В этот момент кто-то попытался со мной связаться. Я заблокировал контакт. У меня на повестке дня стоял важный разговор, и я не хотел отвлекаться.
Первая комната представляла собой обычную, прилично обставленную гостиную, из которой можно было попасть еще в два помещения, расположенные справа и слева, соответственно. Звуки доносились из правой комнаты. Туда я и пошел.
Когда я открыл вторую дверь, то чуть не оглох. Звуковая волна была настолько мощной, что я почти ощутил, как сплющивается под ее давлением мой многострадальный киммерийский мозг.
Полузакрыв глаза, заложив руки за голову, Мартин валялся на кровати. Картина маслом: священник расслабляется после тяжелого трудового дня в храме.
Комната была под стать музыке — все стены оклеены плакатами весьма сомнительного содержания. Окна зашторены, а лучи красно-желто-синего света посылала серебристая сфера, вращавшаяся под потолком. Мое внимание привлек один из плакатов, на котором Мартин в обнимку с неизвестным мне панком прыгал по сцене. Лица обоих были изукрашены до неузнаваемости — черные пятна вокруг глаз и губ, все остальные части лица покрыты белилами. Соответствующие прически — поднятые лаком («дикобраз» и «мохаук») волосы ярко-оранжевого и зеленого цвета.
Музыка доносилась из колонок, развешанных по всем четырем углам комнаты. Колонки были подсоединены к большому устройству, представлявшему, по всей видимости, разновидность музыкального центра с неизвестного мне Отражения.
Интересно, как он заставил эту техногенную хреновину работать в Аваллоне? Долго, наверное, подбирал подходящие заклинания…
Мое появление Мартин заметил не сразу. Услышать что-либо в этом звуковом аду было невозможно, поэтому я переместился так, чтобы он смог меня увидеть. Мартин скептически посмотрел на меня, но с места не двинулся. Я закрыл уши руками и показал на музыкальный центр. Мартин вздохнул, поднялся и убавил звук. Когда это произошло, у меня возникло чувство, как будто я попал в рай.
— Ну и музыку ты слушаешь… — Мрачно сказал я, присаживаясь на краешек кровати. — Меломан прямо.
Мартин кивнул.
— Вы это уже переросли. — Снисходительно заметил он, глядя на меня сверху вниз. — Вам бы только рэп подавай…
— Не надо. — Заявил я. — Не надо всех по себе судить!
— Да? — Мартин приподнял левую бровь. — И чему же внимает наше молодое поколение? Земному техно? Оркестровому тазарскому кваканью? Симфоническим визгам молодых евнухов из Отражения Блик?
— Слушал я эти визги. — Признался я. — Не понимаю, что Майра в них находит.
— Я тоже. — Согласил Мартин, возвращаясь на свое место. — Так что же тебе нравится?
— Ну-у… У нас, похоже, половина Семьи — извращенцы, но я-то человек приличный… Предпочитаю этно. Знаешь, что-нибудь такое… кельтско-ирландское… Встречался когда-нибудь на Отражениях с эльфами? Вот их музыка — то, что надо. В самую точку. Самое что ни на есть этническое этно.
— Ах, эльфы… — Мартин усмехнулся. — Знаю. Так вот чье растлевающее влияние испортило твой музыкальный вкус… Знаешь, что гласит народная мудрость?.. Эльфы на лапках разносят заразу. Эльфа увидел — убей его сразу…?????
— Но-но! — Возмутился я. — Не трогай моих эльфов!
— Не обижайся. Шютка. Знаком я с этим народом, знаком. Правильные ребята. Всегда четко стоят за Порядок. — Он помолчал, а затем спросил:
— Ты зачем пришел? О музыке поговорить? Или об эльфах?
— Нет. — Ответил я. — О Джинне.
— Слушаю.
Я вздохнул. Коронация состоялась два дня назад. Мартин собственными руками возложил корону на голову моей кузине, после чего Семья в полном составе присягнула новой королеве.
— Я до сих пор не могу понять, почему ее выбрали.
— А ты бы хотел, чтобы выбрали Марка? — Улыбнулся Мартин.
Я покачал головой.
— Не знаю. Нет, наверное. Не уверен, что хотел бы видеть отца на троне… Но не в этом дело. Я не столько разочарован, сколько удивлен. Не могу понять, почему именно она. Джинна ведь совершенно неподходящий человек для правления.
— Мой отец тоже казался неподходящим своим братьям и сестрам.
— Я знаю, но… Это ничего не объясняет. Пусть трон меняет человека. Большая ответственность и все такое прочее. Допускаю. Но зачем Силе сажать на трон… ммм… персонажа вроде Рэндома или Джинны, а затем подтягивать его — или ее — до нужного уровня? Не проще ли сразу выбрать умного, харизматичного лидера?.. Не подумай, я ничего плохого не хочу сказать про Рэндома, но…
— Так ты про какое время спрашиваешь? — Перебил меня Мартин. — Про сейчас или про тогда?
— Про сейчас… Нет, давай про тогда. Почему выбрали Рэндома?
— Сначала, — сказал Мартин. — Хотели выбрать Корвина…
— Да, знаю. Рассказывали. Дедуля отпинывался от короны, как мог. Но в конце концов он все-таки стал королем — здесь, в Аваллоне. Но почему тогда, на поле битвы, Единорог остановил выбор на твоем отце?
— А кого он еще мог выбрать? Жерара? Он слишком недальновиден. Джулиана? Слишком честолюбив. Блейза? Была причина, из-за которой Блейз не мог быть выбран.
