говенье, созерцая явившееся их очам Чудо. Заострилось лезвие, сам по себе появился кровосток, перекрестие — полоса металла — стала изящным полумесяцем, рукоять приобрела объем, даже появилось что-то, похожее на кожаную обмотку, навершие набухло и раскрылось, сделавшись похожим на когтистую лапу. Мордред уже заканчивал играться с Камнем, и я вдруг понял, что должен сделать еще кое-что. Меч ждал меня, притягивал к себе. Я шагнул к наковальне, одновременно опуская руку на кошель у пояса и испытывая дежавю — четкое ощущение, что сейчас лишь повторяется нечто, виденное мною ранее. Когда виденное? Где?.. Возможно, в забытом сне.
Я извлек из кошелька сверкающий бело-голубой камень. Я прикоснулся к лезвию меча, которое еще минуту назад было красным от жара, но не обжегся. Я почувствовал, что меч, еще незавершенный, ощутил мое прикосновение. Левой рукой я поднес Сильмарилл к рукояти. Железные когти сомкнулись, принимая камень. Клинок вспыхнул. Мордред сделал последний завиток и отступил на шаг, любуясь своей работой. Молча стояла Фиона. Но я не смотрел на них. Меч лежал на моих ладонях, сверкая серебристыми линиями узора. Сильмарилл в рукояти сиял, как крохотная звезда. Я чувствовал — меч рад тому, что существует. Он не был разумен, но каким-то образом воспринимал окружающий мир и как-то оценивал его — по своему.
— Таким мечам всегда давали имена. — Подал голос Мордред. — Как ты его назовешь?
Я ответил, не задумываясь:
— Экскалибур.
— …Значит, ты видел это во сне. — Подвела Фиона итоги нашей короткой беседы.
Мы находились в ее покоях в Аваллоне. В отличии от моих горничных, служанки Фионы были вышколены на совесть. На темной мебели, выполненной в скандинавском стиле, не было не пылинки, все вещи на своих местах, на письменном столе — стопка книг, лист бумаги и несколько карт.
Я кивнул.
— Я предполагала нечто подобное. — Известила меня Фиона.
Она произнесла это с таким многозначительным видом, что я подумал: «А не врет ли моя тетя?.. Просто так, на всякий случай? Чтобы поддержать свой имидж?»
— Предполагала? — Переспросил я. — Но почему?
— Потому что подобные открытия не совершаются вот так вот, запросто.
— Другими словами, ты хочешь сказать, что такой кретин, как я, не мог придумать ничего путного? А мне кажется, что дело как раз в этом. Открытие лежало на поверхности. Профессионал не мог догадаться.
— Неважно, что тебе кажется, Артур.
— Ладно. — Я скептически посмотрел на тетю. — Может быть, тогда объяснишь, что это было?
Фиона помолчала.
— Ты часто видишь яркие, запоминающиеся сны? — Спросила она.
Я покачал головой.
— С тех пор, как я стал бессмертным, я не вижу снов.
— Любопытно. — Фиона задумалась. — Обычно бывает наоборот. Сны есть у каждого из нас. Некоторые обладают пророческим характером. Это зависит от природной чувствительности. Но если ты не помнил сна с Экскалибуром до того, как он начал осуществляться, возможно, были и другие сны, которых сейчас ты не помнишь.
Я хотел возразить, а потом задумался. В том, что она говорила, что-то было… Одни люди чувствуют себя хорошо утром, другие — вечером. Я всегда был жаворонком, но не раз за последние десять-двадцать лет я просыпался уставшим, словно не отдыхал, а совершал марафонский забег. Впрочем, это случалось нечасто. Были и другие состояния. Светлая радость, содержавшая в себе зерно чего-то очень важного — по крайней мере, мне так казалось несколько первых минут после подъема — но затем ощущение тайны и радости таяло в суете будней. Несколько раз — ни на чем не основанное чувство, будто бы что-то изменилось то ли в мире, то ли во мне за то время, пока я спал. Один раз — ужас, ощущение омерзительного кошмара, который я, как ни старался, так и не смог вспомнить.
Да, Фиона была права. Я видел сны, но не помнил их.
— Возможно. — Тихо сказал я. — Возможно…
— Ты совсем ничего не помнишь?
Я покачал головой.
— Я же говорил… Хотя нет! Вру! Был один случай. Несколько лет назад. Я хотел с кем-нибудь об этом поговорить, да все откладывал на потом… Дело было так. Я спал, но при этом я знал, что сплю. И при этом знал, что это все-таки не совсем сон. Вокруг было темно. Я смотрел в какое-то мутноватое окошко. За окошком был коридор, освещенный свечами и масляными лампами. Я заметил, что в коридоре есть несколько зеркал. Они находились на разной высоте, имели прямоугольную или округлую форму и были заключены в рамы различных видов. По коридору шел какой-то человек. Я заметил его не сразу — мне надоело находиться в темноте, и я высунулся в окошко. Первое, что я увидел — это то, что мое окошко также находится в раме…
— Как она выглядела? — Перебила меня Фиона.
— Она была такой тяжелой, дубовой. Очень красивый узор — листья, звезды и фигуры грифонов с длинными хвостами. Ты ведь знаешь, я давно выбрал себе в покровители этого благородного геральдического зверя. Поначалу на моих знаменах был медведь, но Медведь — предок одного из киммерийских кланов, и я решил: не политкорректно, если у герцога Пиктляндии и конунга Киммерии будет такое же знамя. Остальные могут обидеться, решить, что их притесняют. Поэтому я выбрал грифона…
— Это важно? — Спросила Фиона. — В рамках рассказа о твоем сне?
