Повисла пауза, я посмотрел на свое отражение, оно пыталось мне сказать: «Не может быть».
– В каком смысле, обманули?
– Они не пошли на лечение, она сняла все до последнего цента и уехала из Франции.
– Откуда ты знаешь?
– После того скандала в Монако я нанял человека, который следил бы за ней. Боялся, что она попадет в крупные неприятности. К сожалению, человек понял, что произошло, лишь когда она уехала из страны.
Мне стало тяжело дышать, было ощущение, будто кто-то со всего размаху ударил меня в живот.
– Луи, мне очень жаль. Ты бы все равно узнал, но я решил лично рассказать.
– Как она могла? – шепотом спросил я.
Я спрашивал не у деда, я спрашивал у Бога, у Вселенной, у кого угодно. Как она могла так со мной поступить? Это было слишком жестоко: подарить мне надежду, а потом…
– Она сказала, что хочет стать мне матерью, – прошептал я, – она ведь сказала…
На том конце дед тяжело вздохнул:
– Мне очень жаль, Луи. Она такая, какая есть.
Я положил трубку не попрощавшись. Мне было больно, очень больно. Мои надежды и мечты просто рухнули. Кто-то мог спросить меня, какой был вообще смысл спасать ее. Чего я хотел добиться? Я всю жизнь прожил без нее, а от нее видел лишь плохое. Но именно в этих вопросах и скрывался ответ.
Я хотел иметь маму, которая бы любила меня, делала для меня хорошее, верила в меня, поддерживала и которой я был бы нужен. Маму, которой у меня никогда не было, и в эту секунду я понимал, что никогда и не будет. У меня были тетки, которые не хотели меня видеть, дед, который звонил раз в год и откупался от меня. А мне нужен был человек по имени мама. Это сидело во мне с детства: я видел других детей, я видел, как их любят. Детская обида и непонимание переросли в желание изменить это. Я даже не мог злиться на нее, ведь я понимал, что она больна, вот только я придумал себе, что смогу ей помочь. Спасти и заполучить ее любовь.
Что ж, план не удался. Я смотрел на свое отражение в зеркале, в свои зеленые глаза и не знал, как собраться. Как перестать плакать, глядя на собственное отражение. Голос в голове прошептал мне имя Адель. И я подумал: да, мне нужно оказаться рядом с Адель, мне нужно, чтобы она взяла меня за руку, необходимо почувствовать тепло ее кожи. Я быстро умылся и вышел из ванной. Затем потратил минут пять на поиск Адель. Она была в самой дальней спальне, и не одна. Дверь была приоткрыта, и я услышал голос Артура.
– У него на лице написано: «Скользкий тип», не подходи к нему.
Я сразу понял, что речь о Максе.
– С какой стати ты указываешь, что мне делать? – гневно спросила Адель.
– Я не указываю, я прошу тебя: будь осторожна, такие типы могут быть весьма убедительны.
– Убедительны для чего, Артур?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Да, – повысив голос, ответила она, – я как раз понимаю, но не приходило ли тебе в голову, что я, может, тоже этого хочу? И что не Макс использует меня, а я его?
– А как же любовь? – тихо спросил он. – Разве любовь не важна?
– Я могу задать тебе тот же вопрос, Бодер. А как же любовь? Тебе почему-то ее отсутствие не мешает наслаждаться жизнью.
– Я – это другое, Адель. Я старше, и вообще…
– А я младше на четыре года! Я в курсе! Мне восемнадцать, а тебе двадцать два, и что дальше? – закричала она. – Хватит кормить меня своими двойными стандартами! Или ты хочешь, чтобы я всю жизнь прождала любовь? Как тогда жить, Артур? В ожидании долбаного чуда?
– С ним это будет ошибкой, – зло бросил он.
– Моя жизнь – моя ошибка. И вообще, иди к своей девушке и предостерегай и опекай ее!
– При чем здесь она, Адель? Ты мой друг, я желаю тебе добра!
Адель молча развернулась, и я направился в сторону двери.
– Ты что, уходишь?! – крикнул он ей вслед.
– Я больше не могу быть твоим другом, Артур. Слишком болезненна для меня наша дружба, – тихо-тихо произнесла она и вновь направилась к двери, у которой ее ждал я.
Артур не догнал ее, никак не остановил, он смотрел ей вслед. Она открыла дверь нараспашку и увидела меня. Он тоже увидел и посмотрел мне прямо в глаза. Я думаю, в этот момент мы поняли друг друга. По крайней мере, я понял его. Адель была для нас с ним чем-то светлым, чистым, незапятнанным, благочестивым, праведным. Он боялся обидеть ее, боялся ответственности за ее чувства к нему. Бодер продолжал стоять около окна и не сделал ни шага в ее сторону. Я взял ее за руку и шепотом спросил:
– Валим?
Адель посмотрела на меня с благодарностью.
– Валим, – ответила она.
