Осипов предложил не переливать стволы, а «налить» их недостающей бронзой на разогретый ствол. Опыт удался, и вскоре мастер был пожалован денежным и суконным жалованьем. 28 ноября 1687 г. Осипову «за его новообъявленное мастерство 10 рублев да сукна кормазин, что он в 195 году оттер у двух больших пищалей, попорченных от стрельбы, у пищали «Троила», вылита в 142 (1634. —А. Л.) году, а попорчена в 193 году под селом Воскресенским полтретья аршина, у пищали «Соловья», которая вылита в 181 году, а попорчена в том же году под Симоновым монастырем на Поклонной горе – 2 аршина и налил вновь против прежнево». Этот факт отмечен также в «Записной книге денежного стола Пушкарского приказа»[80].
Переливка пищали «Раномыжской»
В 1687 г. во Пскове случился пожар, во время которого стоявшая в Покровской башне тяжелая 20-фунтовая пищаль «Раномыжская» «растопясь, переломилась». Орудие было отлито во второй половине XVI в., неоднократно участвовало в боевых действиях – например, в 1590 г. применялось в осаде Нарвы[81].
В Москве было принято решение отлить на псковском пушечном дворе такое же орудие. Для этой цели был командирован литейщик Яков Дубина с учениками М. Ануфреевым и М. Ивановым, который на месте определил, что «во Пскове прежний пушечный двор сгорел без остатку, и печи литейные старые обетчали и зарушились, и пушечного дела строить было в старых печах отнюдь нельзя, потому», что в 1676 г. была неудачная попытка литья на псковском пушечном дворе «пушечного дела мастеры лили во Пскове пищаль «Певца»; и в тех старых печах медь в литье ушла в землю»[82].
Яков Дубина не смог в срок выполнить заказ – по этой причине велено литейщику с учениками «на корм и на всякие пушечные припасы выдать из таможенных и из кабацких доходов десять рублев, а болши того давать не велено». Сам мастер оправдывался тем, что из-за запоздалого финансирования и проволочек «в переливке тое пищали учинил многое омедление, а мочно де было мне… не только тое одное пищаль вылить, но и 20 пищалей».
Мастеру пришлось расчищать место под литье, делать новые литейные ямы, обкладывать их кирпичом, который сам же и производил из глины, добываемой за 20 верст от Пскова. Во время расчистки старых печей мастер собрал 26 пудов меди, которая впоследствии пригодилась при переплавке орудия.
20-фунтовая пищаль Раномыжская 1688 г. По рисунку Ф. Телотта
Получилось так, что командированный для переливки одного крупного орудия пушечный мастер фактически заново создавал литейную мануфактуру – «и за тем тому пушечному делу медление учинилось». К февралю 1688 г. Дубина сделал «пушечный станок и кожух и печи», но литье пищали мастер предлагал перенести на весну, так как пушечный образец «мерзлою землею осыпать невозможно, потому что тот образец от мерзлой земли отпотеет и будет мокр».
Важно отметить такое замечание мастера в его челобитной: «…а такия болшия пищали выходят из дела на старом Московском Пушечном литейном дворе, в год и полтора года к готовым припасом». То есть, по оценке литейщика, за 1–1,5 года на Москве могло отливаться по одной тяжелой пищали.
Далее мастер Яков Дубина отмечал, что более 30 лет работал в пушечном деле, отливал «полковой и верховой и проломной наряд и потешныя пищали на Москве и в Смоленску»[83].
Орудие было перелито только к августу 1688 г. Как писал псковский воевода Петр Головин, Яков Дубина с учениками «Раномыжскую пищаль вылил, а из дела та пищаль вышла мерою и ядром по кружалу против прежней пищали, и вычищена, и высверлена, и летописные слова против образцового писма… и травы на той пищали высечены и расконфарены».
Надо отметить, что это единственное упоминание о производстве на периферии крупного осадного орудия калибром 20 фунтов. Во второй половине XVII в. встречались случаи отливки пушек до 12 фунтов ядром (например, в Смоленске).
Еще одно орудие такого же калибра, как и «Раномыжская» (20 фунтов), было отлито в 7197 (1688/89) году. Согласно «Записной книги Пушкарского приказа», это была пищаль «Единорог» ядром в 20 фунтов, длиной ствола в 6 аршинов и массой ствола в 220 пудов[84]. По другим сведениям, в 1688 г. Мартьян Осипов отлил новую пищаль калибром в 15 фунтов и массой в 210 пудов[85].
Больше информации о производстве крупных орудий в 1680-х гг. в документах найти не удалось.
