Л.), лил мастер Иван Тимофеев»; да позаде потписи два пояса литые травчетые, да у казны пояс травчетой же, да у дула вылит орел двоеглавой, а посторонь того орла вылиты два зверя – лев да инрог, да около вылиты травы, да у казны и у дула обручи гладкие. И в 206-м году (1697/98. —А. Л.), по указу великого государя и по грамоте из Новгородцкого приказу, тот мозжер вешен внов, а весом тритцать пуд; к ней по кружалу 10 ядр неряженых, весом по 3 пуда по дватцати по пяти фунтов ядро (выделено мной. —А. Л.). И прозвание на ней насечено: мозжер. И та пищаль на станку, стан окован железом». И в этом случае видим, что калибр также нестандартный – 3 пуда 25 фунтов, а количество не начиненного боеприпаса очень мало[497]. Метать из них бомбы 2- и 3-пудового калибра было неэффективно за счет большого зазора в стволе.
Какой была третья мортира, сказать сложно – в описи Пскова упоминается большая верховая пищаль «Ягуп» 1587 г. весом 77 пудов 10 фунтов и калибром в 6 пудов. Однако мы точно знаем, что это орудие не было захвачено под Нарвой (а ни одной мортиры из-под крепости вывезено не было) – в настоящее время оно находится в собрании ВИМАИВиВС.
Итак, всего к трем мортирам не подходили ядра – из них можно было стрелять лишь камнями, но в историографии этот частный случай иногда распространяют на все мортирные батареи – будто бы чуть ли не все верховые пушки так стреляли.
21 октября, через неделю, из Новгорода были доставлены 2 22-фунтовых, 3 21-фунтовых, 12 12-фунтовых, 6 10-фунтовых, 6 6-фунтовых пушек.
После движения армии пошли жалобы об отсутствии подвод для перевозки артиллерии. Стала сказываться неудовлетворительная подготовка к походу – не были заблаговременно рассчитаны лошадиные подводы, количество «пушечных извозчиков». В целом военное руководство нарвского похода крайне плохо рассчитало логистику.
Отсутствие координации между ответственными за комплектование московского, новгородского и псковского осадного парка, невыполнение царских указов о сборе артиллерии и лошадиных подвод, несогласованная логистика – все это привело к тому, что только к середине октября осадная артиллерия оказалась под Нарвой (Ругодивом). Состав и организация ее оказались неудовлетворительными.
Местом сосредоточения батарей стал южный участок крепости, несколько мортир и пушек выделялось для обстрела Ивангорода. Позиции для батарей определяли присланный из Речи Посполитой генерал-лейтенант Л. Алларт и четыре артиллерийских офицера.
Определять места расположения батарей и корректировать действия артиллерии во время осады должны были присланные по просьбе Петра! из Польши генерал-лейтенант Л.Н. Алларт, иноземцы-бомбардиры.
В начале октября царь в сопровождении бомбардиров Преображенского полка провел рекогносцировку с целью определения мест для артиллерийских батарей, после чего начались осадные работы напротив нарвского бастиона «Глория» на расстоянии 170 саженей.
Через день инженеры приступили к осадным работам под Ивангородом (батарея на 8 пушек), а под Нарвой продолжили сооружать редуты и батарею (на 16 пушек и 3 мортиры) от угла «Глории»[498].
На холме Унакюль, что находился на правом берегу Наровы, напротив Старого нарвского замка, после была построена батарея на 10 пушек, а на холме Ратсгоф к западу Ивангорода – батарея на 6 орудий[499].
13 октября под Нарвой были сооружены еще две мортирные батареи на 6 и 8 мортир соответственно, а 15 октября – батареи на 15 орудий большого и среднего калибра и 2 мортиры[500].
К 21 октября фактически была завершена постройка 5 пушечных батарей и трех мортирных[501]. Фактически артиллерийский огонь сосредотачивался против нарвских бастионов «Фама», «Глория», «Триумф», «Фортуна» и Ивангорода – всего было размещено 47 пушек и 7 мортир вместо планируемых 61 пушки и 28 мортир. Рассчитанные Аллартом батареи не могли быть обеспечены полностью орудиями по причине частой поломки лафетов и колес[502].
По указанию Петра Алларт представил расчеты о количестве требуемых орудий и батарей: необходимо было 60 орудий 48-и 24-фунтовых, 120000 ядер, 20 12-фунтовых шлангов и 12 000 ядер, 40 мортир, а к ним 12 000 бомб и 6000 каркасов, 15 000 ручных гранат и 10 бочек уксуса для охлаждения орудий. Но теория никак не соответствовало практике – ударная часть русской осадной артиллерии состояла из 16 голанок (58–45 фунтов), 240-фунтовых картаун («Лев», «Медведь») и 29 орудий (10–25 фунтов), 4 гаубиц и 26 мортир, не говоря о том, какие проблемы были с боеприпасами.
Во время обстрела выявилось еще несколько серьезных проблем: часть батарей были заложены на слишком большом расстоянии (снаряды били на излете), а заряды «сверх меры» выводили из строя пушки (ствол разрывало или приходило в негодность запальное отверстие). Подвоз военных припасов прекратился из-за размытых осенними дождями дорог.
