Военное направление в МОЦР возглавил бывший царский генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов. Выходец из семьи гражданского чиновника, в 1881 году, десяти лет от роду, Потапов начал военную карьеру: кадетский корпус, офицерское училище, Академия генерального штаба. После окончания учебы Потапов дослужился до должности помощника военного атташе в Австро-Венгрии, затем стал военным атташе в Черногории. На этом посту он пробыл целых двенадцать лет.
С ноября 1917 года Н. М. Потапов уже на службе в Наркомате военных дел РСФСР. Здесь бывший царский генерал познакомился с М. С. Кедровым (будущим начальником Особого отдела ВЧК) и Г. Г. Ягодой (будущим шефом ОГПУ— НКВД). Эти знакомства, несомненно, поспособствовали столь близкими связями Потапова с органами государственной безопасности. В 1921–1924 годах Потапов служил помощником начальника Всеобуча, затем помощником начальника военного отдела Высшего военного редакционного совета. Он в дальнейшем неоднократно вместе с Якушевым будет выезжать в Варшаву, Берлин и Париж, представляя там интересы МОЦР.
На Э. О. Опперпута-Стауница в МОЦР были возложены финансовые вопросы, а также ведение канцелярии и шифровальные работы. Из его скудной биографии известно, что на самом деле Опперпута звали Упельниц Александр Эдуардович.
К 1920 году А. Э. Упельниц, к тому времени ставший Опперпутом, служил помощником командующего войсками внутренней охраны Западного фронта. Был завербован в Западный областной комитет «Народного Союза защиты Родины и свободы». В дальнейшем ему удалось втянуть в эту организацию начальника снабжения Гомельского губернского военкомата Масонина, начальника местных курсов РККА Щербу, командира 145-го батальона ВНУС Харькова и других командиров. В декабре 1920 года он передал Борису Савинкову в Варшаве документы о положении в Советской России. В мае 1921 года Опперпут был арестован ВЧК и этапирован в Москву. Здесь, в столице, он «… своими показаниями дал ключ к раскрытию и ликвидации всех савинковских организаций в пределах Западного фронта».
Первый визит Якушева за кордон как секретного агента органов госбезопасности и одновременно представителя МОЦР состоялся в ноябре 1922 года. Посетив вначале Берлин, а затем и «Мекку русской эмиграции» — Париж, Якушев везде имел встречи с руководителями белоэмигрантского движения: с представителями «Высшего Монархического Совета» (ВМС) Марковым, представителем барона Врангеля в Германии генерал-майором фон Лампе и многими другими. В воспоминаниях одного из участников этих встреч, бывшего сенатора, выполняющего в то время обязанности консультанта по политическим вопросам в представительстве барона Врангеля, Н. Н. Чебышева, сохранилось описание первого визита Якушева: «На диване сидел приличный господин лет так под пятьдесят, держался спокойно, говорил без всяких жестикуляций, скорее равнодушно. Лицо было обрамлено небольшой, темной, аккуратно подстриженной бородкой. Говорил ни тихо, ни громко, гладко, самоуверенно, немного свысока…».
К слову сказать, именно Чебышев оказался единственным из представителей белой эмиграции, кто сильно сомневался в существовании МОЦР. Его активная позиция в самом начале проведения операции «Трест» могла свести на нет все планы советской контрразведки. Ведь всего несколько писем в ведущие эмигрантские газеты, написанных таким влиятельным человеком, как Чебышев, и операция была бы на грани провала. Но Чебышев не стал поднимать шумихи в эмигрантской прессе. Этот бывший прокурорский работник был по характеру очень ленивым человеком и редко доводил свои планы и идеи до конца. Тогда он тоже поленился поднимать шум вокруг подозрительной для него организации МОЦР.
Да, близок был к истине этот Чебышев. Конечно, в душе сомневались эмигранты и кроме Чебышева. Но уж очень хотелось им верить, что в Советской России существует организация, такая как «Трест». Вера во что-то всегда утешает людей.
Якушев представил вождям Белого движения меморандум, где кратко излагалась история образования МОЦР: «Организация существует уже три года, причем в стройной форме преобладает свыше полутора лет и имеет распространение по всей России. Характер организации преимущественно военный, и членами ее состоят в большинстве военные. Кроме того, организация имеет своих людей почти во всех центральных правительственных учреждениях и в большинстве местных, чем объясняется ее большая осведомленность». Белоэмигрантов убеждали на этих берлинских и парижских «раутах», что ближайшей целью МОЦР «является ниспровержение правительства коммунистической партии и захват от нее власти организованной силой, способной сразу же установить порядок и приступить к государственному строительству…». После ознакомления с программными документами МОЦР Якушев и представители ряда белоэмигрантских кругов приступили к выработке «программы и тактики борьбы с Советской властью».