Верховой государев наряд
К мортирам, или орудиям «верхового боя», со времен царствования Алексея Михайловича всегда было особое отношение. Орудия борьбы с современной бастионной системой, способные поражать противника за укрытиями, были на особом счету царя – производство «верхового государева наряда» значительно возросло с 1650-х гг.[86]
Мортиры, отлитые с 1678 г. на Пушечном дворе, в целом повторяли все конструкционные особенности предшественниц 1650–1660 гг., в то же время весьма заметными становятся тенденции на уменьшение массы ствола. Так, двухпудовые верховые пушки 1655 г. весили ок. 36 пудов, 1669 г. – 22–25 пудов[87]. Некоторые новые орудия начала 1680-х весили более 20 пудов («Пушка медная верховая, подпись на ней «189 [году], 20 пуд 10 гривенок, лил мастер Харитон Иванов», на ней орел двоеглавой»[88]. Другая мортира того же мастера 1681 г. имела массу 27 пудов 20 фунтов[89]). Но были исключения – так, одна мортира Мартьяна Осипова 1680 г. весила 30 пудов – очевидно, имела несколько удлиненный и утолщенный ствол[90]. Еще одна из мортир 1681 г. сохранилась до наших дней (ВИМАИВ и ВС.
Инв. № 9/132). Калибр составляет 280 мм, длина 720 мм, масса 448 кг (28 пудов). На дульной части выбита дата «189» (1681 г.), на средней части вылитая надпись «Лил мастер Харитон Иванов». Мортира хранилась в Нерчинске, в 1829 г. отправлена в Казань, а затем – в Петербургскую крепостную артиллерию[91]. Для 1-пудовых мортир колебания массы ствола были в пределах 20 пудов (так, орудиях. Иванова в пределах 20 пудов 12 фунтов – 20 пудов 30 фунтов)[92].
В отношении 3-пудовых мортир («огненных пушек») незаметны какие-либо серьезные изменения в массе: произведенные в 1660-х гг. стволы имели вес 50–54 пуда, а в 1680-х гг. – 50–51 пуд: например, верховая пушка 1678 г. Якима Никифорова весила 50 пудов 12 фунтов[93], орудие Якова Дубины 1679 г. – 51 пуд 20 фунтов.
Впрочем, и здесь были исключения (если, конечно, это не ошибка в описи). Так, в документах упоминается «пищаль медная верховая, на ней подпись: «Лета 7188, вылита огненная пушка, гранат 3 пуда, весу 62 пуда 20 гривенок, лил мастер Мартьян Осипов». На ней орел двоеглавой».
В припасах Белгорода 1688 г. значилась «пищаль мерою аршина полутора вершков, на ней вылито меж ухфатов орел пластной двоеглавой, в правой ноге держит скипетр, в левой ноге яблоко с крестом, под орлом вылито: «Лета 7188 году лита огнестрельная пушка гранатом два пуда весу в ней 10 пуд 6 гривенок»[94]. Несомненно, вес написан с ошибкой, мортира такого калибра не могла весить столь мало – вместо «Н (50) пудов» составитель описи написал «I (10) пудов».
В «Записной тетради» 1700 г. кратко описывается производство в 1680–1684 гг. 28 августа 1680 г. государем Федором Алексеевичем были пожалованы суконным жалованием мастера М. Осипов, Я. Осипов, X. Иванов, П. Яковлев, литейщики О. Иванов, Е. Данилов, П. Иванов, Я. Леонтьев и 26 учеников «за пушечное литье, что они отлили» 108 полковых пищалей и 9 мортир[95].
С конца 1680 г. по июль 1684 г., согласно записям Пушкарского приказа, было выпущено 26 верховых пушек[96]. Но пока не представляется возможным определить, сколько конкретно было сделано 2- и 3-пудовых мортир. Известно, что в 1680 г. были пожалованы некоторые литейщики «анбурским сукном», как, например, ученик пушечного мастера Харитона Иванова Данила Андреев – такое пожалование выдавалось за партии полковых или верховых пушек.
В 1686–1687 гг., судя по выписке Пушкарского приказа, мортиры на Пушечном дворе, по-видимому, не отливались[97].
Особо следует сказать о чугунолитейном производстве орудий и боеприпасов. К концу 1670 – началу 1680-х на Тульских и Каширских заводах изготавливали полковые пушки 2, 3, 4-фунтовые разных размеров. 4-фунтовые были семи размеров – от 2 до 3 аршинов 10 вершков и массой от 20 до 32 пудов, 3-фунтовые – восьми размеров: от аршина 9 вершков до 3 аршинов и массой от 17 до 29 пудов, 2-фунтовые – от 1,5 до 2,5 аршина и массой от 13 до 30 пудов. Орудия похожих размеров делали на Звенигородских заводах, однако их выпуск был незначительным. В этой группе Звенигородских мануфактур в 1676 г. числилось всего… 28 рабочих. Известно, что в 1681 г. они были сданы в аренду купцу («гостю») В. Воронину, который занялся их перестройкой. «Воронинские» (Сорокинский и Кезминский) заводы под Звенигородом работали до смерти владельца в 1701 г., а затем попали в аренду к англичанину Б. Томасову.
К 1689 г. в комплекс Тульско-Каширских заводов была включена постройка железного завода на р. Дугна, но вскоре из-за смерти владельца, молодого Христиана Марселиса, строительство прервалось.