Всего были заложены позиции 10 батарей (в среднем по 8 орудий). К 19 октября установили только 8 батарей с 54 пушками и мортирами. Началась сильная бомбардировка крепости. 20 октября началась бомбардировка Нарвы и Ивангорода, продолжавшаяся в течение двух недель. На некоторых участках удалось частично разрушить укрепления Ивангорода и вызвать пожары в Нарве, которые вскоре были потушены.
В первой половине ноября в каменной стене нарвского замка была пробита первая брешь, а вскоре в батареях на направлении главной атаки было сосредоточено 40 осадных орудий – с комплектом по 50 снарядов на ствол требовалось для недели обстрела 12000 ядер, а в наличии, согласно докладу генерал-фельдцейхмейстера Александра Арчиловича Имеретинского, в запасах было только 3000 ядер, 1100 бомб и 1200 пудов пороха[503]. Здесь отчетливо проявилась неудовлетворительная логистика обеспечения артиллерии.
К 7 ноября осадные батареи напротив Ивангорода, которыми руководил В. Корчмин, разрушили в двух или трех местах крепостную стену. Для усиления артиллерии на этом участке было решено поставить еще одну батарею на 4 пушки в 200 шагах и две малых батареи для разрушения палисада (батареи так и не были сооружены)[504].
12 ноября к шведам перебежал капитан бомбардирской роты Иван Гуммерт, сообщивший шведам данные о расположении и численности войск.
Строительство батарей на главном и второстепенных участках осады не всегда отвечали реалиям состояния артиллерийского парка – по факту позиции на 10, 8 и 6 пушек или мортир не могли быть полностью обеспечены требуемым количеством орудий, некоторые батареи так и не были закончены.
19 ноября на помощь осажденной Нарве подошла шведская армия Карла XII. В сражении под крепостью русская армия потерпела крупное поражение. По итогам капитуляции вся осадная и полковая артиллерия оказалась в руках шведов – а через некоторое время трофейные пушки были привезены в Стокгольм.
«Нарвская конфузия» красной нитью проходит через отечественную историографию как некий рубеж, после которого начинается период кардинальных военных реформ.
Неудовлетворительные подготовка артиллерийского парка и отбор боеприпасов, ошибки в расчетах пороха и свинца – в общем, все логистические проблемы организации похода каким-то образом оказались наглядной иллюстрацией «хаотического состояния артиллерии XVII в.». То, что являлось откровенными просчетами военного руководства при подготовке похода, в историографии принято ставить в вину всей «допетровской» артиллерии.
Однако почему, например, у Алексея Михайловича не появлялось таких проблем с боеприпасами и орудиями под Смоленском в 1654 г. и Ригой в 1656 г.? Осадные орудия – русские «Троил», «Левик», «Грановитая» и др., а также 16 голландских (тех самых, что были под Нарвой!) после осад были свезены в Псков, где благополучно простояли еще полвека. Мы видим, что логистических проблем с артиллерией, ее отбором в поход и снабжением в 1700 г. почему-то появилось значительно больше, чем в походах Алексея Михайловича. И эти проблемы, не решенные в свое время военным руководством и ближайшим окружением Петра, в историоргафии часто преподносят как иллюстрацию плохого состояния артиллерии допетровского периода.
Состояние русской артиллерии после «Нарвской конфузии»
Итак, после поражения под Нарвой Россия лишилась значительного парка артиллерийских орудий. Значительная часть новых полковых и мортирных орудий 1690-х гг. оказалась потерянной. Псковский и новгородский арсеналы существенно уменьшились – серьезной утратой являлась потеря голландских и шведских крупнокалиберных орудий 1630-х гг.
В то же время нельзя сказать, что ситуация в артиллерийском деле была прямо катастрофической. Из 200 отлитых полковых орудий нового образца 1699 г. было потеряно 64. Из партий мортир, изготовленных в 1699–1700 гг., утрачена едва ли шестая часть. Основной проблемой стала нехватка осадных пушек. Крупной базой оставался еще Смоленск с батареями пушек голландского, польского и русского производства. Весьма крупными арсеналами полковых и полевых орудий были Киев, Севск, Белгород, Азов и Таганрог – однако тянуть из них тяжелые стволы в Москву и на северо-запад было делом трудным, требующим значительных сил и средств.
Негативный опыт управления разнокалиберными пушками под Нарвой, отсутствие унификации осадной артиллерии, наличие большого количества устаревших образцов – добавим сюда еще и страстное желание «бомбардира Питера» создать свое «детище» европейского типа на основе приобретенного в Европе опыта – все это дало сильный толчок к артиллерийским реформам.
Прежде всего необходимо было утвердить новую номенклатуру калибров, опираясь на европейский опыт (в первую очередь на голландский и шведский). Основными типами осадной артиллерии были выбраны пушки в 24, 18 и 12 фунтов. Сложно сказать, модель какой артиллерии была взята за основу – но с учетом того, что образцы разрабатывали голландцы Иоганн Гошке и Филипп Шпекла, можно предположить о значительном влиянии голландской «школы» на дальнейшее развитие русской артиллерии.