28 ноября 1702 г. «цыфирному учителю» Ивану Никитичу дано из приказа Артилерии «для науки пушкарских и иных розных чинов детей их цыфири шесть дестей пищей бумаги»[640].
Детей учили математике («цыфири»), геометрии и фортификации, а за учение предусматривалось жалованье кормовое и суконное. Несомненно, что к организации этой школы был причастен сам «надзиратель над артиллерией». Как писал про себя Виниус в 1706 г., он «школу математическую, ради изучения рускому народу в науке инженерской, бомбардирско (й) пушкарской устроил»[641].
По словам В. Г. Сидоренко, «значительное количество специалистов, подготовленных в этой школе, способствовало успешному исходу Северной войны»[642]. Но для столь категоричных выводов все же необходимо проделать просопографическую работу по изучению биографий выпускников школы – кто из них и в каких сражениях участвовал (и участвовал ли?), кто мог стоять у реформ артиллерии. На сегодняшний день такой работы нет.
К вопросу о создании Артиллерийского полка
Вопрос о дате формирования Петром I особого Артиллерийского полка в историографии по-прежнему спорный. Н.Е. Бранденбург полагала, что часть была создана в 1700 г. «частью из прежних пушкарей, частью же из новых «приверстанных из солдатских полков». Однако прямых источников нет – есть сведения на 1701 г., причем «новоприборные» пушкари, набранные из солдат, не получали в первое время жалованья из Приказа Артиллерии – в том же 1701 г. в Псков «в Артиллерию» было прислано из солдатских полков 387 человек[643].
В.Н. Бенда также предполагает, что есть основания считать начало создания артиллерийского полка 1700 г.[644] Но все дело в том, что в документах не говорится о полке – упоминается только «Артиллерия», – на мой взгляд, ошибочно считать упоминаемую в документах «артиллерию» артиллерийским полком.
Во-первых, нет нигде сведений о тождественности этих терминов. Именно с 1700 г. модное (но не новое – оно употреблялось как минимум до 1676 г. – см. упоминание «росписи образцовой арталорейским пушкам» и т. д.[645]) слова «артилерия», «арталория», «артиглерия» фактически вытесняли «наряд» из лексикона делопроизводственных документов. Сам А. А. Виниус был, как уже отмечалось, «надзирателем над артиллерией», Пушкарский приказ переименовывается в «приказ Артиллерии». Фразы из делопроизводственных документов и писем Петра I «отдано в Алтилерию лекарю Фридриху Фивенесту шесть дестей бумаги белой»[646], «Артиллерию отпускать вели не мешкав», «Инженерам вели быть при Артиллерии»[647] (14 мая 1701 г.) никак не свидетельствуют о существовании особого «Артиллерийского полка» – имелось в виду именно то, что раньше называлось емким термином «наряд», т. е. совокупность осадных и полковых пушек, приготовленных для боевых действий.
Во-вторых, Артиллерийский полк – это особая воинская часть со своим штатом пушкарей, бомбардиров, инженеров с приданными пушками и мортирами определенных калибров. Если, по мнению некоторых исследователей, Артиллерийский полк создали в 1700 г., то почему нет никаких документов, связанных с его подготовкой к походу на Нарву? Тогда ведь спешно собиралась артиллерия, комплектовались команды пушкарей и бомбардиров, но в сохранившихся ведомостях и списках по комплектованию нет и намека на Артиллерийский полк. А после капитуляции под Нарвой русских войск, во второй половине ноября-декабре 1700 г. у Петра I попросту не было времени на формировании артиллерийской части (да и где взять артиллерию для нее?), ему необходимо было экстренно решать другие проблемы. Поэтому можно лишь очень осторожно согласиться с В. Гиппиусом, что не ранее 1701 г. «Петр начал формировать особый артиллерийский полк, поступивший в управление артиллерийского полковника Гошке»[648].
А о составе Артиллерийского полка можно узнать только из документов 1702 г.: он включал в себя три роты, включая одну бомбардирскую, всего «13 бомбардиров, бомбардирских учеников 102, пушкарей 246 и 387 пушкарей, присланных в Псков в артиллерию к солдатским полкам в 1701 г.», а также трех инженеров: Давида Гольцмана, Ивана Кестера, Ягана Адлера, понтового капитана Вили Бругмана, понтового поручика Эрста Фондерграфа, понтового мастера Германа Фондеркрита и понтовых вспомогателей Говерта, Андриса, Петра Кубитовского[649].
Позже Артиллерийский полк по штату мирного времени насчитывал 129 чел. (4 пушкарские роты по 22 чел. и полковых чинов – 5 офицеров, 10 инженеров, 14 огнестрельных мастеров, 12 бомбардиров, а штат военного времени – 674 чел.[650]).
