Сидней Рейли. Москва, Внутренняя тюрьма, 30 октября 1925 года
Это заявление говорило о том, что Рейли уже не возлагал надежд на заступничество английского правительства. Теперь он хотел только выжить. Любой ценой! Даже раскрытием всех тайн своих покровителей. «Высокие» идеи, «философские» обоснования провокаций, диверсий и терроризма — все было отброшено. Сохранить жизнь! Ради этого Рейли шел на все.
И Рейли предает своих хозяев. Он рассказывает Стырне, основному своему следователю, все, что знает, а знает он, по мнению чекистов, много об английской разведке. (Однако они ошибались.)
Сидя в камере, Рейли с горечью анализировал происшедшее с ним. А ведь в каких только переделках довелось побывать… В голове Рейли прокрутилась лента воспоминаний тех лет… Убитый Кроми…
«А я хочу жить! Жить!» — стреляло в голове великого шпиона. Любой ценой Рейли хотел выжить. Предложил себя советским органам контрразведки в качестве агента, но продолжал хитрить. Уже после смерти Рейли в его носках, в кровати, в трещинах стен камеры было найдено несколько тайных записок, своего рода дневник, который он сделал, по-видимому, на тот случай, если потребуется отчитаться о своем поведении после возвращения в Англию, случись ему освободиться. Он бы, несомненно, попытался вынести дневник с собой. Подобно открытке, отправленной им Эрнесту Бойсу незадолго перед своим арестом, это походило на завет или бахвальство тем фактом, то он вошел в логово льва и возвратился, чтобы поведать эту историю.
Это было также отчетом о технике допросов ОГПУ, которыми, он был уверен, заинтересуется SIS. Сам дневник содержит много сокращений, и приведенный ниже фрагмент воспроизводит только текст, значение которого ясно и бесспорно:
«Пятница 30 октября 1925 год[35]. Ближе к вечеру дополнительный допрос. Переодеваюсь в рабочую одежду. Все личные вещи отобраны. Удалось скрыть второе одеяло. Когда разбудили, было приказано взять пальто и шапку. Комната внизу, рядом с ванной. Всегда представлял себе эту железную дверь. В комнате были Стырне и его коллега, караульный, парень из владимирской губернии, палач и, возможно, кто-то еще. Коллега Стырне на стуле. Сообщили, что коллегия ОГПУ пересмотрела приговор и что, если я не соглашусь сотрудничать, он будет немедленно приведен в исполнение. Сказал, что это меня не удивляет, что мое решение остается тем же и что я готов умереть. Стырне спросил, не нужно ли мне время для ответа. Ответил, что это их дело. Они дали мне один час. Отведен назад в камеру молодым парнем и караульным. Внутренне обратился к Пите[36], сложил свои немногие личные вещи, выкурил парочку сигаре и спустя 15–20 минут сказал, что готов. Палача, находившегося снаружи камеры, послали за объявлением решения. Продержали в камере целый час. Опять отвели в ту же комнату, Стырне, его коллега и парень. В смежной комнате вооруженные палач и его помощник. Снова объявил свое решение и попросил сделать письменное заявление, вроде как я доволен, что могу показать им, как понимает свой долг англичанин и христианин. Отказано. Попросил переслать вещи Пите. Отказано.
Сказали, что после моей смерти никто об этом не узнает. Затем начался долгий разговор-убеждение, как обычно. Спустя три четверти часа спора — жаркий разговор на пять минут. Молчание, затем Стырне и коллега позвали палача и удалились. Немедленно надели наручники. Прождал пять минут, в течение которых было слышно, как заряжают оружие во внешней комнате. Затем повели к машине. Внутри были палач, конвоир, парень, шофер и охранник. Короткая поездка в гараж. Во время поездки солдат сжимал свою грязную руку между наручниками и моим запястьем. Дождь. Изморозь. Очень холодно. Бесконечное ожидание в гаражном дворе, пока палач вошел в тень — грязный разговор и шутки охраны. Шофер сказал, что что-то не так с радиатором, и крутился поблизости. Наконец отправились, короткая поездка, и прибыли к ГПУ с севера, Стырне и коллега сообщили об отсрочке на 20 часов. Ужасная ночь. Кошмары».