Не минуло года и в июле 1923 года Якушев в очередной раз выезжает в командировку в Париж и Берлин. Здесь он вновь встречается с рядом руководителей белоэмигрантских организаций. В этой поездке Якушева уже сопровождал военный министр МОЦР Н. М. Потапов. По легальной версии Потапов отправлялся якобы в Черногорию «для ликвидации личного имущества, оставленного им еще в годы Первой мировой войны». На встречах с эмигрантами вновь обсуждались вопросы подготовки вооруженного восстания в Советском Союзе и положение дел в Красной армии и в МОЦР.
Перед самой поездкой для Якушева и Потапова подготовили специальный вопросник, в котором были перечислены все возможные моменты предстоящих переговоров и бесед, требующих более детального освещения. Так, агентам КРО ОГПУ, выезжая за границу, было необходимо знать и иметь в виду:
«1. Список генералов, находящихся в контакте с МОЦР и готовых выступить.
2. Список прежних крупных чиновников, примкнувших к МОЦР.
3. Список воинских частей, в которых имеется организация, с указанием местонахождения части, и по возможности разделение частей по степени готовности на несколько разрядов (указывать процентное отношение)…
4. Не следует требовать скорейшего выступления.
5. Разрешить проводить мысль, что активная молодежь, томясь бездействием, все более начинает увлекаться фашизмом, почему, если пройдет еще некоторое время до решительных действий, все движение может принять иную форму и вылиться в фашизм…».
Эти данные важны были для чекистов. МОЦР развернула свою деятельность, была готова и полная программа МОЦР. В частности, в ней было записано: «Будущий государственный строй России, основываясь на коренных русских началах — православии, народности и самодержавии, — должен иметь соответствующие самобытные формы». Были определены и тактические действия «в борьбе с Советами». В последний документ включены для советских контрразведчиков положения:
— отношение к террору: «следует признать террор не достигающим своей цели, а поэтому недопустимым»,
— отношение к интервенции: «допустимо только при наличии… полной согласованности действий внутри страны и извне»,
— отношение к повстанческому движению: «повстанческое движение и местные восстания способствуют распылению сил… следует отказаться от их применения и беречь силы для более серьезных организованных действий».
— вопрос о средствах: «в отношении путей и способов добывания средств следует признать совершенно недопустимым экспроприации и грабежи».
Вожди белоэмигрантов не были лопухами, простаками. У них был богатый жизненный опыт недоверчивость. Руководители белоэмигрантских организаций для установления истинного положения МОЦР в СССР практически сразу же направили в Советский Союз своих эмиссаров. Так, руководство «Объединения русской армии» (предшественника РОВСа) отправило в Петроград своего человека — бывшего царского полковника Жуковского. Последний, прибыв на место, установил связь с одним из старейших приятелей и попытался через него получить информацию о деятельности МОЦР. По «странному» стечению обстоятельств приятель Жуковского оказался секретным сотрудником ОГПУ и, естественно, представил необходимые эмиграции сведения «… о полной дееспособности МОЦР и широких возможностях создания контрреволюционных ячеек в воинских частях».
Чуть позже в Москву прибыли визитеры от Российского общевойскового союза (РОВС) — Мария Захарченко-Шульц и ее муж Георгий Радкевич. Эмиссары РОВСа также стремились решить несколько задач: опять-таки прояснить истинное лицо МОЦР, выявить его настоящие возможности, попытаться взять под контроль деятельность большинства ячеек этой контрреволюционной организации. «Племянники» (так шифровали себя в переписке Захарченко-Шульц и Радкевич) уже на месте были включены в конспиративную деятельность МОЦР.
Принять супругов Шульц было необходимо: через этих посланцев Кутепова появлялась возможность установить связь с ним самим и проникнуть в РОВС. Однако шли дни, а супруги Шульц не появлялись.
Любые контролеры не радовали «Трест», но коль они должны были прибыть, следовало знать: кто такие? Что собой представляют? Насколько опасны?
Стауниц проявлял нетерпение. Стауниц действительно призадумался. В конце сентября на границе был задержан крестьянами гардемарин Бурхановский, посланный Врангелем и застрявший в болоте. А о супругах Шульц ни слуху ни духу.
И вдруг поздно вечером «племянники», как окрестили чету Шульц, явились на квартиру Стауница:
— Мы пришли от Всеволода и имеем дело к Эдуарду по поводу продажи картины.
На это Стауниц ответил, как было условлено:
— Картина уже продана, но я вам могу предложить другое дело.
Женщина была очень взволнована, мужчина тревожно озирался, оба едва стояли на ногах.
Стауниц проводил их в приготовленную комнату.
— Мы ждем вас давно и, признаться, беспокоились. Где вы задержались?
— Шли через Псков. Заблудились. Решили, что пропали. Собирались подороже продать жизнь.
Из-под платка на Стауница испытующе смотрели наглые молодые глаза немолодой женщины.
Она размотала платок, скинула резиновый плащ. Стауниц разглядел ее лицо и подумал: «Вероятно, хороша была в молодости».