Таким образом, создание к 1701–1702 гг. Артиллерийского полка можно причислить к реформам, начатым царем после Нарвского поражения. Задачи сведения полевой артиллерии в одну часть решались не один год. Особенностью Артиллерийского полка было то, что он, по сути, имел пехотную организацию, где состав рот определялся не количеством пушек и мортир, а числом людей в ней. Орудия, боеприпасы и средства передвижения не были закреплены за полком на постоянной основе – он получал все это при следовании к театру боевых действий[651].
В некоторых работах можно встретить информацию о том, что Петр I якобы повелел рассверлить для полевой артиллерии 6-фунтовые пушки массой в 50 пудов до калибра полупудовой гаубицы из-за недостатка последних[652]. Причем некоторые исследователи подвергают сомнению этот факт. В связи с этим хочется сказать следующее.
Во-первых, речь шла об экспериментальных работах по рассверливанию орудий меньшего калибра – и это вовсе не означает, что рассверливались все 6-фунтовые пушки. Во-вторых, это мероприятие было весьма сомнительным для практичности стволов. Если калибр в 6 фунтов составлял 92 мм, то калибр полупудовой гаубицы – более 150 мм. Увеличение калибра на 60 мм ведет к значительному уменьшению стенок ствола и, соответственно, его прочности. Из такого орудия было бы просто опасно стрелять. Были ли это задумки, опытные образцы – неизвестно. Никаких документов об этом мероприятии не найдено. Как отметил В. Гиппиус, «ни одного такого орудия мы не находим, в нашем артиллерийском музее, что произошло, вероятно от того, что впоследствии генерал Гюнтер, будучи генерал-фельдцейхмейстером, для уничтожения разнообразия в орудиях велел перелить все прежние гаубицы короткие 1/2 пуд(овые)»[653]. Тем не менее в документах сохранились сведения о намерениях рассверлить для опыта 3-фунтовые короткие пушки образца 1700 г. Так, в августе 1706 г. Я. Брюс писал Н.П. Павлову «Да из и тех коротких (полковых 3-фунтовых пушек 1700 г. – А. Л.) вели розсверлить на 6 фу (нтов) и на 8 фу (нтов). И вели из них вывесть в поле 6-фу (нтовую) одну, да с нею 6-фу (нтовую) долгую, и стрелять из них Шперрейтеру, и которой даже возьмет»[654]. Но чем закончились эти эксперименты – неизвестно.
Заключение
Заключительную часть книги всегда сложно писать. В ней необходимо систематизировать выводы всех разделов и выдать читателю обобщающие результаты собственных изысканий, а при обилии разнотипных материалов такая работа очень затруднительна. Выписки, указы, наказы, «сказки» мастеров, челобитные, росписи, описи, приходо-расходная документация доносят до исследователя лаконичную, а порой и противоречивую информацию о производстве типов и видов артиллерийского вооружения. Кроме того, даже обилие документов порой не позволяет ответить на ряд вопросов.
В периоды правления Федора Алексеевича и регентства царевны Софьи продолжается массовое производство полковых 2-фунтовых пищалей, которые вполне удовлетворительно зарекомендовали себя в войнах 1660–1670 гг. Серьезных изменений в полковой артиллерии не происходило – развивались все те же тенденции, заложенные еще при Алексее Михайловиче: полковые пищали выдаются полкам в расчете на стрелецкую сотню или солдатскую роту; дополнительно пехотные части получают, в случае необходимости, по одной двухпудовой мортире с полными комплектами боеприпасов.
В городах старые медные дробовые пищали и короткие тюфяки постепенно заменяются новыми чугунными пушками.
В 1680-е гг. появляется несколько образцов 6- и 8-фунтовых осадных нотшлангов, а также тяжелые крупнокалиберные орудия: 50-фунтовый «Троил», 40-фунтовый «Новый Перс», 20-фунтовая «Раномыжская», 20-фунтовый «Единорог», 15-фунтовая пищаль, а также несколько десятков 2- и 3-пудовых мортир.
В период соправления царей Петра и Иоанна, в 1689–1696 гг., никаких кардинальных изменений в артиллерии не произошло. За это время отлиты 6-фунтовый «Гамаюн», 40-фунтовый «Орел», 30-фунтовый «Лев» (голландский), 20-фунтовая «Лебедь», 20-фунтовый «Хебер».
В этот же период производились партии (по три-восемь штук) мортир в 0,5; 1; 1,5; 2; 2,5; 3 пудов и полковых 2-фунтовых (длиной в 3 аршина 7 вершков и аршин 3 вершка) и 4-фунтовых (4 аршина 7 вершков) пищалей.
В 1690-х гг. рефомы Петра Алексеевича развивались в том же направлении, что и в предшествующие периоды: копировались иностранные образцы вооружения, приглашались европейские мастера, закупались новые европейские пушки.
Увлеченность молодого царя «пушкарскими науками» привела к появлению в России новых образцов пушек. Однако эта увлеченность к разным типам артиллерийского вооружения привела к распространению разнокалиберности орудий. Практика приглашений иностранных мастеров из Голландии, Франции, Англии привела к тому, что в литейных мастерских производились разнокалиберные типы вооружения.