Гвенвифар привезла с собой свадебный дар: столовую ротонду, искусное сооружение, подобных которому не ведали британские зодчие. Вернее, привезла она чертежи: пять древних пергаментных свитков, плотно завернутых в белое полотно. Чертежи эти короли Ирландии хранили из поколения в поколение. Насколько известно, во всем мире есть лишь одна подобная ротонда — на Востоке в Царьграде. Да, необычный свадебный дар. Впрочем, вполне подходящий для королевы-воительницы. Мысль эта зародилась у Гвенвифар в Инне Аваллахе, у Дивного Народа, куда она приехала свести знакомство с Харитой, матерью Мирддина и дочерью Короля-рыболова Аваллаха. Надзирать за постройкой ротонды поручили Мирддину; великий Эмрис единственный в нашем краю обладал достаточными познаниями. Работа эта стала краеугольным камнем царствования Артура, как тому и следовало быть.
Строительство началось и в Каер Мелине, южной столице Артура, и в Каер Лиале, который он избрал своей северной резиденцией. Верховный король решил держать два главных двора, чтобы сохранить единство Британии. Каер Лиал, бывший Каер Лигвалид, северный Город Легионов, годился для этого как нельзя лучше. Крепость стояла близко и от Вала, и от удобной гавани на перекрестке семи дорог, которые расходились во все концы Острова Могущественного.
Каер Лиал, давно заброшенный, лежал в серых развалинах: затихшие улочки, провалившиеся крыши, заросшие травою казармы, огромный пустой форум. Окрестные жители понемногу разбирали стены на постройку своих домов, но по большей части некогда гордый город медленно разрушался сам.
В Каер Лиал я и приехал с отцом Кау, властителем Трат Горида, получившим власть от Верховного короля. Он приехал, чтобы исполнить долг — отдать меня в кимброги.
Я обучался искусству барда с тех пор, как выучился говорить — впрочем, учился я и латыни, — и сердце мое замирало при мысли, что мне, может быть, доведется сидеть у ног Высокочтимого Эмриса, Верховного барда Британии. Не забуду тот день, когда я прибыл ко двору Пендрагона. Мы с отцом приехали из Трат Горида вместе с двумя моими старшими братьями, которым тоже предстояло поступить в кимброги. Из девяти сыновей Кау все, кроме одного, служили Пендрагону; я в свои тринадцать лет был младшим.
Каер Мелин — деревянная крепость, а вот Каер Лиал — каменная. Чудо каменного зодчества, жемчужина севера. Куда ни глянь, град Артура лучился королевским величием. Даже улицы сверкали!
Сразу за воротами мы спешились и, ведя коней в поводу, направились через город к дворцу — во времена Империи это был дом легата, нынче его отстроили заново. Кай, сенешаль короля Артура, сообщил, что Пендрагон в отъезде, но должен вернуться со дня на день.
— Приветствую вас от имени Пендрагона, — сказал он, — и принимаю твою подать сыновьями, лорд Кау. — Он обнял моих братьев за плечи, а на меня даже не взглянул. — Мы всегда рады новым бойцам.
Кай ап Эктор из могучего Каер Эдина — всем бойцам боец. Волосы огненно-рыжие, глаза зеленые, подвижные, сам высокий, кряжистый, с открытым лицом — сразу видно, что честен и незлобив. Однако, подумал я, не дай Бог встретиться с ним в бою. Человек, навлекший на себя его гнев, проклянет день своего рождения. Рядом с ним я сразу почувствовал себя никчемным и слабым. А ведь я вырос в знатном доме рядом с братьями-воинами!
Кай призвал слугу, братья распрощались с отцом, и их повели в дом, где жили воины. Отец с Каем некоторое время беседовали. Разговор коснулся и меня.
— Как насчет Великого Эмриса? — спросил отец. — Анейрину тоже идти на службу к Артуру, но, поскольку он мабиног и вскорости станет бардом, возможно, Верховный бард скорее пристроит его к делу.
Кай хлопнул меня по плечу — я чуть не сел — и широко улыбнулся.
— Филид для Мирддина? Отлично! Я давно говорю, что ему нужен помощник. Дел бездна, а Рис, увы, так и не научился разрываться на три части. Ты ему как раз пригодишься.
Я поблагодарил и собрал всю смелость, какая была у меня в тринадцать лет.
— Если ты скажешь, где он, я, с твоего дозволения, прямиком отправлюсь к нему.
Кай рассмеялся.
— Молодец! Только Эмриса здесь нет. Он сооружает ротонду, поэтому приступил к работе, как только сошел снег, и поклялся не возвращаться, покуда все не закончит.
— Скажи, где его отыскать, я отправлюсь туда и сам попрошусь на службу.
Кай загадочно улыбнулся.
— То-то и оно — где Круглый стол?
Местоположение будущего храма тщательно скрывалось. Святое место ревниво оберегали от людских глаз. Оно должно было стать местом упокоения великих воинов, и Верховный король не хотел, чтобы священную землю осквернили досужие путники или ревностные язычники. Не хотел он и толпы паломников, ибо храм задумывался как последний приют отважных, отдавших жизнь за Британию и тем заслуживших покой. Более того, Пендрагон надеялся, что и его в свой час погребут здесь, так что оберегал и свой мир.
— Не годится пускать туда кого попало, — продолжал Кай, с сомнением разглядывая меня. — Но если ты станешь Мирддину подспорьем...
