 300 «людей у наряду».
– ок. 60–70 мелкокалиберных пищалей (до 4 фунтов).
Всего: ок. 150 орудий, посошных людей ок. 30 000-33 000 ч.
Конечно же, наши выводы весьма приблизительные. Отсутствие росписи артиллерии в КПП и РК ПР затрудняет атрибуцию тех или иных орудий, заставляет оперировать поверхностными данными, выдвигать предположения. Тем не менее на основании имеющихся источников нам удалось вычислить и обосновать примерную численность «государева огнестрельного наряда» в 150 стволов.
Наличие в осадном войске такого количества артиллерии для города с преимущественно деревянно-земляными укреплениями означало скоротечное падение. Сотни ядер сделали свое дело.
Какими же снарядами русские обстреливали Полоцк? Существует ряд документов – описи боеприпасов 1555–1582 гг., по которым можно узнать типы снарядов, существовавших во времена Ивана Грозного. Это дроб (сеченый свинец, каменная крошка), ядра свинцовые (или «свинцом обливаные»), железные, каменные и «огненные». Точно такие же снаряды громили в 1552 г. Казань.
Можно себе представить, какой силы была бомбардировка Полоцка: мелкий и средний «наряд» бил «по вокнам» и зубцам стен, не давая возможности противнику отвечать («пушкарей литовских и с пушками со острогу збили»); большие стенобитные орудия проламывали стены насквозь («Городская же стена не удръжашеся, но и в другую стену ядра прохожаше»[633]), а мортиры забрасывали тучи огненных ядер, которые проламывали крыши и перекрытия зданий, вызывали пожары и уничтожали литовцев в укрытиях.
Бомбардировка новыми снарядами произвела колоссальное впечатление на современников. В летучем листке 1563 г. говорится о том, как московит стрелял «предметами, которые и метать невозможно, и бросал огонь, что кажется невероятным, и проч.»[634].
После взятия Полоцка в Италии появилось сообщение, что будто бы в составе огромного войска «московитов» были английские и немецкие пушкари, которые своим огнем из орудий принудили город к сдаче[635]. Вероятно, итальянскому анониму были знакомы проникающие в Европу через дипломатов и путешественников сведения о стремлении российских государей организовать артиллерию по иностранному образцу. О том прямо писали, в частности, и Марко Фоскарини, и Франческо Тьеполо[636]. Сведения о вербовке специалистов огнестрельного дела из-за рубежа и наборе в пушкари из числа «полонянников» подтверждаются и русскими источниками[637]. Наконец, самую большую пушку в царствование Ивана Васильевича, «Кашпирову пушку», отлил немец Каспар Ганус, впоследствии ставший учителем известного литейщика Андрея Чохова. Так что наличие в войске, по крайней мере, немецких и итальянских артиллеристов вполне могло быть. По поводу присутствия иностранных специалистов в записях КПП коротко отмечено: «Да велел (государь. – А.Л.) зделати размыслу и фрязом (выделено мной. – А.Л.) щиты, с которыми итти перед туры и туры за ними ставити». То есть документ вполне определенно говорит, что некий мастер («розмысл» – Эразм?) и итальянцы-«фрязы» принимали участие в осадных работах.
Информация относительно европейских специалистов в рядах «московитов» позже тревожила и самого Сигизмунда III. В первом письме к английской королеве Елизавете король заявлял, что не может дозволить английским мастерам «плавание в Московию», так как московит «легко будет в одно и то же время выделывать в самой варварской стране его все те предметы, которые требуются для ведения войны и которых даже употребления до сих пор там не знают»[638]. В письмах 1568 и 1569 гг. Сигизмунд отмечал, что враг «чрезвычайно преуспел в образовании и в вооружении и не только в оружии, в снарядах и в передвижении войск», «ежедневно усиливается по мере большого подвоза к Нарве разных предметов, так как оттуда ему доставляются не только товары, но и оружие, доселе ему неизвестное, и мастера и художники: благодаря сему он укрепляется для побеждения всех прочих (государей. – А.Л.)»2. Несомненно, что сам король был поражен, как, впрочем, и многие его современники, числом и размерами московитских орудий под Полоцком.
В качестве заключения можно отметить, что «огнестрельный наряд» 1563 г. являлся самым мощным из когда-либо собранных. И Казанский 1552 г., и Ливонский 1577 г. походы уступают по своим масштабам Полоцкому.
Еще в XV столетии бургундским герцогом Карлом Смелым артиллерия была метко названа «ключом от городов». Эти слова в очередной раз подтвердила осада 1563 г.: ключевую роль в «Полоцком взятии» сыграл «огнестрельной наряд».