Согласно рапортам ОГПУ, Рейли провел ночь, попеременно плача и молясь перед маленькой карточкой Пепиты. Казалось, классическая техника «имитации казни» наконец пошатнула его решимость. Описанный им сценарий, бесконечное ожидание, неопределенность, следующая за отсрочкой казни — типичный психологический метод допроса — несомненно, привел к ночным кошмарам, о которых он упоминает. Рейли обещал добросовестно сотрудничать… Перспектива иметь такого агента в логове врага казалась заманчивой… Однако судьба Рейли уже была решена. На то были три причины.
Во-первых, несмотря на большой объем полученной от Рейли информации о деятельности белой эмиграции и поддерживающих ее специальных служб, чекисты понимали — и дневниковые записки Рейли это подтверждают, — что он стремился только выиграть время, надеясь, что английское правительство потребует его выдачи.
Во-вторых, оказалось, что чекисты настолько хорошо были осведомлены в связях белой эмиграции с западными разведками, что показания Рейли практически не добавили ничего существенного к имевшейся информации.
И в-третьих, и это было самое главное, не исключалась опасность утечки информации о том, что Рейли жив и дает показания на Лубянке. А это со всей неизбежностью означало неминуемый провал «Треста» и гибель многих участвовавших в операции людей, особенно тех, кто находился за границей.
И еще после ареста Рейли и серии его допросов в тюрьме ОГПУ контрразведчикам стало ясно, что этот английский «супершпион» ничего не знает о конспиративной деятельности СИС в других странах, и в том числе и в Советском Союзе. Мало, что он мог сообщить о кадровом составе и структуре английской разведки. Как источник информации Рейли оказался ничтожен[37].
Предложение Рейли использовать его в оперативных играх с англичанами не нашла согласия у чекистов. При первой же возможности такой авантюрист, как Рейли, мог вернуться в лоно английской разведки и раскрыть секреты чекисткой операции «Трест». Рейли был слишком ненадежным человеком.
Рейли обладал информацией, большую часть которой в ОГПУ уже знали и без него. Единственную вещь, о которой следователи хотели узнать побольше — состав агентов SIS, работавших в то время в России, — он сообщить не мог, поскольку не поддерживал связей с SIS уже целых четыре года.
Учитывая эти обстоятельства, было принято окончательное решение о приведении в исполнение приговора от 3 декабря 1918 года. Рейли — преступник. Возмездие должно быть неотвратимым. Жизнь Рейли-Розенблюма была полна необыкновенных приключений, в которых правду трудно отличить от вымысла, а вымысел опровергнуть. И этой жизни пришел конец.
Высшие судебные инстанции страны не сочли возможным отменить приговор Верховного революционного трибунала Советской России от 3 декабря 1918 года по отношению к Сиднею Джорджу Рейли. 5 ноября 1925 года он был приведен в исполнение…
К 4 ноября ОГПУ заключило, что Рейли рассказывать больше нечего. К тому же существовал риск, что чем дольше продлится следствие, тем больше шанс, что правда о перестрелке на границе станет достоянием гласности. Некоторые из организаторов дела «Треста» считали, что арест Рейли поставил под угрозу всю операцию. Однако решение об аресте Рейли и в конечном счете приведение в исполнение вынесенного ему смертельного приговора почти наверняка исходило лично от Сталина.
Исполнения смертного приговора произошло при следующих обстоятельствах. Рейли вывезли на машине на прогулку в сопровождении чекистов: К. Дукиса, Г. Сыроежкина, И. Абисалова и Г. Федулеева.