И мы вышли из комнаты, заказали такси, а когда прибыли в наш дом, решили полежать на лежаке во дворе. Это был широкий вязаный лежак песочного цвета. Мы не разговаривали, молча были вдвоем. Она спасала меня от разочарования, которым одарила меня мать, а я, видимо, спасал ее от мыслей о нежеланной любви. Нам и не нужно было говорить, достаточно просто быть рядом. Адель уснула у меня на груди, я гладил ее волосы, смотрел на звездное небо и думал, что стоило бы ее накрыть чем-то, но сам уснул. Ее близость прогнала все плохие мысли прочь, и я просто наслаждался теплом, исходящим от нее. На мгновение я проснулся от шороха и увидел над собой Артура, который вынес толстый плед из дома и накрыл им нас двоих.
– Спасибо, – сонным голосом поблагодарил я, но он ничего не ответил, молча зашел в дом и закрыл за собой дверь.
Адель сдержала слово: она не подходила к Артуру и всячески его избегала. За день могла ни разу не заговорить с ним, а на его вопросы отвечала односложными предложениями. Если Бодер хотел прочертить между ними границу, Адель реализовала его план на все сто. Она стала ходить на свидания с Максом, каждый раз красиво одевалась и красилась, а затем проходила мимо нас с высоко поднятой головой. В тот момент я настолько злился на мать, что не мог реагировать на что-то другое. Я видел, какой уставшей и измотанной она приходит с этих свиданий, но мы не можем заставлять людей перестать делать глупости. Каждый из нас совершает ошибки, ведет себя, как последний дурак, а после разгребает последствия.
С одной стороны, я не понимал, зачем она себя так мучает, с другой – догадывался. Ей хотелось освободиться от Артура. И она была полна решимости это сделать. Однажды Макс позвал ее на званый ужин в Монако. Она надела черное платье с открытой спиной и ярко-бордовой помадой накрасила губы. Мы с Артуром что-то увлеченно обсуждали на улице и замерли в тот момент, когда Адель прошла мимо нас, а за ней потянулся ароматный шлейф духов.
– Тебе там будет скучно, – крикнул ей вслед Артур и приподнялся, – лучше останься, займемся чем-нибудь втроем, как в старые добрые времена.
Адель подошла к нему вплотную:
– Знаешь, в чем суть времени? Его нельзя вернуть. Нельзя вернуть старые добрые времена.
– Я и не пытаюсь ничего вернуть. Я просто хочу, чтобы мы собрались все вместе.
– Тебе скучно, ведь так? Но есть легкое решение твоей проблемы: позови Сару – и развлечешься.
– Я не хочу развлекаться с Сарой, ясно тебе?
– Неужели надоела?
Он тяжело вздохнул и устало потер глаза.
– Чего ты хочешь от меня, Адель?
– Ничего, Артур. Это ты чего-то хочешь от меня. Но у меня действительно нет на это времени, мне пора.
Он поймал ее за локоть и вновь попросил:
– Останься.
Она выдернула руку и холодно сказала:
– Перемены начинаются именно в тот момент, когда для прошлого внутри больше не остается места.
– Мне плевать на перемены. Адель, я не хочу, чтобы ты уходила.
– Назови причину, по которой я должна остаться.
– Разве нужна причина, чтобы провести время со своими друзьями? – В разговор неловко вмешалась Роза. – Детка, ты проводишь почти все время за стенами этого дома. Мы с ребятами очень скучаем.
Адель вежливо ей улыбнулась:
– Завтра, обещаю, испеку вместе с тобой печенье, а Луи сделает свой фирменный горячий шоколад, и мы весело проведем время.
В этом плане не было имени Артур, и, конечно, все это заметили. Адель развернулась и пошла к Максу, а я вспомнил слова Артура, что однажды она повстречает парня и бесследно исчезнет из нашей жизни. По правде говоря, она бесследно исчезала лишь из одной жизни – его. А он смотрел ей вслед и не знал, как остановить и удержать ее. Но не только он скучал по Адель. В последнее время внутри меня взрывался один вулкан за другим. Я абсолютно не привык к клокочущей злости внутри и не знал, что мне со всем этим делать. Мне нужна была поддержка моих друзей.
– Моя мать забрала триста тысяч на лечение и свалила за океан, – вырвалось у меня.
Роза уронила железный поднос, услышав мои слова. Он был пуст, ничего не разбилось, но грохот раздался сильный. Артур пристально посмотрел мне в глаза, сел рядом и громко вздохнул:
– Дерьмово. Слишком дерьмово.
Я все эти дни молчал об этом, потому что мне было стыдно. За мать и за собственную глупость. Чем больше я вспоминал наши с мамой разговоры, ее наигранное воодушевление и вранье, тем большим идиотом себя считал. Как я мог ей поверить? А самое отвратительное: как я мог положиться на нее и надеяться? Адель резко остановилась и посмотрела на Розу.
– Макс ждет меня в машине перед воротами, будь добра: придумай мне оправдание и попроси его уехать.
Роза, нервно прикусив губу, кивнула, прошла мимо меня и ласково провела рукой по моей спине. Адель, вся такая красивая, села со мной рядом и, крепко обняв меня, прошептала:
– Мне так жаль, Луи. Очень-очень жаль.