— Из-за того, что он участвовал в заговоре Бранда и до некоторой степени нес ответственность за повреждение Лабиринта?
Мартин покачал головой.
— Это тоже, но главная причина в другом…
— В чем?
— Это слишком большая тема, а разговор у нас с тобой не о Блейзе… Кто там еще оставался? Каин? Если бы королем стал он, нам предостояла бы весьма мрачная эпоха.
— Бенедикт. — Сказал я.
— Он тоже не хотел править.
— Да, но он не стал бы оказываться, если бы Единорог остановил свой выбор на нем. Если все то, что я слышал о старшем сыне Оберона, правда — то не стал бы! Он всегда ставил интересы Семьи выше личных.
— Да. — Согласился Мартин. — Все верно. Но, видишь ли, была одна загвоздка. Король — это не просто один из членов Семьи, главенство которого остальные согласились признать. Король — это избранник Силы, мистический посредник между нашим и более высоким уровнем бытия, в какой-то степени — проводник божественной воли.
— Стоп. Божественная воля — это уже что-то ваше, жреческое.
— У жреца — свое место в раскладе. — Сказал Мартин. — Жрец также связан с Силой, но по-другому, и у него совершенно другие функции. Однако давай не будем прямо сейчас углубляться в дебри метафизики.
— Ладно. Мы говорили о Бенедикте. Почему он не мог стать избранником Порядка? Уж он-то, в отличии от остальных…
— Я не знаю подробностей, — сказал Мартин, — только голые факты. Бенедикт не мог стать проводником. Часть его души… духовный «орган», если угодно, посредством которого осуществляется связь с Силой, был безнадежно искалечен. Кстати, у него тоже не было пророческих снов. Почти как у тебя. Точнее, у тебя они есть, но ты еще не умеешь их запоминать. А у Бенедикта их просто не было. Совсем.
Я судорожно сглотнул.
— К черту Бенедикта! — Процедил я. — Вот рыжая дрянь… Что еще Фиона тебе рассказала?!.
— Ты о чем?
— Ты знаешь о чем!
— О снах? Ты разговаривал об этом с Фионой? — Мартин посмотрел на меня, как на дебила. — Зря. О наших снах с кем попало лучше не трепаться.
— Ты хочешь сказать, что узнал про мои сны не от Фионы?!
— Именно.
— Если тебе сказала не она, то кто?! Кому еще эта ведьма успела растрепать?..
— Успокойся. — Сказал Мартин. — Ты сделал глупость, поговорив об этом с тетей, но, в отличии от тебя, мозги у Фионы на месте. Не думаю, что она передавала ваш с ней разговор кому бы то ни было.
— Но тогда откуда ты..
— У жреца есть свои источники информации, — широко улыбнулся Мартин. — Специфические, конечно. Весьма и весьма специфические.
— И какие же?
— Пусть это будет твоим домашним заданием. Будет над чем поразмыслить на досуге.
Я чертыхнулся.
— У меня такое чувство, как будто все, решительно все, с кем я разговариваю в последнее время, испытывают неизъяснимый кайф от намеков на какие-то неизвестные мне тайны…
Мартин засмеялся.
— Да, — сказал он. — Удовольствие от наблюдения за чужой растерянной физиономией, конечно, присутствует.
— Потешился? Теперь, пожалуйста, по сути.
— Увы. — Вздохнул Верховный жрец. — Еще не время. Ты не готов.
— Не готов к чему? К полету в космос? К принятию в пионеры? Всегда готов!
— Мне отрадно наблюдать твой юношеский энтузиазм. — Рассмеялся Мартин. — Но сейчас действительно не время для разговора о тебе. Закроем эту тему. Кстати, почему ты не носишь свой новый меч?
— Какой еще меч?! — Тихо спросил я, внутренне холодея.
— Тот, который ты недавно создал. Меч с элементами Лабиринта. Кстати, как ты его назвал? Клинок Сумерек, я полагаю?
— <…>!!! — С чувством сказал я. — Кто тебе сказал?! Мордред?!
Мартин покачал головой.
— Снова не угадал.
— Опять сошлешься на свои специфические источники?
— Именно. А кто еще, кроме Мордреда, знает методику изготовления клинков с элементами Узора?
— Фиона. Ну, видимо, еще и ты.
— Я не знаю, как делать такие мечи, — известил меня Мартин. — Я знаю только, что для этого необходим Камень Правосудия… Значит, Мордред и Фиона. — Он на несколько секунд задумался. — Два разумных человека. Вряд ли они станут болтать, но на всякий случай надо бы мне с ними поговорить…
— Я в ауте. — Сообщил я. — Черт!.. Что ты еще обо мне знаешь?
— О! — Мартин, изо всех сил сдерживая улыбку, сделал многозначительное лицо.
Я со свистом выпустил воздух из легких.
— Хватит играть в эти идиотские игры…
— Никто с тобой не играет. — Оборвал меня жрец. — Ты еще не понял? Я готов поделиться с тобой информацией. Не всей, конечно. Для кое-каких откровений еще не подошло время. То, что я не хочу говорить, я все равно не скажу, сколько бы ты не ныл. Так что перестань валять дурака и перескакивать с одной темы на другую. Задавай правильные вопросы — и, может быть, ты узнаешь что-нибудь полезное.
Я скрипнул зубами.
— Ладно. Вернемся к Бенедикту. Ты говорил, что он был духовно искалечен. Почему?