— Гм… Наверное, нет. Мне просто показалось приятным, что кто-то вырезал на раме в моем окошке именно грифонов. Так вот, я выглянул в коридор. Там был этот тип. Он, вроде бы, с кем-то говорил… С кем именно, я не видел, но у меня создалось впечатление, что он обращается к одному из зеркал. К сожалению, в этом я тоже не уверен, потому что коридор изгибался под немыслимыми углами…
— Я знаю. — Сухо заметила Фиона.
— Знаешь? Ты что, знаешь про мой сон?.. Или видела где-то похожий коридор?.. Что это?
— Продолжай. Что произошло дальше?
— Ну, я ему крикнул: «Эй, ты!» Он повернулся. Лица я не разглядел — он стоял на порядочном расстоянии, и вдобавок оно было закрыто капюшоном. «Кто ты?» — Спросил я. Он молчал. Я чувствовал, как он на меня смотрит.
— Как выглядел этот человек? — С интересом спросила Фиона. — Ты не видел лица, но уж фигуру ты должен был запомнить! Низкий, высокий, толстый, худой, старый, молодой, комплекция воина или…
— Скорее, комплекция твоего сына Мордреда. Этакий худощавый некромант за работой. Не старый и не слишком молодой. Без определенного возраста.
— Ясно. Это точно был мужчина?
— Точно. По крайней мере, у меня возникло четкое ощущение, что это «он», а не «она».
— Дальше.
— Дальше… — Я вздохнул. — Ну, в общем, он молча меня рассматривал, и я понял, что так мы взаимопонимания не достигнем. Я ему сказал: «Ладно. Щас вылезу, погутарим.» Мое окошко было большим, но когда я начал вылезать, произошло что-то странное. Окошко как будто не хотело меня отпускать. Я словно давил на каучуковую стену. Чем дальше, тем все шло хуже и хуже… Но я думаю, что в конце концов справился бы и прорвался в коридор, если бы этот тип все не испортил. Он явно был враждебно ко мне настроен. Он сделал какой-то жест, меня пихнуло назад, в темноту, и все исчезло. А затем я проснулся в своей кровати. И это — единственный сон за последние двадцать лет, который я могу вспомнить.
— Любопытно… — Пробормотала Фиона. — Попытка вылезти из зеркала… Такого еще не случалось…
— Чего-чего? Тетя, хватит темнить. Что это за место?
— Вот так, навскидку — Коридор Зеркал.
— А можно с подробностями? А то тут, знаешь, не все такие умные…
— Нельзя. Я и сама слишком мало знаю о нем. Если вкратце, то это волшебный коридор, который существует вне Отражений. Но при этом, на каком-то уровне, он очень тесно с Отражениями связан. Раньше он появлялся в Амбере, потом «переехал» в Аваллон. Кстати, в Эмеральде он тоже есть. И во Дворах Хаоса. Он существует в другой системе координат.
— «Переехал»? Коридор находится где-то во дворце? И из него можно попасть в Хаос или в Эмеральд? Правильно?
— Неправильно. Коридор находится… где-то. Иногда вход в него появляется у нас. Иногда — в каком-нибудь другом месте, в том числе и во вселенной Бранда. А попасть из Коридора Зеркал, если уж ты вошел в него, можно куда угодно.
— А как в него входить?
— Никак. Коридор Зеркал сам выбирает, где и когда ему появиться.
— Неужели никто до сих пор не освоился, как им управлять?
— Увы! — Вздохнула Фиона. У меня возникло ощущение, что она лжет.
— Брось, тетя. Это же супер-телепорт!.. Даже круче Лабиринта. Лабиринту слабо напрямую перекинуть в Эмеральд или в Хаос своего посвященного…
— Когда я сказала «попасть из Коридора Зеркал можно куда угодно», я имела в виду — куда угодно Коридору, а не тебе.
— Ну, это только лишь потому, что никто еще не научился им управлять…
— Пойди и научись. — Посоветовала Фиона.
— Обязательно. Так я не понял: я спал или нет? Как я очутился в этом Коридоре, а потом обратно в своей кровати?
— Иногда мы попадаем в Коридор Зеркал в своих снах.
— То есть я был там этаким бесплотным призраком? Вот, наверное, почему мне так и не удалось встретиться с тем типом…
— И да, и нет. Наши сны могут быть вполне реальными, Артур. — Предупредила Фиона. — Такими реальными, что ты и отличить не сможешь, убивают тебя здесь или там.
— Но ведь если меня убьют во сне, я просто проснусь, не так ли?
— Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. — Произнесла Фиона зловещим голосом.
— Почему? Чем могут быть опасны обычные сны?
— Тем что наши сны, как и наши мечты — необычны. Что такое Отражения, как не грезы? И тем не менее, они вполне реальны. Мы сильны, но любая сила таит в себе угрозу, даже для того, кому она принадлежит. Отраженцам сны не приносят таких хлопот, как нам. Однако для нас между реальным и нереальным нет столь четкой грани, как для смертных — иначе мы бы не смогли создавать Отражения. И по этой же причине я бы настоятельно не советовала тебе умирать в своих сновидениях.