Русские пушки под Ревелем в 1570–1571 гг
Когда в Стокгольме стало ясно, что Ливония вот-вот падет под ударами «Московита», король Эрик XIV принял решение отнять в свою пользу крепость Ревель, которая все более склонялась к переходу в подданство к польскому королю. И 4 июня 1561 г. Ревель сдался шведским войскам под командованием Горна, Ларссона и Брусера. Комендант фон Ольденбокум (защитник Вайсенштайна) сдал крепость за 6000 гульденов[639]. Между тем на Ревель имел свои планы царь Иван Васильевич Грозный.
Как известно, в 1570 г. царь торжественно возвел в «короли ливонские» своего голдовника – принца Магнуса Голдштейнского. План создания вассального для России Ливонского королевства уже подразумевал в себе неизбежную войну со Швецией. Планируемый поход герцога Магнуса на Ревель (Колывань) должен был установить контроль над Эстляндией.
Воспользовавшись заключенным с Речью Посполитой перемирием, Иван Грозный решил бросить силы на шведскую часть Ливонии, ключевым городом которой был Ревель. Мятеж гофлейтов Клауса Курселя летом 1570 г., в ходе которого наемники захватили ревельский замок под тем предлогом, что шведский король задолжал жалованье за несколько месяцев, не мог не убедить вассала русского царя герцога Магнуса, что в Ревеле есть недовольные шведской властью. Крупный морской порт был лакомым куском – с его захватом русские подрывали шведскую торговлю.
По плану российского командования кампания 1570–1571 гг. должна была вытеснить шведов из Ливонии. Помимо Ревеля удар предполагался по Леалю и Вайсенштайну.
Ввиду того, что Ревель был одной из крупных крепостей Ливонии, предполагалось склонить город путем присяги Голштейнскому герцогу Магнусу. Крупных сил для занятия крепости не было выделено. Как отмечает И.Б. Бабулин, посылая в поход всего двух своих воевод, царь «был уверен в успехе и отправлял на Ревель не осадную армию для овладения крепостью, а всего лишь будущий городской гарнизон»[640]. Однако ревельцы решили сесть в осаду.
Согласно ревельской «Артиллерийской книге», начатой в 1559 г., на вооружении крепости стояли 240 орудий (короткоствольные «Steinkatze», мортиры, шланги, фальконы, фальконеты, серпантины, серпантинеллдо, поттхунде (тюфяки), гаковницы, доппельгаковницы и 99 ручных мушкетов [641].
Особой изящностью и высоким качеством выделялись орудия мастеров Корта Хартманна[642] и Карстена Миддельдорпа. Если первый отливал для ревельского магистрата пушки в самом Ревеле, то второй литейщик делал на заказ в Любеке. До наших дней в собрании ВИМАИВ и ВС хранится орудие «Ревельский лев» (Инв. № 09/22), отлитое Миддельдорпом в 1559 г. по заказу ревельских властей. Торель ствола выполнена в виде бюста человека. Составитель первого путеводителя Артиллерийского музея Н.Е. Бранденбург отмечал, что, скорее всего, литейщик изобразил себя. Вслед за ним Л. Антинг также предполагала, что это автопортрет литейщика. Археолог К.В. Шмелев выдвинул версию, что, вероятнее всего, мастер изобразил царя Ивана Грозного[643] – головной убор похож на шапку Мономаха, а вокруг шеи просматриваются бармы.
Его версию поддержал английский ученый Сергей Богатырев. В статье «Bronze Tsars: Ivan the Terrible and Fedor Ivanovich in the Decor of Early Modern Guns»[644] он привел сравнительный анализ шапки Мономаха и шапки на пушечном декоре. Историк отмечает, что изображение в некоторых местах (завитые усы и особенно ромбовидный орнамент на бармах) явно зависит от гравюры Эрхарда Шона, который задал стандарты изображения московского князя европейскими мастерами. Общие черты лица (вытянутое лицо, длинный нос, борода) также следуют гравюре Шона. Следует учитывать, что у нас нет достоверных прижизненных изображений Ивана, выполненных в России. Создатель изображения на «Ревельском льве» стремился представить не столько точный индивидуальный портрет Ивана, а скорее образ грозного завоевателя.
О создателе «Ревельского льва» мастере Миддельдорпе известно, что он работал в Любеке с 1548 г. (отливал колокола в Данию), а скончался в 1561 г. Вспомним, что пушки в Любеке заказывал для войны магистр Ливонского ордена – они были привезены в Феллин, а в 1560 г. все любекские орудия достались войскам Ивана Грозного.
Таким образом, к 1570 г. Ревель, он же Колывань, был прекрасно вооружен артиллерией и основательно защищен толстыми стенами, высокими башнями, глубокими рвами, крутыми валами и ронделями.