Дукис Карл Яковлевич. Сотрудник органов госбезопасности. В 1925–1931 гг. — начальник тюремного отдела ОГПУ, одновременно начальник внутренней тюрьмы ОГПУ и комендант Бутырской тюрьмы ОГПУ. В 1931 году помощник Начальника управления Соловецких лагерей ОГПУ. Заместитель начальника Соловецких и Карело-Мурманских ИТЛ ОГПУ, начальник Саровского карантинного лагеря ОГПУ. С 1932 года по 1934 год на особом учете ОГПУ — НКВД, затем начальник ОМЗ УНКВД по Ленинградской области. Капитан ГБ (1936), в 1938 году уволен из органов НКВД.
О Сыроежкине выше было подробно рассказано. Г. С. Сыроежкин — известный чекист. Сыроежкин Григорий Сергеевич (1900–1940) сотрудник органов госбезопасности. Член КП с 1920 года. В 1919–1920 годах в РККА, затем с 1921 года в ВЧК — ОГПУ — НКВД: следователь, уполномоченный и начальник отделения ОО-КРО ОГПУ СССР. В 1928–1929 годах — руководитель спецотряда ОГПУ по подавлению вооруженного восстания в Якутии, затем на ответственной работе в КРО-ОО ПП ОГПУ по ЗСК. С 1932 года — начальник отделения ОО ГПУ Белоруссии, с 1935 года — начальник отделения и помощник начальника ОО УГБ УНКВД по Ленинградской области. Майор ГБ (1936). С 1937 года на работе в Испании: старший советник 14-го партизанского корпуса. В 1938 году вернулся в СССР. Расстрелян. Реабилитирован в 1958 году.
Ибрагим Абисагов — сотрудник ОГПУ, снайпер в стрельбе из пистолета.
Григорий Федулеев — оперуполномоченный 4-го отдела КРО ОГПУ, тайно участвовал в операции «Трест».
Происшедшее вечером 5 ноября 1925 года описано в рапорте Г. Федулеева.
«Начальнику КРО ОГПУ товарищу Стырне
РАПОРТ
Довожу до Вашего сведения, что, согласно полученному от Вас распоряжению, со двора ОГПУ выехали совместно с № 73 тт. Дукис, Сыроежкин и я (…) ровно в 8 часов вечера 5/XI 25 г. Направились в Богородск. На место приехали в 8½ -8¾. Как было у словлено, шофер, когда подъехали к месту, должен был изобразить поломку машины, что им и было сделано. Когда машина остановилась, я спросил шофера, что случилось. Он сказал, что что-то засорилось и простоим минут 5-10. Тогда я № 73 предложил прогуляться. Вышедши из машины, я пошел по правую, а Ибрагим по левую сторону № 73, т. Сыроежкин шел с правой стороны, шагах в 10 от нас. Отойдя от машины шагов на 30–40, Ибрагим, отстав от нас, произвел выстрел в № 73, каковой, глубоко вздохнув, повалился, не издав крика. Ввиду того что пульс еще бился, т. Сыроежкин произвел выстрел ему в грудь. Прождав еще немного, минут 10–15, когда окончательно перестал биться пульс, внесли его в машину и поехали в санчасть, где уже ждали т. Кушнер (врач ОГПУ) и фотограф. Подъехав к санчасти, мы вчетвером — я, Дукис, Ибрагим и санитар — внесли № 73 в указанное т. Кушнером помещение (санитару сказали, что этого человека задавило трамваем, да и лица не было видно, т. к. голова была в мешке) и положили на прозекторский стол. Затем приступили к съемке. Сняли в шинели по пояс, затем голого по пояс, чтобы были видны раны, затем голого во весь рост. После этого положили его в мешок и снесли в морг при Санчасти, где положили в гроб, и разошлись по домам. Всю операцию закончили в 11 часов 5/XI 25 г.