В этот миг она совершенно отчётливо услышала наверху женский голос, который что-то сердито выговаривал Белецкому.
Это было уже слишком. Вика решительно поднялась с дивана и зашагала по лестнице наверх, чтобы лично посмотреть, что там происходит. Белецкий стоял в дверях спальни, загораживая проход спиной, и выглядел крайне растерянным.
– Может, ты объяснишь мне, что всё это значит? – холодно спросила Вика. – И почему ты не позволяешь мне войти в спальню?
Он молчал, стыдливо отведя глаза. И тут она, наконец, всё поняла.
– Отойди от двери, – потребовала она. – Отойди немедленно, я должна сама посмотреть, кто там у тебя. Да будь же ты мужчиной, не прячь голову в песок, как страус!
Он покорно сделал шаг в сторону. Вика взялась за ручку двери и резко распахнула её.
На широкой двуспальной кровати, где Вика и Александр провели множество незабываемых ночей, сидела голая девица. Вернее, можно было догадаться, что она голая, – по той судорожной неловкости, с которой та натянула одеяло себе до подбородка. Вика зачем-то обвела комнату отрешённым взглядом – видимо, для того, чтобы не встречаться глазами с ЭТОЙ. На полу валялись чужие трусики и лифчик. И тут Вика, наконец, нашла в себе силы взглянуть ей в лицо. Девица смотрела испуганно и одновременно вызывающе. Она была Вике незнакома. Но, впрочем, какое это имело значение…
Белецкий молча наблюдал, как Вика кидает какие попало вещи в свою дорожную сумку, и не решался с ней заговорить. Выражение лица у неё сделалось такое, что предусмотрительнее было бы не приближаться к ней ближе чем на пару метров.
Уже возле самой входной двери он окликнул её. Она нехотя обернулась, борясь только с одним желанием: изо всех сил заехать кулаком по этой красивой физиономии.
– И всё же, Белка… Не руби сплеча, – попросил он нерешительно и умоляюще. – Давай остынем, сядем и поговорим.
– Да пошёл ты, – сказала Вика без всякого выражения и рванула на себя ручку двери.
Когда она выскочила из подъезда, зазвонил её мобильный. Мельком взглянув на дисплей, она поняла, что это опять Фунтик, о котором она совсем забыла. Против собственной воли она почувствовала, что раздражается.
– Послушай, – ответила она с плохо скрываемой злостью, – неужели так трудно понять, что я САМА перезвоню, когда у меня появится хоть капелька свободного времени?!
Однако в трубке раздался незнакомый мужской голос.
– Простите, с кем я говорю?
Вика растерялась. Может, она ошиблась и определился вовсе не Фунтиковский номер?
– А… кого вы хотите услышать? – переспросила она осторожно.
Невидимый собеседник прокашлялся.
– Я звоню вам с мобильного Святослава Фунта. Вам знакомо это имя?
– Да, конечно, но что…
– Видите ли, – перебил её мужчина и снова откашлялся. – Ваш номер был в списке контактов его телефона. Вы оказались последней, кому он звонил перед тем, как… В общем, кому он звонил перед смертью.
Впоследствии Вика вновь и вновь невольно обращалась к сравнению их с Фунтиком историй. Они были похожи, как близнецы: оба с детства лишились родительской ласки, оба мечтали об актёрской карьере, оба приехали покорять Москву, оба беззаветно любили… Да, истории были похожи – с той только разницей, что Фунтик погиб, а Вика продолжала зачем-то жить на этом свете.
Выяснилось, что Фунтик покончил с собой, узнав об измене Аллы. Он просто не смог с этим справиться, в отличие от Вики, которая пережила подобное предательство уже дважды. Возможно, у неё просто выработался иммунитет…
Славка разбился, выбросившись из окна того дома, где снимал квартиру. Это был десятый этаж.
Вика не знала, как пережила тот страшный период. Сначала её заставили приехать на опознание, и ей сделалось дурно, когда она увидела своего друга ТАКИМ. Затем начались безрезультатные попытки дозвониться до матери Фунтика в Таганрог: та упорно не брала трубку домашнего телефона, а есть ли у неё мобильный, никто не знал. Наконец, на звонок ответил кто-то из собутыльников и поведал, что мать Славки находится в очередном запое, не ночует дома уже неделю, а квартира стоит нараспашку. Когда Вика сообщила о том, что её сын погиб, пьянчуга выразил сожаление лишь в том контексте, что отныне мать перестанет получать регулярные денежные переводы, которые Славка исправно отправлял ей из Москвы.
– Но… наверное, нужно доставить… тело в Таганрог, устроить похороны… – растерянно пролепетала Вика. – Кто же будет этим заниматься?
– Ну уж точно не я! – отрезал собеседник и положил трубку.
Вика в отчаянии заметалась по друзьям и знакомым Фунтика. Узнав новость, все приходили в шок. К счастью, никто не отказывался помочь с организацией похорон. На выручку неожиданно пришёл и её Мастер. Узнав о беде, Михальченко сделал практически невозможное – помог выхлопотать для Славки место на столичном кладбище. «Я помню его на прослушиваниях, – сказал Алексей Яковлевич. – В общем-то, хороший был парень, не без способностей. Просто раздолбай, так легкомысленно отнёсся к поступлению…»
Славку похоронили очень достойно, как полагается.
Сами похороны Вика запомнила не цельным событием, а какими-то обрывками картинок. Почему-то больше всего врезалась в память Алла в чёрном платье, сморкающаяся в платочек, с растёкшейся тушью…
Михальченко, стоя рядом с Викой, заботливо поддерживал её под локоть. Она обратила к нему своё залитое слезами лицо.