— Лорд Кай, — перебил я, — не лучше ли именовать Высокочтимого Эмриса в соответствии с титулом?
Моя дерзость не знала границ!
— Ты считаешь меня непочтительным? — Кай сложил руки на широкой груди. — Вот что я тебе на это скажу, мальчик. Если я дерзаю звать его по имени, то лишь потому, что заслужил это право. Дай-то Бог, чтоб ты мог так же обращаться со мной, когда достигнешь моих лет и роста!
Уши мои вспыхнули — и поделом. Отец наградил меня укоризненным взглядом.
— Прости меня, лорд-сенешаль, — смиренно произнес я, багровый от смущения.
Кай тут же смягчился.
— Так все же, если ты будешь Мирддину в помощь, тебе без сомнения лучше находиться рядом с ним. Раз его здесь нет, тебе надо ехать. Я это устрою.
Мы с отцом горячо его поблагодарили, и Кай продолжил:
— От имени Артура предлагаю вам гостеприимство этого дома. Сегодня вы будете ужинать с нами, а в путь не поздно тронуться и завтра.
Я почти ничего не помню из той ночи — лишь то, что слишком много выпил натощак и заснул лицом в миске. Проснулся я в незнакомой части дворца, возле кухни, и сам добрался до зала. Там было пусто, но из-за двери доносились голоса. Я вышел на крыльцо, где Кай прощался с моим отцом.
В голове гудело. Я тоже пожелал отцу счастливого пути и попросил Кая простить меня за вчерашнее.
— Ты считаешь меня невеждой и мужланом, — сказал я, — и я не обижаюсь. Однако поверь мне, лорд-сенешаль, я намерен стать достойным той чести, которую мне оказали.
Прославленный воин положил мне руки на плечи и заглянул в глаза.
— Так будь достоин. Никто не стоит между тобой и твоей честью. Бери ее, хватай. Захочешь — она твоя.
И он был прав.
Я позавтракал хлебом и водой — больше в рот ничего не лезло, и сенешаль поручил меня одному из слуг. Конь мой стоял во дворе оседланный. Мы выехали из города и поскакали на север по старой римской дороге в дикий край Регед. По дороге я узнал, что спутника моего зовут Тегиром. Прежде он был воином, но лишился руки в битве при горе Бадон. Теперь он начальствовал над слугами, чем очень гордился, ибо сказал:
— Я и так охотно отдал бы правую руку, чтобы служить Пендрагону. Потеря совсем невелика.
Тегир мне сразу полюбился, и я принялся расспрашивать его про Пендрагона и Каер Лиал. Он отвечал охотно и много рассказывал про дворцовые порядки и про все, что мне нужно было знать, чтоб не наделать оплошностей.
Еще он рассказывал про Великого Эмриса; впрочем, о нем-то я слышу с тех пор, как научился разбирать слова. Чем больше Тегир говорил, тем чаще билось мое сердце при мысли, что скоро я увижу этого достославного мужа во плоти. Мысль эта ошеломляла. Я, Анейрин, буду служить Верховному барду Острова Могущественного!
В полдень мы свернули со старой дороги на запад, в холмы, чуть позже спустились в долину Нита и немного проехали вдоль реки на юг, к окаймленному песчаными пляжами мысу. Здесь на основании разрушенной древней крепости строилась Артурова ротонда. Еще на подъезде я различил устремленный ввысь силуэт. Холм стоял над морем, и я сперва усомнился, разумно ли возводить потаенное здание на возвышении, где его будет видно с любого проходящего корабля. Однако позже я узнал, что, хотя сам холм можно хорошо разглядеть с моря, ротонда стоит за гребнем, который скрывает ее от постороннего взгляда.
Мы спешились у подножия холма возле палаток, где жили строители. Сейчас в лагере не было ни души. Тегир остался стреножить лошадей, а я пошел поближе взглянуть на храм.
Сама ротонда показалась мне довольно странной. Разумеется, я никогда не видел подобного сооружения: оно было совершенно круглое, составленное из серии каменных колец, более узких у входа, затем плавно расширяющихся и вновь идущих на убыль. На первый взгляд оно было похоже на исполинский улей, какие делают из толстой веревки, только более изящный и величавый. Размер и красота ротонды, ее расположение над морем — все дышало покоем. Глаз наслаждался плавными очертаниями купола, море ласково шумело, в душу изливался мир.
Я смотрел на храм и всем сердцем стремился к тому, что он символизировал: красоте, миру, чести, отваге, доблести... То было Царство Лета, воплощенное в камне.
И в каком камне! Оттенки голубого, серого и белого придавали форму и цвет целому, причем были подобраны до того искусно, что случайный прохожий мог и впрямь ничего не заметить. И не диво — ведь то были оттенки неба, моря и облаков. В определенное время дня при определенном свете здание словно бы растворялось в воздухе.
Если при первом взгляде на храм мне захотелось подойти ближе и помолиться, то при первом взгляде на Мудрого Эмриса, напротив, захотелось броситься наутек. Он внезапно выбежал из ротонды, потрясая тяжелым молотом.
— Стой! — крикнул он голосом, который остановил бы разъяренного быка. Я застыл, и он ринулся ко мне.
Он был высок, гораздо выше, чем я ждал, и много моложе. Говорят, что он из Дивного Народа, а я-то воображал его стариком. Он знал Вортигерна, беседовал со святым Давидом, видел Максена Вледига! Он такой древний!