– Это… я виновата в его смерти, – всхлипнула она, проговаривая вслух то, что обдумывала постоянно и что не давало ей покоя.
– Не говори так. – Алексей Яковлевич погладил её по плечу. – Ты здесь ни при чём.
– Он звонил мне, – всхлипнула Вика, – а я просто не захотела с ним разговаривать. Мне было не до него… Возможно, я смогла бы отговорить его от этого шага! Если бы я была хоть чуточку внимательнее…
– Нет, ты не виновата, – твёрдо повторил Михальченко. – Парень просто был в отчаянии. И, спаси ты его тогда – он, скорее всего, сделал бы это в следующий раз. Так или иначе…
Вика закрыла лицо руками. Михальченко ободряюще погладил её по плечу.
– Не надо драм, Вика. Это был его выбор, его решение. И только он один в ответе за то, что произошло.
Когда каждый из присутствующих бросил в свежую могилу по горсти земли, у Вики зазвонил телефон. Машинально сделав несколько шагов в сторону, чтобы не мешать остальным, она нащупала мобильный и ответила не глядя:
– Алло.
– Белка, это я… – раздался в трубке голос Белецкого.
Вика молчала. В голове её была абсолютная, вакуумная пустота.
– Ты всё ещё злишься? – продолжал Александр, прощупывая почву.
Вика не сразу поняла, о чём это он. Ах, да – о голой бабе в его квартире… Господи, какая ерунда. Какая ничего не значащая ерунда… Она продолжала молчать, ожидая, что он скажет дальше.
– Чувствую, всё ещё дуешься, – заключил Белецкий. – А я, между прочим, звоню не просто так, не поболтать… А по делу. У меня к тебе есть предложение.
Вика разлепила губы и равнодушно спросила:
– Какое?
– Ты выйдешь за меня? – проникновенным голосом произнёс Белецкий.
Вика молчала.
– Ку-ку, ты не слышишь, что я говорю? – несмотря на весёлую интонацию, в его голосе слышалось волнение. – Хочу жениться на тебе, Белка. Я хочу прожить с тобой всю жизнь…
– Нет, – ответила Вика.
Он не поверил своим ушам.
– Нет?
– Нет, нет, НЕТ!!! – закричала Вика в исступлении. Участники похоронной процессии удивлённо и испуганно оглянулись на неё. – Оставь меня в покое! Не звони и не приезжай ко мне больше! Забудь моё имя! Всё, всё, всё! – и дрожащими пальцами она нажала на кнопку отбоя.
После похорон Вика целую неделю пролежала в общаге, практически не поднимаясь с кровати. Изредка вставала, чтобы выпить воды или сходить в туалет, а затем снова ложилась и погружалась в своё сомнабулистистическое состояние. Во ВГИКе она не появлялась, на звонки не отвечала.
В первые дни соседка по комнате, Зойка, не лезла к ней ни с какими советами и нравоучениями, только сочувственно пошмыгивала носом и старалась не шуметь, чтобы не беспокоить. Однако к концу недели лопнуло и её терпение.
– Слушай-ка, мать, – сказала Зойка, бесцеремонно присаживаясь на Викину кровать, отчего та страдальчески заскрипела. – Когда у тебя сессия начинается?
– Я не знаю… – еле выговорила Вика сухими потрескавшимися губами. – Мне всё равно.
– Всё равно?! – возмутилась Зойка, уперев руки в тугие бока. – Нет, вы посмотрите-ка, ей всё равно?! Какова принцесса!
– Я не буду сдавать сессию. У меня сил нет… – прошептала Вика, отворачиваясь к стене.
Но Зойка не отступала – нужно было знать её темперамент!.. Схватив Вику за плечи, соседка бесцеремонно затрясла её, как тряпичную куклу.
– Ты что, спятила?! – заорала она так громогласно, что в комнате зашатались стены. – Забросила учёбу, не хочешь ходить на занятия…
– П…п…прекрати, – с трудом выговорила Вика, голова которой беспомощно болталась взад и вперёд. – Зой, перестань!!!
Зойка с отвращением отшвырнула её от себя, и Вика тяжело рухнула обратно на подушку.
– Да тебе так повезло, что ты поступила во ВГИК! – патетично заявила Зойка. – Знаешь, какой там конкурс? Знаешь, сколько человек претендует на одно-единственное место? Они приезжают со всей страны! А ты им всем перешла дорогу, потому что урвала это место для себя. И что теперь? Что ТЕПЕРЬ?! Сложила лапки, сдалась? Сдулась?!
Вика молчала. Но Зойка никогда не отступала так просто.
– Ты что, хочешь просрать свой последний шанс стать КЕМ-ТО в этой жизни? Пустить свой талант коту под хвост, красиво предаваясь душевным страданиям? Не бросай учёбу. Не бросай, твою мать!!!
– Я не знаю. – Вика порывисто села на кровати и заплакала. – Во мне что-то сломалось после смерти Фунтика, понимаешь?.. Я до сих пор не могу поверить в то, что он умер.
– Но ты-то!!! – вскинулась Зойка с не меньшим пылом. – Ты-то жива, понимаешь? У тебя жизнь только начинается, а ты почему-то вообразила, что это конец. Да ни хрена подобного! Всё ещё будет, если ты сама этого захочешь. Да, кстати, – вспомнила она вдруг. – Сегодня в институте мне передали для тебя записку.